Страница 20 из 57
Дед замолчал, почесывая затылок. Чекисты тем временем оценивали сведения о гитлеровском подполковнике. Такие, как он, прибегали ко всяким хитростям, чтобы только избежать ответственности за преступления. В лагерях для пленных нацисты пытались скрыть свои высокие звания и должности. «Что ж, — раздумывал Вокальчук, улыбаясь Мазуру одними глазами, — теперь этому абверовцу вряд ли удастся выскользнуть из рук контрразведки».
— Советы уже тут, в Берлине! — внезапно ужаснулся прислужник гетмана. — Вы понимаете, что это значит? Вместо американцев — большевики! Не советую вам здесь задерживаться. Да, сейчас покажу письмо. Его принесли несколько дней назад для человека, который назовет пароль. К сожалению, я не записал его. Ужасные времена! Забываешь, как тебя зовут…
Старик подошел к письменному столу, вынул из ящика пакет и отдал его «гостям с Украины».
Так в руки контрразведчиков попало тайное письмо с зашифрованной информацией. В нем указывался новый пункт связи. Он находился в оккупированной гитлеровцами Праге.
Передав власть Деницу, Геббельсу и Борману, Гитлер покончил самоубийством. Это случилось 30 апреля. На следующий день наложил на себя руки Геббельс. За ним ушел из жизни начальник генштаба Кребс. До последних дней руководители третьего рейха надеялись на трещину в антигитлеровской коалиции. Но их надежды не оправдались.
2 мая прекратились бои в районе рейхстага, имперской канцелярии и в Тиргартене. На задымленных улицах города звучала победная поступь советских воинов.
Берлин был повержен, но бои на Восточном фронте еще продолжались. Группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шернера не собирались складывать оружия. Многочисленная вражеская группировка в Чехословакии насчитывала тысячи танков, пушек, самолетов. Сложившаяся обстановка требовала неотложных мер по освобождению оккупированных районов Чехословакии. Тем более что в Праге вспыхнуло восстание…
Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение ликвидировать последний очаг сопротивления фашистов и помочь дружественному народу. С лозунгом «Вперед на Прагу!» уже мчались в Чехословакию воины ударной группы войск 1-го Украинского фронта.
Выполняя задание контрразведки, вместе с передовыми частями шли капитан Вокальчук и старший лейтенант Мазур. На карте Праги, которую вручил им полковник Тарасюк, среди пестрых обозначений четко выделялся красный крест с надписью жирным шрифтом: «Сельскохозяйственная академия». Именно туда вела контрразведчиков нить. Но удастся ли на этот раз дернуть ее так, чтобы размотался змеиный клубок?
Тарасюк понимал: шансов на успех мало. Националистических подонков вместе с недобитыми офицерами вермахта всюду сметал вихрь советского наступления. Спасаясь от смерти, они стремились сдаться американцам.
9 мая, когда советские танковые части полностью очистили от фашистов город, капитан Вокальчук и старший лейтенант Мазур прибыли на пункт связи. Там их принял среднего возраста блондин в очках с позолоченной оправой и со шрамом на переносице. Он проводил чекистов на конспиративную квартиру в центре Праги и предупредил, что людей, которых они надеялись повидать, к сожалению, нет.
— Наведайтесь через несколько дней по этому же адресу, — сказал хозяин явки. — Думаю, в ближайшее время связь наладится.
Подполковник абвера просил аудиенции. Вскоре его привели из лагеря военнопленных к начальнику отдела контрразведки армии.
— Мое имя Виллерман, — отрекомендовался абверовец. — Я хотел бы, чтобы наш разговор остался конфиденциальным.
— Садитесь! — Тарасюк указал на стул и добавил, обращаясь к переводчику: — Спросите, чем вызвана его просьба.
Некоторое время подполковник раздумывал, наверное, не знал, с чего начать. Это был высокого роста брюнет с аккуратно подстриженными усами. На висках поблескивала седина. Он сощурил серые глаза и перевел взгляд с переводчика на Тарасюка:
— Обстоятельства сложились так, что я вынужден открыться. Вы имеете дело не с немцем, а с майором английской разведки.
