Страница 18 из 26
— В смысле проиграем?
— А для тебя, Серов, я смотрю, важнее результат, а не сама игра!
Ну, совершенно наивные рассуждения! Меня поддержали Эдик и Валька Гусев. Остальные согласились с Маркеловым. А что скажет Маркелов — закон для Владимира Петровича.
И вот результат — доигрались: продули «Ракете».
«На президиуме Федерации футбола обсуждался вопрос о сборной страны. Я тоже выступал. Местами хорошо. Маслов говорил дельно, но путано. Потом взял слово Маркелов.
Где он научился говорить?
Признайся, Серов, здорово обогнал тебя Ленька…
И сборную составят так, как предложил Маркелов. Его аргументы весьма убедительны.
А вообще все эти разговоры, споры мне надоели».
«Как представитель спортивной общественности был сегодня на торжественном собрании во Дворце спорта. Вместо Маркелова. Он сказал, что для общего развития мне не помешает.
Доклад был на редкость скучным. Не знаю, как другим, а мне это неинтересно. Я сидел в амфитеатре и занимался тем, что рассматривал президиум собрания, где в первом ряду находилось правительство.
Сегодня я думал о другом. После большого и трудного рабочего дня правительство сидит и слушает доклад. Это большая честь собранию. И все, что говорится с трибуны, приобретает иное звучание. Но лично правительству каково? Ведь тезисы доклада они прекрасно знают.
Вот, Серов, одна из оборотных сторон медали. Не так все просто и легко».
«Это раздражает. Не успеешь привыкнуть, что в «Экспрессе» один сильный игрок, Майоров, глядь, появились уже братья Соколовы, которые нас и разнесли. Откуда они взялись?
А у нас? Все знали, что сильнее меня (что поделать, обогнал!) играет только Маркелов. А Валька Гусев, сопляк, который, как молодой бычок, носится по краю, работает под меня. И на тебе, прорезался, заиграл! Кандидат в сборную на мое место. Ну и нахальная пошла молодежь! Какие-то совершенно никому не известные Ивановы, Петровы, Сидоровы, которых по милости взяли в класс «А» из команд типа «Красный лапоть», вдруг начинают обходить меня. Их подымают: вот она, смена! Откуда они взялись? Как грибы, растут, что ли?
И все ругают меня и Эдика. Надоело!»
«Маркелов говорит, что я гастролер и что меня надо вывести из состава сборной, если я буду играть спустя рукава.
Когда мне это передали, я ушел с тренировки.
Какая короткая память у людей! Все забыли, как я играл с югославами с разбитой ногой. Я не ушел с поля и оттягивал на себя защитника, хотя совершенно не мог бегать. Тогда писали: «Мужественно вел себя Серов». Но не могу же я каждый раз калечить себя! Поневоле играешь осторожно. И тут уж никто не помнит твоих заслуг: «Серов играет спустя рукава». О, эта людская неблагодарность! Хотите играть без меня? Ради бога!»
«Пришел домой пьяный, потушил свет и лег не раздеваясь. Очнулся я часов в пять утра. Мне показалось, что горит настольная лампа. На столе стопка книг. И сидит бледный, измученный, всклокоченный студент, пишет какие-то формулы. Но он почувствовал, что я просыпаюсь, собрал книги, потушил свет и исчез.
Я сел на кровать и долго думал: приснилось мне, или я допился до чертиков?»
«Я три дня не выхожу из дому. Звонил мне Владимир Петрович. Сказал, чтобы я кончил дурить и приезжал. Мы долго с ним говорили. Он хороший мужик. Не стоит его подводить.
Ага, все-таки без меня не обошлись! Всем этим Гусевым, Соколовым, Ивановым, Петровым и т.д. далеко еще до Игоря Серова.
Вечером ко мне приехала…
Кто?
Вера Максимова.
Она говорила очень много хороших и нехороших слов. Все мне что-то доказывала, все меня воспитывала.
Я внимательно выслушал и поблагодарил ее за науку.
Она собиралась уходить, когда мне в голову пришла одна мысль.
— Вера, — сказал я, — ты мне нравишься! Оставайся у меня!
