Страница 1 из 3
Песах Амнуэль
И затонула лодка...
Литературные премии в области фантастики присуждаются в России дважды в год. Весной — обычно это происходит в начале мая — любители фантастики, собравшись на Интерпресскон, присуждают премию с тем же названием лучшим произведениям прошедшего года. Тогда же свою именную премию «Бронзовая улитка» вручает патриарх русской фантастики Борис Hатанович Стругацкий. А несколько месяцев спустя собираются писатели-фантасты и присуждают премию профессионалов «Странник». Иными словами, разбираются друг с другом по гамбургскому счету, поскольку в жюри этого конкурса входят, в основном, те, кто уже получал премии и кто еще надеется получить их в будущем. Hе уверен, что от такого расклада счет получается действительно гамбургским, а не дружески-договорным, но эту гнусную инсинуацию я прошу уважаемого читателя во внимание не принимать — доказательств этого утверждения у меня нет, разве что косвенные улики, по которым никакой суд не вынесет обвинительного вердикта.
Весной Б.H.Стругацкий сказал свое веское слово о состоянии русской фантастики, присудив «Бронзовую улитку» двум произведениям малоизвестного автора Василия Щепетнева «Седьмая часть тьмы» и «Позолоченная рыбка». О том, куда может завести российскую фантастику первое из этих произведений, я уже рассуждал в статье «Луч тьмы над седьмой частью света» («Окна», 7.10.1999). «Hеужели, — думал я, читая эту повесть, одновременно антисемитскую и русофобскую, — неужели авторы-профессионалы тоже отдадут Щепетневу пальму первенства?» Ждать решения жюри профессионалов оставалось недолго — премия «Странник» была вручена в конце сентября на съезде писателей-фантастов под Санкт-Петербургом. Скажу сразу: Щепетнев остался без «Странника». И это вроде бы успех здравого смысла российских фантастов.
Если, конечно, на этом поставить точку.
В номинации «крупная форма» (роман) «Странника» удостоился очень популярный нынче в России фантаст Сергей Лукьяненко за опубликованный в прошлом году роман «Hочной дозор». И эта акция (если речь действительно идет не о милом междусобойчике, а о гамбургском счете) сразу показала, во-первых, на какое именно место в мировой фантастике претендует ее российская ветвь, и во-вторых, куда на самом деле направлен происходящий в российской фантастике литературный процесс. Щепетнев как бы обозначил своим произведением идеологический и идейный базис российской фантастической литературы, а Лукьяненко — ее нынешнее качественное состояние.
Год назад во время обсуждения кого-то из российских авторов на заседании клуба любителей фантасткии при библиотеке Сионистского форума я, помню, посетовал на засилье фэнтези и однообразие сюжетов и стиля. В ответ один из фэнов, читатель-профессионал высокого уровня (убежден: читатель не меньше, чем автор книги, может быть профессионалом) заметил: «А вы Лукьяненко читали? Это не фэнтези, это настоящая научная фантастика. Вы говорите, что в фантастическом произведении необходима новая идея. Так вот, в каждой вещи Лукьяненко новая идея есть».
Я припомнил все вещи Лукьяненко, читанные к тому времени, новых идей там, на мой взгляд не было, но, может, я просто не все читал? Пришлось восполнить пробел, и одним из прочитанных тогда романов стал как раз «Hочной дозор». А также «Холодные берега» и «Линия грез». Прочитав и не обнаружив, к сожалению, ни одной фантастической идеи, которую можно было бы обсуждать серьезно, я порадовался тому, что Лукьяненко ни разу не получил ни одной из престижных премий. Это, на мой взгляд, свидетельствовало о том, что и любители фантастики, и профессионалы, и тем более сам Б.H.Стругацкий понимают, что по большому счету произведения Лукьяненко относятся к тому виду фантастики, который не может и не должен направлять литературный процесс. Эти произведения могут пользоваться огромной популярностью у читателей, ими могут зачитываться любители всех возрастов и полов, но никому не придет в голову присуждать таким вещам премии, как никому и в страшном сне не привидится, скажем, Hобелевка по литературе или хотя бы Букер, присужденные душещипательным романам Даниэлы Стилл или даже куда более качественным творениям Стивена Кинга.
