Богдан Хмельницкий

На юге Руси в условиях беспрерывной войны с кочевниками это понятие получило яркую окраску. Летописец Грабянко указывает: «Козаками нарицахуся, си есть свободное воинство, яко без найму, своею волею на татар хождаху».

Выше были охарактеризованы причины, обусловившие образование днепровского козачества. Посмотрим, как протекало историческое развитие этого своеобразного сословия.

Первое прямое упоминание о козаках относится к концу XV века, точнее к 1492 году, когда великий князь литовский Александр вступил в переписку с Крымским ханом по Поводу нападения козаков на крымский корабль на Днепре. В 1503 году хан Менгли-Гирей снова жалуется, что на днепровском перевозе напали на его отряд «киевские и черкасские козаки»; в 1504 году он же пишет, что «злыи люди козаки на перевозе лихое дело учинили: купцов и послов разогнали и скарбы и товары их побрали». В дальнейшем эти жалобы на мелкие нападения почти прекратились: татары поняли, что перед ними не случайная шайка, а крупная сила, применяющая их же методы борьбы. В 1510 году хан обсуждал уже проект о возведении новой Очаковской крепости в устье Буга, о постройке напротив нее сильного укрепления, господствующего над степью, и о преграждении Днепра цепями — все это в интересах борьбы с козаками.

Летописец Гваньини[14] рассказывает, что в 1516 году Менгли-Гирей совершил набег на украинское пограничье. Вслед затем «несколько сот воинов, под предводительством Хмельницкого старосты Предислава Ляндскоронского, пошли в козаки под Белград, заняли турецкие и татарские стада и погнали домой… С того то времени начались у нас козаки, которые потом, что далее, то все больше успевая в военном ремесле, отплачивали татарам тем самым, что наши терпели от татар».

Хотя козачество было плоть от плоти украинского народа, а степное пограничье заселялось, как сказано, преимущественно теми, кто так или иначе пострадал от панов, на первых порах козаки еще не обращали своего оружия против польской шляхты, так как гнет польских помещиков в Восточной Украине еще не давал себя сильно знать. Они ограничивались войнами с татарами и поддерживавшими их турками. В это время во главе украинской вольницы нередко становился кто-либо из шляхтичей. Таков был хмельницкий староста Предислав Ляндскоронский, таков был и снискавший громкую известность староста черкасский и каневский Остап Дашкович. Начав службу в Литве, он затем перешел на сторону Москвы, но через пять лет вернулся в Литву и обосновался на Украине. В течение ряда лет он вел успешные войны против татар, иногда, впрочем, перемежая их походами на московские земли. Дашкович предлагал сейму организовать защиту Днепра посредством постоянной стражи из двух тысяч человек, разъезжавших по реке, он же предлагал устроить за днепровскими порогами рыцарскую школу. Умер Дашкович в 1535 году.

С его смертью военная активность козаков не уменьшилась. Они перенесли свою деятельность на побережье Черного моря, вплоть до малоазиатских берегов его. Это были типичные партизанские действия, перенесенные с суши на море. Численному превосходству и военной технике неприятеля противостояли отчаянная удаль, ловкость и безграничная отвага козаков.

И все-таки никаких организационных форм козачество в это время еще не имело. Это были попрежнему ватаги удальцов, уходивших «козаковать» в степь или даже на море, поступавших под начальство смелого предводителя, но мало связанных между собою, кроме времени похода.

Значительным толчком в этом отношении явилась деятельность Дмитрия Вишневецкого, прозванного козаками Байдой.

Один из крупных представителей православного литовско-русского дворянства, имевший большие поместья в южной Волыни, князь Дмитрий Вишневецкий отправился, подобно Дашковичу, в пограничье. Здесь он сделался черкасским и каневским старостой и, сконцентрировав вокруг себя отряды козаковавших, повел энергичную борьбу с турками и татарами. Ему удалось реализовать замысел Дашковича: в начале 1550 года он выстроил на острове Хортице, ниже (южнее) днепровских порогов, крепость, явившуюся средоточием разбросанных дотоле козаков и послужившую впоследствии исходным пунктом для создания Запорожской Сечи.

