Путь Ворона

Дернул дверцу. Не заперта. На заднем сиденье виднелась здоровая дорожная сумка. Но сумка ладно, в замке обнаружился оставленный там ключ зажигания. И нигде никаких следов людей. А вокруг уже потрескивало, и то тут, то там появлялись языки пламени.

Повинуясь безотчетному порыву, Воронов сел в автомобиль, попробовал завести. Стартер потарахтел и умолк. Еще одна попытка – с тем же результатом. Что случилось с мотором, разбираться не было времени. Ясным стало главное: кто-то явно попытался вырваться из зоны пожара, только техника подвела, и беглецам осталось уповать на удачу и быстроту ног. Куда они побежали, назад ли в окруженную огнем деревню или подальше от нее, главное – оставаться рядом с машиной они не стали. Деревня давала хоть какой-то шанс, а далеко ли убежишь по дороге, когда до любого водоема километры…

Вот уж не знаешь, где безопаснее!

Вроде все заняло минуты, а огонь уже вовсю веселился вокруг. В дыму видимость ограничилась парой десятков метров, небольшой кусочек дороги в одной стороне, еще меньший – в другой. Одинокий человечек посреди пылающего мира… Невольно представилось – а какой ад увидели вокруг себя люди в городе, уцелевшие после первого страшного удара? Тут-то виновата природа, там…

И вдруг стало страшно. Пожар, одиночество, останься один, например, не выдержи Востриков, и конец. Пешком не выбраться ни в коем случае. Вокруг трещало, гудело, дым ел глаза, от жара начинала побаливать голова, захотелось рвануть со всех ног к развилке, пока механ еще ждет. Воронов очнулся от оцепенения и едва нашел в себе силы не бежать, а идти, правда, шагом, больше напоминающим бег. Не к лицу офицеру нестись сломя голову. Есть же понятия о чести мундира, да и пока ситуация не настолько плоха. Тут идти от силы минуту… Только ветер, кажется, усилился, помогая огню быстрее отвоевывать пространство.

Словно отвергая логические построения, целый ворох горящих листьев спланировал на дорогу. Воронов едва успел отскочить, увернуться от них, зато еще немного, и впереди сквозь дым показалась бээмпэшка. Уже развернутая в сторону отряда. Востриков застыл в люке, напряженно вглядываясь, не идет ли командир?

– Гони! Никого там нет. Мотор заглох, а куда люди побежали…

Прыгнул, нырнул внутрь и решительно захлопнул люк. Вроде недавно проделанный путь теперь превратился в пламенный, и торчать снаружи не стоило. Сверху уже планировали горящие листья и сучья, этакий обжигающий дождь.

Хотя какой путь? Натуральный огненный коридор. Ищи теперь объезд, да найдется ли он? Одно утешение – где-то тайга уже явно выгорела, а по гари среди пеньков проезд уже возможен. В отличие от объятого пожаром леса.

Тринадцать лет после Катастрофы. Лето

Трое путников появились ближе к вечеру, когда до условного заката осталось не так много времени. Условного – раз все равно никто не видел солнца и лишь в уме представлял его путь где-то выше затянутого вечными тучами неба. Да и то лишь те, кто помнили: светил раньше наверху огненно-слепящий шар. Три точки на бескрайней заснеженной равнине, открывающейся отсюда, с расположенного на вершине блокпоста.

Почему сооружение на склоне чуть пониже верхней точки называли блокпостом, сказать было трудно. Как-то так повелось – блокпост и блокпост. Прочие чаще назывались точками. В действительности там еще до Катастрофы стоял дом. Деревянный, как большинство жилых строений в данной местности, однако на солидном бетонном основании, с огромным подвалом, где помимо прочего имелась даже сауна. У богатых свои причуды, а владельцем являлся человек состоятельный не только по здешним меркам. А уж какой отсюда открывался в те годы пейзаж! Тут тебе и кусок поля, и тайга, и река – одна из крупнейших. Любуйся – не хочу! Только жил владелец в доме от силы недели три в году в сезоны охоты или рыбной ловли, а прочее время трудился даже не в столице края – в столице всей страны. Там и сгинул без следа. Во всяком случае, о судьбе его никто не знал, а, если честно, и знать не хотел. Практически все потеряли связь с родными, так какое тогда дело до абсолютно чужого человека?

