Страница 42 из 61
Всех игр, которые там продавались, даже перечислить невозможно. Помню лото Кабалла, настольную игру «Цыганка-гадалка» и всеми давно любимую говорящую планшетку Виджай.[14]
С трудом подавляю желание затопать, как Ангел, ногой и закричать «хочу»! Похоже, я недалеко от нее ушла. И со мной, кажется, происходят здесь те же таинственные превращения. От греха подальше, прячу руки в карманы — как бы не стянуть чего-нибудь ненароком.
— А что если остаться здесь переночевать, — посещает меня шальная идея, — можно вдоволь наиграться…
Внезапно — я даже не смотрю — мой зоркий птичий глаз сам собой отмечает медленно ползущую по доске Виджай стрелку. Ерунда какая-то. Стрелки сами собой не вертятся. Всем известно, что их игроки втихаря подталкивают.
Но эта крутится. Сама по себе.
Может, кто-то все-таки шутки со мной шутит? Оглядываюсь. Делаю полный оборот вокруг своей оси — никого. Ангел по-прежнему не может расстаться со своим медведем. Надж тоже там рядом, и до них шагов десять. Может, какая-то невидимая леска стрелку движет? Помахала руками над планшеткой — никакой лески.
А стрелка все ползет.
Встала. Острый кончик уперся в букву «С».
И снова медленно-медленно движется дальше. Стоп. И прямо в «П».
Поднимаю планшетку в воздух, на случай если стрелку магнитом снизу двигает. Никакого магнита.
Стрелка дошла до «А», встала. Поколыхалась-поколыхалась и вернулась на «С».
Поехала на следующий заход и замерла против «И».
С-П-А-С-И.
СПАСИ
Точно раскаленную, бросаю доску на прилавок.
Треугольный носик указателя продолжает двигаться как ни в чем не бывало.
Медленно скользит на «М».
Снова откланяется к «И».
Стою, сцепив руки и кусая губы.
Когда стрелка приползла на «Р», я готова была кричать благим матом. В оцепенении продолжаю мрачно взирать, как Виджай составляет мое имя: «М» «А» «К» «С».
СПАСИ МИР, МАКС
— Клык!
Он развернулся, мельком глянул на меня и, увидев выражение моего лица, дернул Газа и Игги за руки — айда!
Секунда — и я, Надж и трое мальчишек стоим под часами.
— Пошли отсюда, а то мне тут еще чего-нибудь напредсказывают. И так уже Виджай заставляет меня мир спасать.
— Ну ты, Макс, даешь! Ты у нас в знаменитости выбралась, раз тебя уже в Виджай вписали, — Газман явно не сечет моих зловещих предчувствий.
Вдруг Клык спохватывается:
— Ангел! Где Ангел?
Протягиваю руку и… Меня прошибает холодный пот. Голова, как на шарнире, поворачивается на триста шестьдесят градусов. В панике бросаюсь назад в плюшевый отдел. «Ангел! Где Ангел?» Похитили! Опять похитили!
Поскользнувшись, с разбегу врезаюсь в здоровенную заводную обезьяну шимпанзе. Прямо передо мной Ангел мирно беседует с пожилой женщиной. Таких старых ирейзеров мне еще не встречалось, так что сердце мое постепенно входит в привычный ритм.
Ангел грустно смотрит на тетеньку и протягивает ей медведя-ангелочка.
— Что она там… — договорить Клык не успевает. Поколебавшись, женщина кивает и что-то отвечает Ангелу. Что именно, мне не разобрать, но я ясно вижу, как расцветает у нашей девочки на лице ангельская улыбка.
Игги спокойно констатирует услышанное:
— Кто-то что-то Ангелу покупает…
Ангел прекрасно видит, что мы за ней наблюдаем, но упорно отводит глаза. Все пятеро, мы на почтительном отдалении следуем за ними к кассе, и, не веря своим глазам, я вижу, как женщина с растерянным видом достает кошелек и расплачивается за медвежонка. Ангел от восторга подпрыгивает на месте и в сотый раз повторяет: «Спасибо! Спасибо!»
Старушка отдает ей покупку, улыбается и, по-прежнему обескураженная, выходит из магазина.
Окружив нашу младшенькую, хором принимаемся допытываться:
— Что ты там учудила? Что ты этой женщине наговорила? Почему она заплатила? Сорок девять баксов! Нам-то никто ничего не покупает…
— Ничего я ей не наговорила, — Ангел намертво вцепилась в медведя. — Я только ее хорошо попросила и объяснила, что я его очень-очень-очень хочу. И что у меня нет денег…
Надо поскорей отсюда выметаться, пока Ангел не уговорила еще кого-нибудь купить ей гигантского жирафа…
На улице над головой палит солнце. Не пора ли нам что-нибудь поесть? И не пора ли нам вернуться к поискам Института?