Собеседник сделал долгую паузу, как бы проверяя, как подействовало на Тарасюка это сообщение. Но советский контрразведчик неторопливо спросил:
— И давно вы носите форму фашистского подполковника, герр Виллерман, или как вас на самом деле?..
Пленный заметно смутился, но тут же взял себя в руки.
— В Германию я прибыл в 1928 году по заданию моего центра, — четко ответил англичанин и принялся объяснять, каким образом проник в немецкую военную разведку.
Это удалось сделать довольно легко: женился на сестре одного из руководителей абвера и тем самым добился доверия влиятельных лиц в «лисьей норе» — центральном аппарате абвера в Берлине.
— В то время, — продолжал англичанин, — ни я, ни мои настоящие шефы и не догадывались, что через пять лет фашисты во главе с Гитлером придут к власти, а через десять или немногим больше объявят войну Англии. Кто мог тогда представить себе, что я стану подполковником абвера? Так везет не каждому разведчику.
— Чем вы можете доказать, что работали в абвере по заданию английской разведки? — спросил Тарасюк.
— Это подтвердит мое правительство. Если не будут установлены контакты по линии военного командования, то свяжите меня с английским послом в Москве. Я скажу ему пароль.
— Хорошо, проверим и постараемся помочь… Но вы так и не назвали свое настоящее имя.
— Зовите меня просто Вилли.
Тарасюк вопросительно взглянул на англичанина.
— Это ваша кличка?
— Нет, так звали моего отца. Корень его имени вошел в фамилию, под которой приходилось действовать в Германии много лет. В английском посольстве в Москве меня знают тоже под именем Вилли.
Для вящей убедительности майор назвал номер счета в Лондонском банке, куда английская разведка вносила деньги за время его пребывания в Германии.
— Скажите, Вилли, почему вы не отступили с частями вермахта? — поинтересовался Тарасюк. — Ведь оставаться здесь на нелегальном положении было рискованно.
— Я получил распоряжение центра не раскрываться и ждать новых заданий. Но советские войска пришли в Берлин быстрей, нежели американские или английские. Не думал, что буду «отчитываться» в вашей контрразведке.
— Кстати, как вас задержали?
— Для меня это остается загадкой. Документы были подлинные, поэтому не могли вызвать подозрения. В городе никто не знал, что я сотрудник абвера. Да и на кладбище, куда мне посчастливилось устроиться на общих основаниях, согласитесь, приходят не для того, чтобы изучать биографии могильщиков.
— И все-таки вы оказались в лагере для пленных…
— Меня схватили на улице, и я уверен — не случайно. Советский офицер был контрразведчиком. По его требованию я предъявил документы. Офицер прочитал их, провел пальцами по моей ладони и воскликнул насмешливо: «Ты глянь, какой гробокопатель!» Я знаю русский язык неважно, но эти слова запомнятся мне навсегда. Нет, не подумайте, что я сетую на свою судьбу. Разведчика всегда подстерегает опасность. И все-таки поверьте: оказаться в руках союзников в шкуре врага — колоссальная неприятность.
— О, вы не только разведчик, но и дипломат! — рассмеялся Тарасюк. — Простите, но выходит действительно комично: вы вспомнили, что мы союзники, только тогда, когда попали в переделку. А где же вы были раньше, герр Виллерман?
Лицо англичанина вытянулось, пошло красными пятнами. Он поднялся:
— Господин полковник ставит меня в неловкое положение. Без позволения моих английских шефов я не имел права искать контактов с нашими союзниками. Кроме того, навряд ли я смог бы принести пользу советской разведке. В отличие от моих «коллег» из абвера, вашей страной я почти не занимался.
— Ваше амплуа в абвере? — спросил Тарасюк.
— В начале тридцать шестого меня прикомандировали к специальной группе, которая уже несколько лет действовала в Норвегии. Туда фашисты подбирали людей, способных в соответствующий момент захватить в стране руководящие посты и взять на себя осуществление немецкой политики. Группа занималась созданием разных немецко-норвежских организаций, выдвигала для их руководства проверенных агентов, которые должны были работать в легальных условиях. Поручения Канариса абвер выполнял вместе с германским посольством. В 1938 году членов группы, в состав которой входил и я, вызвали в Берлин.