Охвен. Аунуксиста

— Девочки! Наши планы чудесным образом изменились! То, что мы добыли сегодня тяжким трудом — лишь треть, если не четверть того, что нас ожидает в скором будущем. К Карфагену мы не пойдем! На этот раз.

Никто не сказал ни слова. Торн оглядел всех, но не заметил на лицах ни тени сомнения, только интерес.

— Вот это мне нравится! — сказал он. — Мы вместе сможем свернуть горы! Ха-ха!

— Ха-ха, — откликнулись викинги.

— У нас нашлось дело. Очень прибыльное дело! Нас хочет нанять этот человек! — продолжал вождь и указал рукой в сторону пленника, освобожденного первым.

— Кто он? — спросил Ивальд.

— Ни много, ни мало, правитель одной маленькой страны, осколка великого Карфагена. Сегодня мы были для него самой судьбой, освободив от неминуемого рабства.

— И что нужно сделать? — воскликнул кто-то.

— Ничего особенного: вернуть ему престол.

5

Когда дракар свернул к берегу, то казалось, что он держит курс прямо на острые скалы. Неприятный их вид вызывал в памяти зубы волков. Не те, что некоторые несознательные личности использовали в виде украшений на бусах, а те, что прилагались к живым и свирепым серым хищникам. Однако, подойдя совсем близко к разлетающимся под ветром брызгам и пене, вдруг обнаружился вполне симпатичный проход.

— Это задний проход, — перевел Петья слова гордого местного владыки, который был теперь за проводника.

— А что, есть еще и передний? — фыркнул кормщик.

— Да, там, со стороны долины, — невозмутимо донес ответ Петья.

— Ну, вот, Охвен, и оказались мы в …, — проговорил Густав. — В заднем проходе.

Дракар вошел в целую бухту ровной, как поверхность зеркала, воде. Здесь, по уверению проводника, можно было спокойно подходить к берегу и разбивать лагерь — никто не увидит.

Низложенный правитель был жертвой почти бескровного заговора. Во время своего выхода в море, маршрут которого держался в тайне, он был атакован разбойниками. Один из его свиты, верный друг семьи властителя, внезапно проявил себя в новом качестве: он стал предателем. По его указанию бандиты перехватили корабль с «прынцем и драгоценностями». Владыка ехал в очередной раз жениться, да вот, не сложилось. Однако, перебив свиту, мятежники скрутили и предателя.

Участь пленников была достойна поговорки «из грязи в князи», только наоборот. Полновластных властителей ждала участь рабов. Вполне возможно, что собирались их продавать на рынке в Унцы, где останавливались до этого викинги. Но опять же не сложилось. Торн и «девочки», как на грех, случились рядом.

— Кто же задумал все это злодейство? — спросил Торн.

Оказалось, родной дядя, по возрасту который был лишь немногим старше своего племянника. Подозрения падали только на него, потому что он всегда позволял себе критику нынешнего правления: то отменить субботние казни, то позволить ученым писать книги о прошлом, а не о лучезарном настоящем, то сократить стражу и уменьшить налоги. В общем, ерунду всякую.

Теперь перед викингами стояла одна задача — проникнуть во дворец, по словам «прынца», целиком вырубленный в скале. А там оставались сущие пустяки — подавить сопротивление личной гвардии дяди, восстановить на монаршее место подопечного, получить обещанную весьма щедрую награду и плыть восвояси. Вопрос о том, чтобы идти и дальше искать затерянную деревушку уже не стоит: хватит с лихвой того, что возьмут здесь.

Охвен понимал в душе, что что-то в задуманном не так: спасенный властитель ему очень не нравился. «Пустое — терзаться. Лишь бы денег получить — остальное не наше дело. За этим ведь сюда и шли!» — сказал Густав, видя, что карел думает о чем-то неприятном. После этих успокаивающих слов он вдруг прозрел.

— Не того спасаем! — воскликнул Охвен, но на него никто не обратил внимания. Не до того было, чтобы прислушиваться к мнению какого-то чужеродного юнца. Лишь только кормщик безнадежно махнул рукой.

Чтобы попасть во дворец со стороны моря, нужно было подняться по почти отвесной скале на высоту примерно тридцати шагов. Там находился лаз в пещеру, соединенную с какими-то дворцовыми помещениями. Вот этим лазом и решили воспользоваться.

