Страница 42 из 79
Оскар сделал минутную паузу и продолжил.
- Я обещаю приложить все свои силы и знания, чтобы из твоих ребят сделать настоящих морских волков и бойцов по характеру, но я не могу обещать, что выращу из них одних только джентльменов, которые между собой будут общаться одними только изысканными выражениями. Все, что я знаю, обещаю передать этим ребятам.
Глава 12
Когда голова вражеской колонны показалась из леса, то другая сторона поляны, будучи затянутой легкой пеленой утреннего тумана, ничем не привлекла внимания передовых всадников. Еще задолго до появления противника Ивонн Де ля Рунж магически усилила пелену утреннего тумана, сделала его плотнее и гуще, чтобы неприятель раньше времени не обнаружил бы засады. Сейчас магиня находилась непосредственно в рядах бойцов засады на правом фланге и внимательно всматривалась в первые ряды конных номадов, только что вынырнувших из густой зелени деревьев. К ее величайшему удивлению и удивление всех других воинов вражеская колонна двигалась по дороге без какого-либо боевого охранения или передового дозора. Только четыре конных степняка на верховых ящерах рысили чуть впереди колонны.
Вражеская колонна, не смотря на то, что в ней было немало пеших воинов в черном, двигалась довольно-таки быстро. Несколько минут назад передовые всадники номады только показались из лесу, а сейчас они чуть ли не приблизились к центру поляны, к повороту дороги направо, чтобы двигаться уже к другой стороне поляны, где дорога снова уходила в лесную чащу. Именно в этот момент внимание четырех степняков привлекла неподвижная пелена тумана. Слишком уж она подозрительно застыла, накрывая противоположную от них сторону поляны. Поднятием рук, они остановили колонну и поскакали к этому туману, чтобы посмотреть, что за ним скрывается.
Словно в отместку за остановку колонны, четыре стрелы с белым оперением вырвались из этой густой пелены тумана. Через мгновение четыре мертвых степняка номада повалились из седел своих верховых ящеров. Все это произошло на глазах авангарда колонны.
Во все времена наказанием за проявленную воинскую беспечность всегда была смерть! Эти степняки номады вывели колонну в поход без предварительной разведки и передового дозора. Они проявили полную беспечность и легко и беспечно умерли, не успев даже понять, что умирают и вряд ли они видели стрел, которые их поразили. Степняки не только умерли сами, но и подвели к смертельной черте своих товарищей. Вновь последовал зал лучников и около десятка всадников остались лежать неподвижно перед фронтом тумана, а несколько раненных номадов начали ползать по поляне, хриплыми голосами умоляя товарищей о помощи. Те же сидели в седлах своих верховых ящеров и не решались, перешагнув воображаемую черту смерти, прийти к ним на помощь. Из-за этой пелены тумана они ничего и никого не видели, от чего им становилось только страшнее.
Появилась повозка с магом-шаманом и остановилась у поворота дороги вправо. Шаман, не покидая повозки, попытался разобраться в происходящем бардаке, что устроили кочевники на дороге. В конце концов, шаман сошел с повозки и начал раздавать какие-то распоряжения верховым кочевникам. Затем он повернулся лицом к той стороне поляны, которая и сейчас все еще была прикрыта туманной пеленой, и долго в нее вглядывался.
Колонна продолжала жить своей жизнью и только сейчас завершала остаточное движение, ее авангард давно уже стоял перед поворотом дороги, а к нему сейчас колонна, подобно ползущей гадюке, подтягивала все еще продолжавшееся двигаться свое тело, вытягивая его из леса. Последним сегментом этой колонны был арьергард, составленный из большого каре воинов в черном. На фоне неряшливой толпы номадских всадников, сумевших даже своих верховых ящеров заставить суетливо метаться взад и вперед по поляне, каре воинов в черном выглядело отлично вымуштрованным войском.
