Страница 12 из 81
7 B. Baba Bathra 74a.
8 B. Baba Bathra 75a; B. Aboda Zara 3b; PRE, ch. 9; Mid. Yonah 98; Sepher Hassidim, 476; cf. Zohar 2, 216.
9 B. Baba Bathra 75a.
10 B. Baba Bathra 75a; Mid Alphsbetot 438.
11 Apoc. Baruch XXIX, 4; В. Baba Bathra 75a-b; Targum ad Ps. CIV. 26; cf. Pesiqta diR. Kahana 29, 188a-b; Mid. Alphabetot 438; Pirqe Mashah 76.
12 Lev. Rab. 13. 3.
13 3-ья Ездры VI, 15–24; Енох LX, 7–8.
14 Иов XL, 15–24; Псалтирь I, 10; Mid. Konen, 26; PRE, ch. 11; Gen. R3b. 52.
15 В. Baba Bathra 74b.
16 Mid. Konen, 26; Pesiqta Rabbati, 8ob-81a; Lev. Rab. 13. 3; 22. 10; Num. Rab. 21. 18; PRE, ch. 11.
17 Mid. Konen, 37; Mid. Adonay Behokhma, 64; Pesiqta Hadta, 48; Kalir, in the piyyut Weyikkon Olam, following the Lamentations in Roman Mshzor, ed. Mantova, 1712, p. 114b.
18 Pesiqta diR. Kahana, 29, 188a-b; Mid. Alphabetot 98; Ginzberg, LJ, V. 43.
1). Пригляд Бога за Великим Драконом даже после его смерти и обуздание Тионы с помощью магического черепка (см. IV. k) напоминают "Enuma Elish", где сказано, как Мардук приставил сторожей к Тиамат, чтобы помешать излиянию воды.
а). Левиафан отчасти напоминает кита, отчасти — крокодила. Почему его называют "небесным духом Египта" и почему Иезекииль (XXIX, 3) называет фараона "большим крокодилом, который лежит среди своих рек", ясно из победной песни в честь Тутмоса III: "Я даю позволение [покоренным народам] славить тебя в обличье крокодила, которого боится все сущее в море, к которому ни один человек не осмелится подойти близко".
3). Крокодилов почитали в Крокодилополисе, Омбосе, Коптосе, Атрибисе и Фивах. Их мумии обнаружены в нескольких египетских захоронениях. Согласно Плутарху, крокодилы как будто откладывали яйца в точности над верхней границей следующего нильского наводнения — великая помощь крестьянам, которым не надо было их искать. Крокодилы были также в Палестине и до начала нашего века жили в реке Зерка. Небольшое гностическое надгробие из Кесарии показывает, как на них охотились; как пишет Диодор Сицилийский, их зацепляли баграми с наживкой и убивали железными вилами, правда, редко, потому что они были священными животными. Еще он пишет, что крокодил боится лишь мангусту, которая величиной с маленькую собаку. Она бегает по берегу и разбивает крокодильи яйца на благо человека.
Рыба халкис, замена мангусты в иудейской традиции, живет стаями. Некоторые комментаторы называют ее сардиной, другие — сельдью, и это более подходящий вариант, потому что в североевропейском фольклоре сельдь, а не кит считается морским царем.
4). Наверное, свою вонь Левиафан заимствовал у Тионы— Тиамат, чье имя, по-видимому, этимологически связано с арабским словом tahama ("вонючий") и Tihama, названием низкого юго-западного арабского берега. Эта этимологическая связь подкрепляется вонью выброшенного на берег кита: ни одно мертвое животное не пахнет сильнее него.
5). Бегемот напоминает дикого быка тем, что пасется на Тысячегорье — наверняка у истоков Нила — и когда-нибудь должен рогом продырявить брюхо Левиафану. Но в остальном он, конечно же, гиппопотам. Геродот, Диодор и Плиний, когда писали о Ниле, соединяют гиппопотама и крокодила. То, что гиппопотам невероятно силен, часто бывает в тростниковых речных зарослях, минут на десять может оставаться под водой, питается травой и потому не опасен для других животных, согласуется с описанием Бегемота в Книге Иова (XL, 15–24). Согласно Геродоту, женская особь гиппопотама почитается в Пампренисе как жена Сета. Ее называли Таурт ("большая", "великая") и считали покровительницей беременных, но никогда не наделяли ее человеческим обличьем, в отличие от других божеств. Диодор отмечает, что для человечества было бы катастрофой, если бы гиппопотамы размножались без ограничений, поэтому некоторые египтяне бьют их острогой. Возможно, это замечание, а также похвала Диодора мангусте, которая заботится о будущем человечества, предполагают неизбежное бедствие, если бы Левиафану и Бегемоту была дана возможность обзавестись парой. Робкий гиппопотам наносил такой вред нильским полям, что к римской эпохе его уже практически истребили.
