Страница 29 из 36
Василий Андреевич подошел к окну и задумался. Вдали виднелась злосчастная высота. Оттуда доносилась стрельба. Ветхая баня вздрагивала от разрывов снарядов. Мысль лихорадочно работала. Там, в глубоком снегу, на тридцатиградусном морозе, лежат боевые товарищи, прижатые вражеским огнем к земле. Фашисты в любой момент могут перейти в контратаку…
— Товарищ старший лейтенант! — полковник внимательно посмотрел на Сурнина и твердым голосом приказал: — Соберите все наши резервы. Я сам поведу третий батальон на высоту.
Не теряя времени, Молев приказал подтянуть батарею с боезапасом. Третий батальон был пополнен скудными резервами. После артподготовки моряки тремя группами с разных направлений пошли в атаку. Левофланговую группу автоматчиков, которая должна была нанести главный удар, повел политрук роты Панкратов, правую — старший лейтенант Сурнин, центральную группу возглавил сам комбриг.
Оборона врага ожила. Фашисты открыли сильный заградительный огонь. Морские пехотинцы, рассредоточившись, сначала передвигались в полный рост, а потом ползком в глубоком снегу, окружая позиции врага. Демонстрируя ложное направление главного удара, Молев то и дело поднимал свою группу и совершал короткие перебежки. Бойцы видели, как быстро поднималась высокая фигура в белом халате с автоматом в руках, и, презирая страх, шли за комбригом. Вдруг землю потряс огромной силы взрыв. В лица бойцов ударила упругая волна воздуха. Высокий султан разрыва скрыл комбрига. Когда грязно-серое облако разошлось, подбежавшие моряки увидели лежавшего на снегу смертельно раненного полковника. Открыв глаза, Василий Андреевич успел вымолвить только два слова:
— Вперед, товарищи!
Морские пехотинцы ринулись вперед, чтобы отомстить врагу за смерть командира и выполнить поставленную задачу. Стремительно ворвались они в расположение гитлеровцев. Тут же подоспели и остальные бойцы батальона. Вскоре высота была очищена от врага. Путь на город Клин был открыт.
«Форма одежды — парадная»
После захвата высоты «220» батальон моряков и рота автоматчиков-амурцев пересекли Ленинградское шоссе и двинулись на запад. Перед бригадой стояла задача: оседлать шоссейную дорогу Клин — Волоколамск, отрезать путь отступления окруженным в Клину фашистским войскам.
У села Петровского, через которое проходило шоссе, гитлеровцы оказали упорное сопротивление. Неглубокая балка и песчаный склон кургана отделяли наш передний край от вражеских дзотов. Хорошо было видно, как колонны немцев с пушками и танками тянулись через село. Наша артиллерия хотя и стреляла по дороге, но остановить поток гитлеровских войск не могла.
С ходу ворваться в село морским пехотинцам не удалось. Две атаки были отбиты. К вечеру подошел батальон подполковника А. А. Боева, в котором были амурцы. С рассветом новый комбриг генерал-майор М. Е. Козырь готовился атаковать село.
В небольшой деревушке около села Петровского остановилась ночевать рота автоматчиков старшего лейтенанта Сурнина. Тускло горит фитилек в консервной банке. Слышно его потрескивание да храп спящих моряков в соседней комнате. Короткий отдых. Завтра снова в бой. Кто знает, когда придется теперь спать?
Еще в темноте началось движение в деревне: батальоны занимали исходные позиции для атаки. Первой начала действовать рота автоматчиков старшего лейтенанта Сурнина. Ей ставилась задача — незаметно перейти шоссе и ударить по Петровскому с тыла, завязать бой с фашистами и отвлечь внимание. В это время батальоны должны были атаковать укрепленную позицию врага с фронта.
Сурнин поднял матросов. Выстроились во дворе.
— Друзья, — обратился командир роты к стоящим в строю морякам. — Мы снова идем на прорыв обороны врага. Операция ответственная. Сохраним нашу твердую флотскую дисциплину, организованность. Не упустим ни одного фашиста живым с нашей земли. Отомстим врагу за комбрига, за всех, кто погиб от вражеской руки, — его голос зазвучал громче, призывнее. — Родина смотрит на нас. Дети, женщины в разрушенных наших городах, в сожженных врагом деревнях думают о нас с надеждой. Они ждут нас!