Осматривая поляну, шаман, а судя по его одежде и поведению, это был боевой маг, первым же делом обратил внимание на эту пелену тумана, которая скрывала от глаз противоположную сторону поляны. Он, словно отгоняя от себя назойливую муху, сделал пасс своей правой рукой. Пелена тумана моментально пала, перед глазами удивленных номадов и шамана появились чужие воины, замершие в рядах фаланги, и фортификационные укрепления вокруг этой фаланги. От увиденной картины боевой маг-шаман вдруг громко расхохотался. Он долго смеялся, прихлопывая себя руками по коленям в минуты особого восторга.
Прекратив гомерический хохот, шаман подозвал к себе командиров номадов и, небрежным махом руки, указал им направление и цель атаки. Командиры попытались своих кочевников выстроить в конную лаву, нацеливая острие атаки прямо на центр вражеской фаланги. Видимо, шаман посчитал, что степняки только своею конной лавиной легко раздавят фалангу и разорвут ее на части, а там уже дело техники клинками вырубить воинов врага. Сам шаман тут же потерял интерес к начавшимся развиваться событиям и углубился в разговор с какими-то подошедшими к нему пешими воинами в черной одежде. Шаман даже головы не повернул в сторону конной толпы всадников, которые ринулись на вражескую фалангу.
Командирам номадов так и не удалось своих конных воинов кочевников выстроить в хотя бы подобие конной лавы, а всей неорганизованной массой всадников ринулись в атаку. Расстояние до вражеской фаланги было таким небольшим, что кочевникам для того, чтобы набрать скорость и мощно обрушиться на противника, пришлось на поляне сделать дополнительный круг. Горяча ящеров, громко улюлюкая и что-то радостно крича, всадники, наметом полетели в атаку, на полном скаку, постреливая из небольших луков. Но выпущенные кочевниками стрелы увязали в воздухе или падали на землю, так и не долетев до рядов фаланги.
Когда наибольшее число конных кочевников, всадников, примерно, в четыреста - пятьсот, оказалась в трехстах шагах от фронта фаланги, то артиллеристы Кимвелла освободили стопорные механизмы баллист и онагров. Несколько десятков тяжелых стрел онагров и два больших каменных ядра баллист обрушились на эту конную толпу и прочертили в ней кровавые тропинки и дорожки в среди скачущих степных наездников. Снова послышались крики и стоны умирающих и раненных номадов. От залпа тяжелых стрел, который лег очень удачно и он отправил на небо погибшими сорок номадов, а тридцать кочевников ранеными повались из седел под лапы своих верховых ящеров.
Неожиданно раздавшиеся громкие крики, стенания и вопли раненых кочевников явно напугали их верховых ящеров, которые так и не доскакали до пик, выставленных воинами вражеской фаланги. Но в какой-то момент верховые ящеры полностью вышли из подчинения своих всадников и, испугавшись острий пик, грозно поблескивающих перед их мордами, уклонились от столкновения с ними и забрали резко влево, уходя от атаки фаланги.
Продолжавшие скакать впереди этой неорганизованной толпы теряющих разум кочевников номадские командиры постепенно сумели-таки взять под свой контроль эту неорганизованную толпу всадников. Они-то сообразили, что момент атаки упущен и для того, чтобы не потерять скорость движения конной лавы, по кругу начали разгоняться и снова выводить ее во вторую атаку вражеской фаланги. К этому времени большинство конных номадов, которые, видимо, совершенно потеряли разум. Они своих верховых ящеров пустили сказать по трупам своих товарищей, павших в неудавшейся первой атаке. Поднялся несусветный шум и гам, кочевники и верховые ящеры озверели от ситуации и запаха человеческой крови. Своими толстыми лапами верховые ящеры насмерть добивали раненых и травмированных вражескими камнями и стрелами своих же номадов, которые так и не дождались просимой помощи.
На этот раз передовые ряды толпы номадских всадников все-таки напоролись на пики вражеской фаланги, от которых пали более пятидесяти номадов. Шум и сумятица боя от этого еще более усилились, кричали и бранились раненые кочевники и испуганно ревели верховые ящеры, получившие глубокие порезы и колотые от вражеских пик раны. Поднялась страшная и непонятная какофония человеческих криков, рева животных и лязга оружия.