Действительно, мне хотелось, чтобы она осталась. И потом разобрало любопытство: как она это воспримет?
Она спокойно осмотрела меня.
— Знаешь, Игорь, иногда я тебя боюсь.
— Почему? Разве я «не молод, не красив»?
— Нет, я боюсь людей, которые так чудовищно самоуверенны, так влюблены в себя».
«Опять я проспал. Теперь у нас распорядок — конец света. Вставать в семь утра. Вечером никуда не пускают, целый день заставляют бегать, выполнять какие-то идиотские упражнения, по четыре часа не отпускать от себя мяч.
Идут последние тренировки сборной. А потом Австралия. А зачем она тебе нужна, Серов? Мало ты побывал за границей?
Каждый день по утрам я утешал себя: «Ну, сегодня последний день!»
«Маркелов сказал, что мы мало тренируемся. Придется нам теперь еще два часа лишних бегать.
Ну и черт с вами!
С меня хватит. Я НЕ МОГУ, МНЕ ВСЕ НАДОЕЛО. ХВАТИТ! На все наплевать. Точка».
«Прошла неделя. И всю неделю я был поразительно спокоен. Я просто сам себе удивляюсь. Что ж, все к лучшему.
Всю эту неделю лихорадило футбольную общественность. Все в панике. Футболисты сборной в полной растерянности.
Дело в том, братцы мои, гражданочки, что Игорь Серов не может больше играть.
Хорошо, что он это заметил раньше, чем на него обратили внимание. Гипноз старика кончился.
Может, еще все станет по-прежнему. Пока меня это не особенно волнует.
А в тот момент я вспомнил, какие слова записал в дневник, и все понял.
Итак, неделю тому назад Игорь Серов подошел к тренеру и сказал, что плохо себя чувствует, играть не будет.
Владимир Петрович к моим капризам привык, но на этот раз, как ни странно, он понял (наверно, по моему виду), что тут дело серьезное.
Осмотрел меня наш врач. «Ничего, — говорит, — не понимаю, был здоров, как бык, а сейчас…»
Повезли меня в центральную поликлинику. Целый день пять врачей меня слушали, щупали, измеряли, советовались.
И я с удивлением услышал, что у меня больное сердце.
Вероятно, с исчезновением действия гипноза сердце стало прежним. Но тут сказались последние полтора года пьянства.
Самое интересное, что врачи сообщили диагноз тренеру, восхищаясь моим мужеством.
— Непонятно, как он играл. Он же должен был чувствовать дикие боли!
Так в глазах команды я стал героем. Всю мою леность объяснили болезнью: «Молодец какой, ни разу не показал виду!»
Надо полагать, это последний подарок старика.
Что ж, решило начальство, Серов боролся до конца. Если через год он выздоровеет, вернется и в «Спутник» и в сборную. Не выздоровеет — обидно, но у него большие заслуги, большой опыт. Был когда-то активистом. Последнее время, правда, с ним случалось… Но опять же все из-за болезни… А пока Серову надо лечиться. Куда изволите?
Серов отказался лечиться. Серов подумал, что сейчас ему болтаться без дела по санаториям — конец. Не будет бегать, не будет пить — сам поправится. А в футбол его уже никто не заставит играть. Валяйте, ребята, а я набегался!
И Серов сказал начальству, что без работы он не может. Начальство в меру приличия уговаривало его отдохнуть.
Серов обещал строго соблюдать режим и все предписания врачей, но настаивал на работе.
Начальство умилилось: вот это человек дела. И с большим будущим!
— Что ж, Игорь Владимирович, — сказали ему, первый раз назвав его по имени-отчеству, — ваши заслуги всем известны.
И предложили ему место… Ну, не будем называть какое, но это считается великолепной карьерой. Ко всему прочему солидный оклад. И машина, фактически персональная».
«Наши едут! Сборная — в Мельбурн!
Транзитные пассажиры, провожающие, летчики, милиционеры — все встали с мест, все провожали взглядом футболистов страны.
— Смотрите, вот Маркелов, Серов, Тушин, Брюнетов, Байбеков.