6). И крокодил и гиппопотам принадлежали Сету, и волшебные изображения их в египетской "Книге мертвых", в которой прославляется Осирис, враг Сета, побудили иудейских мифографов идентифицировать их с вавилонскими чудовищами.
7). Крокодилы и гиппопотамы, согласно Диодору, несъедобны, однако Геродот утверждает, что их иногда ели, в основном на ежегодном тотемном празднике: поэтому мясо Левиафана и Бегемота сохраняется для праведников до Судного дня. Бедняки ближневосточных стран всегда жаждали наесться мяса, ибо их обычной едой были лепешки.
8). Считалось, что Океан, которого Гесиод делает старейшим из Титанов и отцом трех тысяч рек, а Гомер называет богом, выше которого только Зевс, окружает собой землю, как змей, или, как Зодиак, окружает небо. Его нередко идентифицировали с Левиафаном, Великим Драконом и Рехавом; В скандинавских мифах он тоже предстает в качестве дракона. Его появление на монетах Тира, города, которому Исайя (XXIII, 1-18), Амос (I, 10) и Иоиль (IV, 4) предвещали гибель, может служить напоминанием об ударе, каким Бог расправился с ним (см. 4. h).
9). Многоголовый Левиафан из Псалма LXXIII, 14 — семиголовое чудовище на хеттских цилиндрических печатях, которое упоминается и в угаритской мифологии. Он появляется и на шумерском жезле, и на вавилонской печати III тысячелетия до н. э.
10. Мифические морские чудовища украшают шесть маленьких панелей у основания Меноры, как явствует из Триумфальной арки Тита в Риме. Эта арка поставлена в память разграбления Иерусалима в 70 г. н. э. Царь Соломон установил пять золотых подсвечников по всем сторонам Великого Алтаря, помимо серебряных. Когда Навуходоносор разрушил Храм в 586 г. до н. э., он увез их с собой. Несколько десятилетий спустя еще одна золотая Менора была установлена во Втором Храме, построенном Зрубавелом. Она, в свою очередь, была похищена Антиохом Епифаном, царем Сирии (175–163 гг. до н. э.), но заменена на другую Иудой Маккавеем. Подсвечник на арке Тита похож на описание в Книге Исхода древней Меноры, и можно предположить, что, хотя автор Книги Исхода описывал всего лишь ветвь и отростки на ней, все же чудовища с Меноры Маккавея были и на Менорах Соломона.
11). Космическое значение Меноры впервые было отмечено Захарией (IV, 10), которому было видение о том, что семь огней — "очи Господа, которые объемлют взором всю землю", или семь планет (см. 1.6). Эта точка зрения была поддержана Иосифом и Филоном, современниками Тита, а также авторами мидрашей двумя-тремя веками позже. Ежегодное зажигание Храмового подсвечника во время осеннего праздника прославляет создание Господом звезд в четвертый день — потому что центральная ветвь Меноры является четвертой и потому что вавилонские жрецы считали четвертую планету посвященной Набу, который изобрел астрономию. Возможно, кстати, чудовища на Меноре те самые, которых Бог победил, прежде чем приступил к Творению.
На нижней левой панели пара драконов смотрит друг на друга, находясь в одной позе, хотя у них различаются крылья и хвосты. Их можно интерпретировать как двух Левиафанов — прямо бегущего и изгибающегося. Симметрично расположенные на верхних левой и правой панелях и одинаковые существа с рыбьими хвостами, правда, с головами, немного похожими на кошачьи, наверное, "великие драконы" из Книги Бытия (I, 21). Дракон на центральной панели с головой, надменно закинутой назад, — Рехав ("надменность"). Не очень ясно изображенные чудовища справа, вероятно, Тиона или Эфес. Изображение на верхней центральной панели немного напоминает знакомую пару финикийских крылатых существ, которые всегда расположены лицом друг к другу: возможно, это херувимы, посланцы Бога, чьи изображения венчали Ковчег Завета. Не исключено, что в память этих рельефов закон эпохи Таннаи второго века решительно запрещает изображения драконов с шипами на шее как символов идолопоклонничества, зато драконы с гладкими шеями, как те, что на основании Меноры, разрешены (Tos. Avodah Zarah, v. 2).