Я никак не могу успокоиться:
— Значит, ты только что просто попросила незнакомого человека купить тебе дорогую игрушку. Так-таки «просто попросила»?
— Ага, — невинно кивает Ангел, — просто попросила. Ну, понимаешь, мысленно…
Мы с Клыком озабоченно переглянулись. «Озабоченно» — это мягко сказано. Правильнее будет сказать «нервно».
— Ну-ка, ну-ка, Ангел, — допытываюсь я, — давай поточнее. Что ты умеешь читать чужие мысли, это понятно. Но чтобы ты могла… Как бы это поточнее выразится… внушать людям свои мысли — это что-то новенькое.
— Да я ничего… Я просто попросила ее мысленно. — Вид у нее отсутствующий, и она, как ни в чем не бывало, разглаживает медвежонку маленькие белые крылышки. — Тетенька совсем даже не возражала. Просто взяла и купила. Это у меня будет девочка. Я назову ее Селестой.
— Ангел, послушай меня. Ты что, загипнотизировала ту женщину в магазине, чтобы она купила тебе твоего медведя?
— Не медведя, а Селесту. А что это «загипнотизировать»? Я такого слова не знаю.
— Гипнотизировать — значит лишать кого-либо воли, подчинять своему влиянию. Как-то мне не верится, что та тетенька сама тебе медведя купила. Признайся, это ты ее ЗАСТАВИЛА.
— Селесту, ее Селестой зовут.
— Ладно, пусть будет «Селеста». Ты слышишь, что я тебе говорю.
Ангел задумалась и с сомнением нахмурилась. Но лицо ее быстро прояснилось:
— Я очень-очень Селесту хотела… Больше всего на свете!
Как будто это как-то меняет дело.
Я открываю рот продолжить читать свою жизненно важную нотацию, но взгляд Клыка останавливает меня на полуслове. Выражение его лица положительно означает: «Ты не Надж. Заткни фонтан, дай отдохнуть и фонтану». Почему-то я послушно киваю — пусть потом сам скажет мне, что он на эту тему думает.
Хрен с ним, пора возвращаться к нашей главной задаче. Но как к ней возвратишься, если у меня нет ни малейшего представления о том, как найти этот Институт.
Купили поесть какой-то экзотический фалафель. Внимательно обозреваем на ходу окрестности и макаем шарики в соус. Ангел, чтобы освободить себе руки и не испачкать свою Селесту, заткнула ее за ремень джинсов.
Как ни стараюсь отвлечься, история с этой дурацкой игрушкой все никак не выходит у меня из головы. Ангелу шесть лет. Воспитывать по-человечески ее, конечно, никто никогда не воспитывал. Но все равно уж казалось бы кто-кто, а Ангел знает, что такое хорошо и что такое плохо, понимает, что ради своего «хочу» нельзя людям черт знает что внушать. Ан нет, ничуть не бывало. Не знает.
Иду и переживаю.
Ой! Очередной выстрел в висок. Растираю голову пальцами и слышу, как Голос ласково внутри меня увещевает: Макс, перестань. Это всего-навсего игрушка. Всем детям игрушки нужны. Зачем Ангела детства лишать? Тебе самой-то поиграть не хочется?
— Выросла я уже из игрушек, — сердито бормочу я и снова ловлю на себе удивленный взгляд Клыка.
— Тебе что, тоже игрушек хотелось? — вторит Голосу Газзи, явно не понимая, с кем я разговариваю.
Отчаянно трясу головой. Мол, порядок, ребята, не обращайте на меня внимания. Это я просто с Голосом своим беседую.
По крайней мере, на сей раз от этих «внутренних» разговорчиков я от боли хоть сознания не теряю.
Ты уж прости меня, Макс. Я совсем не нарочно. Я не хочу тебе больно делать. Я тебе только помочь хочу.
Сжав губы, стараюсь молчать, как партизан, не буду ему отвечать. Когда его спрашивают, он как воды в рот набрал. А тут треплется, не остановишь…
Раздражает он меня ужасно, почище Клыка.
14
Доска для спиритических сеансов: плоская планшетка с различными символами и с буквами алфавита, номерами 0–9, словами «да», «нет», «привет», «до свидания».