Сам Вишневецкий еще много лет воевал с татарами, ездил в Москву к Ивану Грозному, воевал по его поручению на Дону и на Кавказе, а в конце концов был изменнически схвачен одним молдавским боярином и отослан в Царьград.

Турки всячески уговаривали своего пленника принять магометанство и поступить в их армию. Не добившись этого, они предали его мучительной казни.

Козацкие бандуристы долго еще пели песни о любимом предводителе Байде. В этих песнях рассказывалось, что турки сбросили непоколебимого Байду-Вишневецкого с башни на железные крючья, он зацепился ребром за один крюк и в таком положении провисел три дня. Несмотря на страшные муки, Байда продолжал издеваться над врагами, так что те, выведенные из терпения, застрелили его, а после этого разрезали на кусочки и съели его сердце, чтобы проникнуться его храбростью и мужеством.

Дмитрий Вишневецкий оставил заметный след в развитии козачества. Он открыл перед козаками новые, более широкие горизонты, указал путь к организации и узаконению их партизанской борьбы. Наконец, походы под его предводительством окончательно побудили козаков устроить свой боевой центр — Запорожскую Сечь.

III. ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ

Потребность в таком центре ощущалась уже давно. Как бы ревниво ни отстаивали свою самостоятельность козаки в городах и панских имениях, они все же находились там в руках властей. Староста всегда мог наложить запрещение на их имущество, рыболовные челны, охотничьи сети, оружие. Надо было найти такое убежище, где бы можно было оставлять на зиму в безопасности козацкую «маетность» (имущество), да и самим укрываться там от преследований старост.

Была и еще одна причина: во время битв с татарами, особенно во время осады Хортицы, козаки убедились, что стены замков — непрочная защита. Гораздо более надежной представлялась позиция, защищенная естественными преградами.

Всем этим требованиям удовлетворяло южное Поднепровье, лежащее ниже порогов, там, где река разделялась на множество рукавов, извилисто растекавшихся по лесистым и болотистым низинам. Здесь, при устье реки Чертомлык, и близ другой речки, Базавлук, сложными петлями изрезывающих окружающую местность, основали козаки свое пристанище[15]. …С того же времени козаки в храбрость и силу произойшли, воюя часто на Турков, и в тех войнах жажде и алчбе, морозу и зною приобыкли, а жилище свое прозвали Кошем или Сечею», говорит летописец, живший в XVII веке, известный под именем Самовидца, чья рукопись является одним из важнейших документов эпохи.

Слово «Сечь» обозначало лесную засеку, свидетельствуя, таким образом, о лесистом характере местности, избранной козаками для своей твердыни. Многочисленные степные речки в соединении с водной громадой самого Днепра прикрывали это место с суши. Корабли, приходившие с юга, со стороны моря, попадали в узкие, извилистые днепровские рукава, вдоль берегов которых, среди лозняка и камышей, могла укрыться любая засада. Если же суда плыли с верхнего течения Днепра, из Польши, то на их пути вставали грозные пороги.

Запорожская Сечь представляла собой прекрасную позицию для обороны против могущественного неприятеля, особенно когда ее защищали такие опытные и умевшие применяться к местности воины, как козаки. Неудивительно поэтому, что даже такие сильные армии того времени, как польская и турецкая, почти никогда не осмеливались атаковать ее.

Создание Сечи, или, как говорили козаки, «Сiча», происходило в семидесятых и восьмидесятых годах XVI века, а к концу этого века она приобрела уже общую известность, сделалась признанным центром Низового козачества и путеводной звездой для тех козаков, которые проживали в средней части Днепра и в других районах.

14

Александр Гваньини (умер в 1614 году) — историк и переводчик. Родом итальянец, состоял на службе у Стефана Батория. Написал книгу о Польском государстве.

15

Это место находится недалеко от города Никополя.