Страница 109 из 119
— Айзекайя, — обратился он к роботу, — вы уверены?
— В чем, сэр?
— В том, что Престонов нет?
— Уверен, — ответил Айзекайя.
— Кэтлин Престон существовала, — сказал Виккерс. — Я уверен в ее существовании.
Но откуда он черпал такую уверенность? Он помнил ее.
Фландерс подтвердил ее существование.
Но его память, как и память Фландерса, могла быть определенным образом сформирована.
Кэтлин Престон могла оказаться привнесенным эмоциональным фактором, дабы привязать его к этому дому, дабы он никогда и нигде не забыл о своих связях с этим домом.
— Айзекайя, — снова обратился к роботу Виккерс, — кто такой Гортон Фландерс?
— Гортон Фландерс, как и вы, — андроид, — ответил Айзекайя.
Глава 40
Итак, они рассчитывали, что он остановит Крофорда. И сделает это с помощью своего дара предвидения.
Но проблему следовало рассмотреть всесторонне. Взвесив все факторы, определив собственные силы, мутантам придется вступить в борьбу с промышленной мощью многих стран мира. Опираясь на нее, Крофорд и его единомышленники объявили войну мутантам. Кроме того, существовало секретное оружие.
«Отчаяние и секретное оружие, — заявил Крофорд, сидя в номере гостиницы. — Но оно недостаточно эффективно», — добавил он.
Прежде всего следовало выяснить, о каком оружии шла речь. И пока это неизвестно, никаких планов строить нельзя.
Лежа на кровати и глядя в потолок, он перебирал факты, систематизировал их, подвергал анализу. Иногда силы обычных людей и силы мутантов казались ему равными, а иногда он видел неоспоримое превосходство одной из сторон.
Рассуждения завели в тупик.
— Так и должно было быть, — произнес он вслух. — Рассуждение — инструмент обычного человека.
Следовало воспользоваться своим исключительным даром.
Но как?
Он постарался отрешиться от известных ему фактов, изгнать их из своих мыслей и ни о чем не думать. Лежа в постели и глядя во тьму, он физически ощущал, как наперекор желанию они теснятся в его мозгу.
Вдруг с особой отчетливостью проступила мысль о войне. Он остановился на ней. Мысль стала весомой и овладела им.
Война, но война, совершенно отличная от тех войн, которые до сих пор вело человечество.
Невероятно раздражала необходимость думать о чем-то неопределенном.
Появилась новая мысль: бедность.
Он чувствовал, как обе мысли — и о войне, и о бедности — словно койоты, кружат во мраке вокруг костра его разума за границей зоны, освещенной интеллектом.
Он хотел прогнать их, но они не желали уходить. Через некоторое время он привык к ним.
Существует еще один фактор, подсказал ему засыпающий мозг. Недостаток рабочих рук у мутантов. Вот почему они создали роботов и андроидов.
Можно было обойти эту трудность. Можно было взять одну жизнь и разделить ее на несколько. Жизнь одного мутанта — растянуть, удлинить, увеличить. Рабочую силу можно было создать, следовало лишь знать, как это делается.
Мысли совсем замедлили бег, он почти уснул.
«Я остановлю тебя, Крофорд, и получу ответ, я остановлю тебя, я люблю тебя, Энн, я…»
И вдруг, даже не сообразив, спал он или нет, Виккерс встрепенулся и уселся на постели.
Он знал!
Он съежился от прохлады летнего утра, быстро высунул ноги из-под одеяла и ощутил босыми ногами холод пола.
Виккерс бросился к двери, распахнул ее и выскочил на площадку винтовой лестницы, ведущей в холл.
— Фландерс! — крикнул он. — Фландерс! Откуда-то появился Айзекайя и стал взбираться по ступеням, спрашивая:
— Что случилось, сэр? Вам что-нибудь надо?
— Мне нужен Гортон Фландерс.
Открылась еще одна дверь, и появился Гортон Фландерс, с торчавшими из-под ночной рубахи худыми лодыжками и всклокоченный.
— Что происходит? — спросил он спросонья. — Что это за шум?
Виккерс быстро пересек холл, схватил его за плечи и спросил:
— Сколько нас? На сколько частей разделена жизнь Джея Виккерса?
— Может, вы перестанете меня трясти?
