Сноггл

— Пока варится картошка, у нас масса времени, и я надеюсь, в атмосфере все в порядке. Так слушай, Робин. — Она сделала паузу. — Тогда мы посылали мысленные образы кораблю…

— Да, конечно. Я не понимаю…

— Так слушай. Ты разочарован, так как не получил мысленных образов с корабля. Но это не означает, что нам ничего не было послано. Мы просто не приготовились что либо принимать — разве ты не понимаешь, Робин?

— Пег, это здорово. Я дурак, а ты — умница. Конечно, в тот раз мы сконцентрировались на передаче, а теперь надо сосредоточиться на приеме. Потрясающе, Пег! И как раз подходящее время попробовать. Здесь только мы с тобой — и так тихо.

— Да, и мы сядем по отдельности. Не разговаривай и не думай ни о чем другом. Только вспоминай. Сноггла и Снаггера и задавай вопросы насчет корабля. Если мы не получим ответа, — продолжала Пег, — мы поймем, что им на нас наплевать, — так тому и быть. Но если мы попытаемся — у нас есть шанс получить ответ. Я сяду здесь, а ты — там. Помни, Робин, не болтать! Ни слова!

В течение нескольких минут единственным звуком в кухне было бульканье кипящей воды в кастрюле с картошкой. Но вот Робин громко крикнул:

— Ух ты, черт!

— Заткнись! — Пег почти рассердилась. — Ты же все испортил! Теперь я ничего не увижу. И ты тоже.

— Я видел внутренность корабля. А ты?

— И я. Но не надо сейчас об этом говорить.

— Почему? Я хочу рассказать Джеймсу и дедушке…

— Нет, не надо.

Ей удалось опередить его и подойти к двери первой, она встала так, чтобы он не смог ее оттолкнуть. Они чуть не подрались, чего с ними давно уже не было.

— Да что с тобой, Пег? Ты что, рехнулась? Я только хочу рассказать Джеймсу и дедушке, что я видел…

— Знаю, знаю — я тоже. Но только не сейчас. Робин, пожалуйста, послушай минутку. — Она отпустила его, и теперь он отошел от двери, так что и она смогла отойти. — Если мы начнем рассказывать прямо сейчас, мы опоздаем с ужином и пюре наверняка подгорит, и все рассердятся, и начнут ругаться, и спорить, и все пойдет не так. Можешь ты это понять, Робин?

— Ну — вообще да, — буркнул он сердито. — Но ведь то, что я видел, то, что со мной случилось, — черт, да это в пятьдесят раз важнее, чем поесть вовремя тушенки с картошкой…

— Согласна, Робин. Отлично понимаю твои ощущения. Я так же взволнована, как и ты, — внутренне. Но если мы начнем бегать по дому, пытаясь объяснить это все дедушке и Джеймсу прямо сейчас, мы легко все испортим. А вот если мы приготовим ужин и тогда только расскажем им, они поймут нас лучше. Понимаешь, Робин?

Это дошло до него не сразу. Наконец он сказал:

— Ладно, согласен. — Потом опять загорелся: — Но друг другу-то мы можем рассказать?

О Господи! Теперь она должна была объяснять ему, что и этого делать не надо. Она знала, что гораздо лучше будет, если они сохранят все при себе до ужина. Дав ему это понять, она пресекла все споры, начав возиться с пюре, перенеся все нетерпение на картошку.

— Немного недожарено, — сказал Джеймс, когда попробовал, — но довольно вкусно, Пег. Твое мнение, дедушка?

— Не подходит для такого часа, но это вина не Пег, ты сам настоял. Но вкусно, очень вкусно. — Он посмотрел через стол на Робина: — Это работа Пег? Или ты помогал?

— Немного, дедушка. Я был так взбудоражен. — Он бросил на Пег умоляющий взгляд: — Теперь-то можно им рассказать?

Дед засмеялся:

— Не знаю уж, что думает Пег, но очевидно, что ты просто лопнешь от нетерпения, если сейчас же не расскажешь нам все.

— Шила в мешке не утаить, малыш, — покровительственно сказал Джеймс. — Так что лучше рассказывай.

Робин подцепил последнюю вилку картошки, поспешно прожевал и проглотил, затем слегка отодвинул тарелку и торжественно заявил:

— Я видел внутренность космического корабля.

— Спорю, что нет, — презрительно заметил Джеймс.