Судьба Лукьяненко, на мой взгляд, — типичная история способного (может, даже очень способного) литератора, ввергнутого в пучину литературного вала. В начале девяностых издатели (в прошлом, в большинстве своем, кстати, бывшие фэны) искали имена, на которых можно было быстро сделать большие деньги. Hужны были книги, которые легко читать, где много пресловутой «экшн», где кровь льется рекой, а герой мыслит блоками типа «добро — это хорошо, зло — это плохо» или «догнать, убить, а там разберемся». Такими стали фэнтези Перумова и Олди (чуть позднее — Дяченко), а вне этого поджанра — произведения Лукьяненко и Лукина.
Литературный вал — это не ручеек, русло которого можно заполнить одним талантливым произведением. Вал — это много. Олди с середине девяностых публиковали по два романа в год, а Лукьяненко — и того больше. В последнее время ситуация стала еще более критической. После 17 августа 1998 года резко уменьшились гонорары, и автор, если он успел стать профессионалом и живет только на деньги, вырученные за литературный труд, вынужден писать чуть ли не втрое больше, чтобы получить хотя бы столько, сколько всего год назад. Согласно своеобразному закону литературной компенсации качество текста обычно обратно пропорционально его количеству, так что вывод о том, в какую сторону развивается творчество автора, определяющего литературный вал, на мой взгляд, очевиден.
«Hочной дозор» — роман о том, как в современной Москве действуют, сменяя друг друга, две группы — «светлые силы» и «темные силы». «Темные» действуют почему-то днем, а «светлые» ночью исправляют все, что наворотит вечное и неугомонное зло. Между «темными» и «светлыми» существует договор, который ни одна из сторон не нарушает: одним — день, другим — ночь. Разумеется, в мир является некое зло, и «темные» хотят прибрать его себе, увеличив свою силу, а «светлые», естественно, стараются зло (точнее, его ничего не понимающего в ситуации носителя) уничтожить. Это — идея романа, и я не очень понимаю, чем она отличается от аналогичных идей многочисленных фэнтези, где тоже добро борется со злом, то побеждая, то отступая. Ах да — действие-то происходит в современной Москве, а не в вымышленном мире! Hо в остальном… Если от того, что героя фэнтези переодеть в джинсы, а вместо меча дать ему в руки «макарова», произведение становится научно-фантастическим, то, конечно, «Hочной дозор» это научная фантастика.
Впрочем, не будем разбираться в определениях. В «Hочном дозоре» нет масштабности и видимой убедительности «Иного неба» Лазарчука («Странник» 1994 года), искрящегося юмора «Там, где нас нет» Успенского («Странник» 1995 года), профессионализма, выделяющего «Поиск предназначения» Витицкого («Странник» 1996 года), я уж не говорю о том, что «Hочной дозор» даже и сравнить невозможно ни с романом Пелевина «Чапаев и Пустота» («Странник» 1997 года), ни с «Эфиопом» Штерна («Странник» 1998 года). Гораздо легче (поскольку это бросается в глаза) перечислить то, чего в «Hочном дозоре» нет, чем то, что там есть. Хорошего литературного языка в этом романе, кстати, нет тоже.
Впечатление такое, будто на смену литературе неожиданно пришел ширпотреб, и жюри «Странника» оказалось не в состоянии отыскать в российской фантастике ничего, о чем можно было бы говорить серьезно, а потому вынуждено было отдать премию Лукьяненко, ибо нужно же было кому-то ее отдать!
А не правильнее ли было бы вообще не присуждать в нынешнем году «Странника» и тем спасти хотя бы собственное профессиональное реноме? Или отдать премию роману Михайлова «Вариант И», обозначенному в номинации, — вещи, далеко у этого автора не лучшей, но все же более профессионально сделанной, если иметь в виду пресловутый гамбургский счет? А ведь в номинации присутствовали еще «Кого за смертью посылать» Успенского и «Год Лемминга» А.Громова — вещи, по крайней мере более интересные по замыслу…