— Как только вы скажете мне правду.
— С удовольствием, — сказал Фландерс. — Нас трое. Вы, я и…
— Вы?
— Конечно. Вас это удивляет?
— Но вы намного старше меня.
— С синтетической плотью можно делать чудеса, — промолвил Фландерс. — Тут нечему удивляться.
Действительно, ничего удивительного, согласился вдруг про себя Виккерс, словно знал это.
— Кто третий? — спросил он. — Вы сказали, нас трое. Кто он?
— А вот этого я вам сообщить не могу, — ответил Фландерс. — Я и так сказал слишком много.
Виккерс разозлился, схватил Фландерса за ворот ночной рубашки и сдавил его.
— Насилие вам не поможет, — сказал Фландерс. — Не надо насилия. Я вам сказал все это лишь потому, что кризис наступил быстрее, чем мы предполагали. Вы еще не готовы знать все. Не достойны. Мы слишком многим рискуем, заставляя вас развиваться так быстро. Больше я вам ничего не скажу.
— Не достоин?! — вскипел Виккерс.
— Не готовы. Вам следовало предоставить больше времени. А сейчас отвечать на ваши вопросы и говорить с вами просто-напросто невозможно. Это повлечет за собой лишние трудности. Снизит вашу эффективность и действенность.
— Но я уже все знаю, — зло сказал Виккерс. — Готов я или не готов, но я знаю, как взяться за Крофорда и его друзей, а это значительно весомее того, что сделали все вы, несмотря на уйму потраченного времени. Ответ у меня готов, и вы надеялись, что я его найду. Я знаю их секретное оружие и знаю меры защиты. Вы мне сказали, что надо остановить Крофорда, и я могу его остановить.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен, — сказал Виккерс. — Кто третий?
В его мозгу уже зрело подозрение, странное подозрение.
— Я должен знать, — сказал он.
— Именно этого я вам не могу сообщить. Никак не могу, — повторил Фландерс.
Виккерс отпустил ворот ночной рубашки Фландерса, а потом и вовсе уронил руки. То, что начало обретать контуры в его мозгу, разрывало душу, и с каждым мгновением мучения становились все сильнее. Он медленно пошел прочь.
— Да, я уверен, — повторял Виккерс. — Я уверен, что знаю все ответы. Я их знаю, но что мне это дает?
Он вернулся в свою комнату и захлопнул дверь.
Глава 41
В какой-то момент словно вспышка осветила его мозг. Воспоминание о Кэтлин Престон, которое могло быть вымыслом, и запечатленная в его мозгу прогулка по заветной долине долгие годы мешали ему понять, что он давно любит Энн Картер, а она платит ему взаимностью.
Потом он узнал, что его родители находились в состоянии прерванной жизни и ждали возвращения в мир любви и взаимопонимания, которому они так много отдали.
Он не мог их предать.
Быть может, сказал он сам себе, это к лучшему, ибо есть новый фактор — умение делить одну жизнь на несколько частей.
Такой метод был разумен и, по-видимому, приносил свои плоды — ведь у мутантов не хватало рабочих рук и приходилось наилучшим способом использовать имеющиеся средства. Вы передаете роботам то, что им можно доверить. А жизнь каждого мутанта делите, получая несколько личностей, помещенных в тела андроидов.
Он не был самим собой, он представлял часть другой личности — треть подлинного Джея Виккерса, чье тело ожидало дня, когда в него будет возвращена жизнь.
Энн Картер тоже не была сама собой, а представляла часть другой личности. Быть может, он впервые позволил своему подозрению оформиться: она была частью Джея Виккерса и вместе с Фландерсом разделяла жизнь, бывшую некогда единой.
Три андроида несли в себе некогда единую жизнь — он, Фландерс и еще кто-то. Его не переставал терзать вопрос: кто же все-таки этот третий?
Все трое, они были связаны одной нитью, составляя почти единое целое, и в какой-то день три их жизни вернутся в тело подлинного Джея Виккерса. А когда это произойдет, кто станет новым Джеем Виккерсом? Или им никто не станет — быть может, возвращение будет равносильно смерти всех троих и возобновлению сознания прежнего Джея Виккерса? Или все они смешаются, и в воскресшем Джее Виккерсе будут сочетаться его черты, черты Фландерса и черты третьего, неизвестного?