Никто летать не умел, поэтому этот вариант в рассмотрение не брали. Вскарабкаться по скале тоже не получалось: почему-то она была гладкая, словно полированная, чем разительно отличалась от других, ноздреватых и щетинившихся острыми выступами. Лишь на двух третях высоты были две глубоких ниши, разделенные перегородкой. Похоже было на глаза горы.

— Ну, и как нам туда забраться? — спросил у «прынца» Торн.

— Я думал, лестницу сделать, — ответил он.

— Ага, разобрать дракар и сделать лестницу в небо. А упереть-то ее куда?

Под гладкой скалой действительно не было места, чтобы разместиться четырем человекам, не говоря уже об установке длинного, в тридцать шагов, приспособления для карабканья вверх.

Вокруг не было ничего лишнего, чтобы могло помочь справиться с предстоящей задачей: ни деревца, ни камушков, ни свободных великанов. Морская вода, громадные неподъемные неровные куски скал и песок — все изобилие, предоставленное природой для полета фантазии. Закручинились все, за исключением местных жителей. Те сели в стороне на корточки и начали переговариваться. По долетавшим обрывкам фраз Петья сделал вывод, что они обсуждают, какие казни нужно применить к заговорщикам, когда они вновь окажутся в своем дворце.

— Ладно! — поднялся на ноги Торн. — Сидеть тут можно до скончания веков. У нас есть два выхода.

— Какие? — раздались голоса тоже поднявшихся на ноги викингов.

— Первый — плюнуть на это дело и пойти своим путем, то есть к Карфагену, — он оглядел своих товарищей, но те молчали. — Второй — забраться на эту чертову скалу.

Викинги изобразили лицами разочарование, кто как умел. Мысли, высказанные вслух вождем, были свежи.

— Делаем следующее, — начал Торн.

Через некоторое время к скале подошел гигант-молотобоец. С первого же броска он запулил свое оружие прямо в зев пещеры. Молот улетел куда-то, увлекая за собой крепкую веревку. «Прынц» с радостным криком подбежал к повисшему канату, намереваясь по нему подниматься. Еле успели его перехватить, чтобы не вытащил обратно молот и не обрушил его вместе с веревкой наземь.

— Тяжело быть бестолковым! — похлопал его по плечу Густав. Тот непонимающе закивал.

К скале подошли два самых высокорослых воина и расположились лицом друг к другу, прижимаясь одним плечом к камню. Они уложили себе на плечи две доски, некогда бывшие скамьями в дракаре. Получилась ступень. «Прынц» опять, возликовав, бросился забираться.

— Да ты никак не уймешься! — схватил его за штаны кормщик.

К этой ступени один за другим стали подходить четыре человека. Каждый из них забирался все выше и выше, становясь на плечи предыдущему. Самый верхний, а им оказался Ивальд, как раз достиг «глаз» горы.

— Давай, ослепи ее! — закричали снизу, но викинги, замершие в построенной из тел лестнице, не ответили. Всеми силами они удерживали равновесие. Впрочем, к счастью, скала имела уклон к пещере, поэтому акробаты прижимались телом к камню, что несколько облегчало их положение.

«Прынц» уже не рвался в бой. Запрокинув голову, он смотрел за происходившим с интересом попавшего в цирк, где выступали комедианты, ребенка. Рот его открылся, слюна стекала на подбородок, но он не обращал на это внимания. Зато невольно обратил Охвен.

«В морду ему, что ли дать?» — подумал он.

Тем временем Ивальд вытащил из-за пазухи железный костыль, примерился к правому «глазу» и начал забивать, отцепив с пояса увесистый молоток на короткой ручке. Стучал он, почти не глядя, стараясь вжиматься в камень и не менять положение тела. На удивление железный кол вошел в скалу до половины. Правда, из «глаза» временами летели искры, но они не способны были испепелить мокрого от напряжения норманна.

То же самое он проделал с левой «глазницей». Потом осторожно вытащил из-за шиворота еще одну доску от дракара и примостил ее на костыли. Получилась вторая ступенька. Снизу она выглядела вполне устойчиво. Когда Ивальд закрепил к костылям ремни, привязанные к его поясу, викинги разом выдохнули. И, словно, сдули молоток, который упал, глухо ударив песок у ног «прынца». Тот наконец-то сглотнул слюну.