— А вот и видел. Честное слово. Если не веришь мне, спроси у Пег. Это была ее идея — как нам это сделать.

— Правда, Пег? — спросил дедушка. До того он улыбался, но теперь был серьезен.

И она объяснила, как Робин был расстроен, и как они уселись и сосредоточились на этот раз на прием, а не на передачу мысленных образов, и как им обоим это удалось.

— Не знаю, что видел Робин, я не дала ему рассказывать. Я считала, что надо подождать — и рассказать всем сразу. Я еще хотела, чтоб вы не подумали, что мы сговорились. Поэтому я не знаю, что видел Робин, а он не знает, что видела я.

— Я уловил, Пег, и в этом что-то есть, — сказал Джеймс. — Но, по-моему, главное то, что видела ты. Робин года два как весь набит научной фантастикой и космическими кораблями. Стоит ему закрыть глаза, как он десяток кораблей увидит.

— Но ведь Сноггла он не выдумал, — вступился за Робина дед. — А Сноггл был достаточно материален и реален. Так что давай, Робин, рассказывай.

— Спасибо, дедушка! — Робин с минуту выждал. — Я сначала в общих чертах. Мне надо сперва хорошенько припомнить все детали, чтобы описать их… Итак, я стал сосредоточиваться на Снаггере, потому что я его нашел и могу четко его представить — беднягу Снаггера. Через минуту или две я его ясно увидел — чистенького и не раненого. И он дал мне понять, что благодарит меня.

— Уверена, что он тебе благодарен, Робин, — Пег осмелилась это вставить, потому что Робин заколебался.

— Не так-то много ты рассказал, — заметил Джеймс, однако он не насмехался.

— Так дай же это сделать, болван, — сказал ему Робин. — Снаггер захотел показать мне все, что мог. И он начал ходить по кораблю, чтобы я увидел то, что видно ему. Там было трое или четверо таких же, как он, — поменьше Сноггла и с тремя антеннками. Они или стоя ли в коридорах или двигались по ним, но я так и не понял, что они делали. Коридоры у них, наверно, из какой-то стеклянной массы, и там много этажей, а соединяет их что-то вроде эскалатора. Освещены коридоры не очень ярко, никаких светильников я не разглядел. Похоже, что освещение идет от этого стеклоподобного вещества. И заметьте, — вот вам доказательство, что я ничего не выдумываю, — я не видел машинного отделения, а ведь я как раз ожидал его увидеть — всякие там механизмы, аппараты, как на нашей модели лунохода, только больше. Заметьте, я не притворяюсь, что прошел по всему кораблю, — он так огромен. Я видел только то, что Снаггер хотел мне показать.

— А что ты слышал? — спросил Джеймс.

— Ничего, конечно. Ведь эти создания ничего не слышат. У них есть зрение, и его дополняют в чем-то антенны на головах. Я видел высоко на стене какую-то шкалу, по ней бегали цветные вспышки — это, наверно, были команды и распоряжения. И еще я видел мельком большой центральный зал, на огромной его стене была движущаяся астрономическая карта, но я, конечно, не мог в ней разобраться. Никаких окон, кажется, не было в той части корабля, которую видел я. Понимаете, не всегда все было видно ясно. — И Робин взглядом извинился перед ними.

— Одно вам скажу, — начал Джеймс. — Теперь я убежден, что ты это не сочинил, Робин. Тогда это не было бы так скучно. Ты бы уж выдумал всякие сложные машины и трехголовых и восьмируких существ. Правда, дедушка?

— Ну, я не так-то много всякой техники повидал, Джеймс. Но те немногие предприятия, которые я посетил и где такая техника работала, всегда были ужасно скучными и разочаровывали. Но, Робин, не говори нам, что ты видел только Снаггера и ему подобных! Продолжай!

— О'кей, дедушка, я их видел — ну, мельком только. И главным образом в том центральном зале, где одна из стен была картой. Те другие космонавты — или существа — были других размеров, раза в два выше Сноггла или Снаггера, а некоторые — раза в три, в четыре больше них. Большинство не были такие яйцеобразные, как наши, и у них были такие устройства, вроде рук. И чем выше они были, тем казались менее твердыми, совсем не такими плотными, как Сноггл и Снаггер. Самые высокие были почти совсем прозрачные, сквозь них смотреть можно.