Домом какое-то время никто не пользовался. Даже беженцы, разными судьбами попавшие сюда, предпочитали жить в тесноте, но не на отшибе, а уж когда пришлось зарываться поглубже, то смысл в стенах вообще стал пропадать. Да вот пришлось выставлять посты, а уж лучшего места было в округе не сыскать. Дальше сыграл роль простейший расчет. Дом разобрали, бревна уложили накатами поверх бетонного подвала, превратив последний в весьма мощное оборонительное сооружение, полы и деревянный забор пустили на дрова, каменные столбики свалили, чтобы не демаскировали укрепление, а в завершение долго рыли пусть не совсем подземный, скорее, крытый ход сообщения – зачем же идти по открытому месту?

Результат стоил затраченных усилий. Блокпост столько раз принимал бой против зарвавшихся заезжих банд и против стай мутировавших волков, пытавшихся прорваться в людское поселение, что и не сосчитаешь. Теперь тут располагалась стандартная дежурная смена – три человека, следивших за подступами со стороны реки и, сколько можно, берега в сторону далекого города. Натуральное хозяйство требовало крепких рук, поддержка определенного образа жизни отнимала практически все время, однако о безопасности забывать отнюдь не стоило. В какой-то степени дежурство было отдыхом, хотя бы не приходилось возиться с подземными оранжереями, расширением поселения, заготовкой дров, всевозможными работами на построенной едва не с нуля небольшой геотермальной электростанции или ее собратьях – электростанциях ветряных, и многим другим. Сиди себе да пялься в сторону далекого, открытого здесь горизонта. Ну, не до самого горизонта, до леса, но это тоже без малого три километра. Правда, местность не идеально ровная, такой здесь вообще не бывает, но сопки с данной стороны невысоки, ложбины неглубоки, если путники будут исчезать порою из поля зрения, то ненадолго.

– Кажись, к нам гости, – первым заметил путников Игорек.

Был он самым молодым из дежурных, в год Катастрофы – совсем мальчишка, это теперь вымахал к восемнадцати годам. Глазастый, такому и не заметить?

– Где? – остальные двое подскочили к амбразурам, даже подняли заслонки из прозрачного пластика, отчего внутрь сразу ворвался обжигающий холод.

Пришлось торопливо поднять воротники, ладно еще по летнему времени температура держалась более-менее – разве что ночами термометр падал ниже десяти градусов. А так днем – пять-шесть, ну, ладно, восемь.

Олег на правах старшего смены уже подкручивал бинокль. Вещь ценная, просто так в чужие руки не дашь. Вдруг уронят, побьют, и где тогда взять новый на замену?

– Не шибко идут, хотя и на лыжах, – подал голос Игорь.

– А ты хочешь! – хмыкнул Олег. – Ясен пень – издалека. Тут кто угодно притомится. Только интересно – они специально сюда топают или случайно на нас вышли?

Внятного ответа вопрос иметь не мог, и начальник поста прекрасно знал об этом. Однако спросил, лишь бы не молчать.

– Скоро узнаем, – пробормотал Игорь. – А может, снимем их к чертовой матери, и вся недолга? Кто тут будет с добром шастать? Нормальные люди хозяйством занимаются, а не по свету странствуют. Раз свету все едино нема.

И хоть расстояние было велико, потянулся за охотничьим карабином.

– Отставить! – командным тоном произнес Олег.

В сравнении с прочими дежурными он казался немыслимо старым. С короткими совершенно седыми волосами, шея морщинистая, как и лоб, седые же усы свисают кончиками вниз. И то сказать – срочную Олег отслужил еще в ином государстве, когда армия была армией, а страна – страной. Вроде должно было забыться за давностью лет, однако произошло обратное, и в крепком еще старике порою просыпался сержант Советской армии.

Игорь разочарованно принялся вертеть оружие в руках. Карабин был отнюдь не нов, новому неоткуда было взяться в лишенном промышленности мире, зато аккуратно ухожен, пристрелян и весьма опасен для любого врага, не столь важно – двуногого или четвероногого.