Разбившись на группы, моряки шли налегке, в одних бушлатах и маскировочных халатах. В руках — автоматы, вокруг пояса — гранаты, у каждого кинжал для рукопашного боя.
Фашистский гарнизон в селе спал. Только дежурные ракетчики через каждые десять минут освещали свой передний край. Автоматчики подкрадывались с пологой стороны холма.
Старший лейтенант — бывалый командир, ему не раз приходилось водить бойцов в тыл к противнику.
Начало светать, когда автоматчик Сусминов взобрался на высокий сугроб, приник к нему. Невдалеке уже вырисовывались очертания блиндажей и часовой возле дерева.
— Хальт! Вер да? (Стой! Кто там?) — всматриваясь в белый сумрак, крикнул немецкий часовой. Он уловил шорох. Напряжение и страх слышались в его голосе.
Сусминов бросил гранату. Ослепительным дымно-красным пламенем вспыхнули наступающие утренние сумерки.
— Амурцы, за мной! — крикнул командир роты и бросился вперед, приготовив гранату.
Из блиндажей началась беглая стрельба. Длинные языки пламени взвивались из-под укрытий.
Кто-то громко крикнул:
— Матросы! В атаку! Форма одежды — парадная!
Этот клич моряки понимают так: смерть или победа. И вот этот клич бескомпромиссного вызова противнику покатился по рядам. Краснофлотцы стремительно поднимались и бежали по снежному полю, на ходу надевая бескозырки. Оглянувшись, Сурнин с радостью увидел, как у товарищей на ветру развеваются концы длинных матросских ленточек, а из-под белых халатов мелькают черные уголки бушлатов. Это была лавина, которая не раз сметала преграды фашистской обороны — под городами Скопином, Яхромой, высотой «220».
Автоматчики врывались в блиндажи. Кто-то из них падал, сраженный пулей врага. Вот на глазах у командира роты будто споткнулся, свалился замертво в окоп автоматчик Ваня Огурцов.
В пламени выстрелов блестели стволы орудий, черные крылья одноглавых орлов мелькали на шинелях вражеских артиллеристов. Бежавший рядом старшина рванул дверь блиндажа. Сурнин метнул гранату в темный проем. Оба дали короткие очереди из автоматов. Огонь прекратился. Воины бросились к землянке, из которой выбегали перепуганные фашисты.
В это время с другой стороны села пошли в атаку батальоны. Сурнин ясно слышал, как длинным эхом раскатывалось громкое «ура-а-а!».
Атака завершилась. Фашистский батальон, ночевавший в селе Петровском, был разгромлен.
Продолжая преследовать отступающего противника, моряки уничтожили крупный отряд фашистов, вырвавшийся из Клина.
В начале января 1942 года бригада вышла на рубеж реки Ламы в районе села Ярополец. В середине февраля, достигнув границы Калининской области, она была выведена из боя на отдых и доукомплектование.
«На этом участке фронта бригада прошла с боями около 180 километров. Освободила 35 населенных пунктов, — записано в журнале боевых действий. — Уничтожила свыше 4 тысяч фашистских солдат и офицеров. Пленила более 400 человек. Были взяты большие трофеи: 60 танков, около 100 орудий разных калибров, 50 пулеметов, 2500 винтовок и автоматов, 50 тонн боеприпасов, 250 автомашин, 150 мотоциклов».
За мужество и отвагу, за умелое руководство боевыми действиями бригады в боях под Москвой полковник Василий Андреевич Молев был посмертно награжден орденом Ленина. Командир и комиссар бригады получили благодарность от Верховного главнокомандующего. 96 краснофлотцев и командиров награждены орденами и медалями.
Доверия достойны
«Дорогие друзья тихоокеанцы! Сердечно благодарю за доверие, которое вы оказали мне, послав на защиту Родины. Клянусь, это ваше доверие оправдаю.
Если смерть преградит дорогу, я приму ее без страха, но прежде уложу не один десяток фашистских выродков. Гитлеровцы отступают, но сопротивляются отчаянно. А мы их гоним и будем гнать до самого Берлина! Я сделаю все, что от меня зависит», — писал после первого боя своим товарищам на Тихоокеанский флот политрук роты первого батальона 62-й морской стрелковой бригады Николай Кашников.