Смертельная схватка

Франц Леопольд тотчас же присоединился к Лучиано и Клариссе.

— Тогда я присмотрю за нашими голубками.

Фамалия взглянула на Малколма, не зная, радоваться ей или огорчаться. Конечно же, вампирше нравилась компания Вирад, но она не хотела, чтобы между нею и Лео возникли новые недоразумения. После той злосчастной дуэли они хотя бы снова начали разговаривать.

Похоже, ее дружба с Лео была спасена. Но только дружба. Между наследниками не осталось и следа той волшебной близости, которая возникла в Вене, того пьянящего счастья, которое охватывало Алису, когда пальцы Лео касались ее кожи... Вампирша подавила вздох. Наверное, она хотела слишком многого. Наверное, эта гармония не могла продолжаться дольше нескольких недель. Они с Лео были слишком разные.

Алиса посмотрела на венца.

«Ничего, если я пойду с Малколмом?»

На мгновение в глазах Франца Леопольда зажглись опасные огоньки, но голос вампира прозвучал невозмутимо.

— Да, конечно. Тогда я смогу присмотреть за нашей вездесущей Клариссой. Подумать страшно, что может случиться, если она снова решит сунуть свой хорошенький носик в то, что ее не касается.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в твоей защите, — холодно ответила Кларисса.

— Я сам в состоянии позаботиться о Клариссе! — воскликнул Лучиано.

Губы Лео растянулись в широкой усмешке.

— Всегда приятно слышать, как высоко ценят тебя друзья.

Алиса не смогла удержаться от улыбки.

— Как бы там ни было, они очень ценят твое умение проникать в чужой разум. Они знают, что ты лучше всех умеешь выведывать у людей самые сокровенные мысли.

— Да, это правда, — примирительным тоном произнес Лучиано. — В искусстве чтения мыслей ты мастер. Мне уже интересно, что тебе удастся разузнать.

— Хорошо, хорошо. Достаточно лести, — поднял руки Франц Леопольд и снова взглянул на Алису. — Давайте расходиться. Кто кого желает допросить?

Таммо непременно хотелось поговорить с подругами жертв, которые видели их незадолго до смерти.

— Я еще никогда не разговаривал с женщинами легкого по ведения. Мне интересно, какие они, — признался наследник.

Алиса неодобрительно покачала головой, но возражать не стала. Сама она хотела опросить жильцов дома, на лестнице которого убили Марту Тэбрем. Прежде всего мужчину, который обнаружил труп.

— В таком случае нам остаются портовые рабочие, которые первыми заметили окровавленное тело Мэри Николс, — сказал Лучиано и кивнул. — Тогда в путь, а после снова встретимся на этом месте.

***

Примерно через час Латона очутилась на одной из унылых улиц Ист-Энда. Она шла вперед, брела по ночному городу, хотя и знала, что это довольно опасная местность, еще до того, как ее предупредил привратник Вирад. Но девушка думала лишь о Малколме и об их предстоящей встрече. Сейчас он был где-то здесь, в Уайтчепеле. Вдруг Латона встретит его за ближайшим поворотом?

Эта надежда какое-то время согревала девушку, заставляя ее двигаться вперед. Теперь Латона шла по узенькой улочке без фонарей. Свет лампы, которая висела на углу, был слишком слабым и вскоре остался позади. Под ногами клубился густой туман. Девушка, сама того не осознавая, ускорила шаг. Достигнув конца улицы, она подавила вздох облегчения. Перед ней возвышались железные конструкции крытого рынка.

На ржавой вывеске виднелась надпись «Spitalfields Market» — рынок Спитлфилдз. Свое название этот рынок, где можно было купить всевозможные овощи и фрукты, получил благодаря аббатству, монахи которого еще в Средневековье основали здесь госпиталь Святой Марии — St. Marys Spital. Значит, эта часть города уже тогда считалась районом бедняков? Несомненно. Тут собирались те, кто хотел перебраться в богатый Лондон, но так и не смог попасть за стену, окружавшую Лондонский Сити. Этим людям приходилось селиться здесь, у городской стены, в восточной части города, куда ветер сносил дым и чад из печных труб. Именно в такую тихую, безветренную погоду, как сейчас, когда туман полз вверх по стенам домов, угольная пыль оседала и становилось трудно дышать.

Латона шла вдоль пустых прилавков. По углам рынка громоздились высокие мусорные кучи из старых ящиков, размокшей газетной бумаги и гнилого товара. Бездомные собаки рылись там в поисках чего-нибудь съедобного. Днем рынок выглядел куда более привлекательно. Его прилавки заполнялись горами разноцветных овощей и фруктов, между которыми бродили толпы веселых и шумных покупателей. Сейчас же стеклянные и стальные конструкции тонувшего в темноте зала навевали мрачные мысли, от которых по спине Латоны пробегали мурашки.

Девушка пошла дальше и пересекла Коммершиал-стрит, южная часть которой относилась к Уайтчепелу. Впереди возвышалась церковь Христа, украшенная широкими колоннами и массивным порталом. Колокольня церкви немного напоминала Триумфальную арку и заканчивалась высоким шпилем. Из паба на углу доносились громкие крики и заливистый смех. «The Ten Bells»[12], — прочитала Латона, присмотревшись к едва заметной надписи над дверью. Теплый свет, струившийся из окошек паба, манил девушку. Она подходила все ближе, пока не стали слышны отдельные голоса.

— Ба, Энни! Давно не виделись. Иди сюда, выпьем по рюмке джина, — крикнул мужчина с кружкой пива к руке.

Женщине, к которой он обращался, было за сорок. Она повернула к нему широкое лицо, обрамленное нечесаными грязными прядями темных волос, а затем подошла и села рядом. Получив рюмку джина, Энни одним глотком осушила ее содержимое. Мужчины вокруг нее засмеялись.

— Видать, замерзла, Чэпмен? — ухмыльнулся один из них.

— Да, замерзла и устала как собака, — кивнула Энни. — Пойду посмотрю, если ли у старой ведьмы с Трол-стрит свободная кровать.

Она широко зевнула, показывая пожелтевшие зубы.

— Может, тебе лучше пойти к Джону и детям? — предложил второй, лицо которого скрывала густая борода.

— Ты прекрасно знаешь, что мы развелись, — сверкнув глазами, ответила Энни.

— Он вышвырнул тебя, — закивал головой тощий мужчина, стоявший справа от нее. — Теперь твой муж — Папаша Джин. Да, этот старик разрушил не одну семью.

— Ну и что? — буркнула Энни, опрокинув еще одну рюмку.

— Но я слышал, Джон Чэпмен — порядочный извозчик, который не оставит жену без единого пенса. Сколько он дает тебе, Энни? — спросил тот, который угощал ее джином.

— Десять шиллингов в неделю, — угрюмо ответила женщина. — Мне этого не хватает!

— Охотно верю, — сказал бородатый, кивая в сторону пустых рюмок. — Но достаточно на сегодня. Мне тоже грех сорить деньгами.

— Можешь купить у меня что-нибудь, — предложила Энни и показала на грязноватый узелок, валявшийся у ее ног.

— Искусственные цветочки и вязаное тряпье? Нет уж, спасибо, — усмехнулся бородач.

— Это еще не все, что она может предложить, — засмеялся тощий, кладя руку на колено женщины.

Латона невольно подошла еще на шаг ближе. Девушка и сама не знала, почему не может оторвать взгляд от этой странной компании и прислушивается к каждому слову.

Энни накрыла ладонь мужчины своей и подмигнула.

— Ты прав. Тебя интересует кое-что другое? Море удовольствия за пару монет?

Тощий убрал руку и покачал головой.

— Несколько минут в темной подворотне? Спасибо, нет. Лучше я пойду домой к жене и улягусь в теплую постель.

На лице Энни проступило разочарование. Мужчина поднялся, бросил на стол пару монет, громко попрощался со всеми и вышел в зимнюю ночь. На пороге паба он чуть не столкнулся с Латоной. Девушка отшатнулась. Мужчина взялся за край головного убора, пробормотал извинение и направился прочь.

Энни тоже встала из-за стола и объявила, что идет спать. Немного покачиваясь, она ступила через порог и прошла в шаге от Латоны, не обратив на нее ни малейшего внимания. Латона с любопытством последовала за женщиной.

Пройдя два перекрестка, Энни свернула с главной улицы в темный кривой переулок. Латона замедлила шаг, но какая-то неведомая сила заставляла ее идти дальше. Неужели это и вправду было всего лишь любопытство?

12

Десять колоколов {англ.).