Страница 54 из 61
— Ничего, — отвечал Петька, — скоро разобьем фашистов, снова жить будем хорошо.
— Да, так и дядя Никита говорит. Скорей бы, говорит, Гитлера прогнать, а завод наш мы снова отгрохаем в пол года, да еще лучше, чем был.
Иногда мальчики перебирались на лодке на острова Талабск и Талабенец.
Однажды, вернувшись на остров Белов, Зозуля повел Петьку к церкви.
— Пойдем на колокольню, — предложил он. — Оттуда всё озеро видно до Пскова, как на ладони.
Побыв на колокольне, ребята спустились вниз.
— А теперь в подземный ход пойдем и выйдем на берег, — сказал Зозуля и, приподняв четырехугольную плиту в углу полутемного церковного притвора, показал начало подземного хода.
— Полезли, не бойся, я все ходы там знаю и тебя научу разбираться.
Ребята долго лазили по подвалам церкви, из которых действительно можно было выйти прямо на берег озера.
Но вот Назаров закончил свои дела. Пора было двигаться обратно. Петьке даже немного жаль было расстаться с Зозулей. Но так надо было.
Уже вечерело, когда Назаров, забрав узелок с едой, весла и парус, направился к лодке. Мальчики следовали за ним, чуть поотстав.
Подойдя к лодке, Назаров столкнул ее на воду и начал устанавливать парус.
В эту минуту вдали показалась целая процессия. С горы к лодкам шествовал комендант, в сопровождении солдат, полицаев и старосты. Опасаясь партизан, он нигде не появлялся без этой свиты.
Когда комендант со своими спутниками поравнялся с лодками, Назаров снял шапку и изобразил нечто вроде поклона.
Комендант даже не взглянул на него. Прошли и остальные. Шествие замыкал полицейский, известный беловским жителям под кличкой Козел.
Проходя мимо лодок, он равнодушно глянул на Назарова и остолбенел. Замер, впившись в него яростным взглядом, и Назаров. Партизанский командир и полицай-предатель узнали друг друга.
В первый год войны Козел стал полицейским в деревне Большое Загорье Карамышевского района. Там ой выдал гестаповцам группу партизан и колхозников, которых замучили потом в Псковской тюрьме.
Долго охотился за ним Назаров с товарищами, но Козел был осторожен. Он ушел в Псков, а затем получил назначение на остров Белов, где вскоре проявил себя во всей красе, как самый ярый помощник гитлеровцев.
— Вот и встретились, наконец! — с ехидной улыбкой произнес Козел, шагнув к Назарову.
— Встретились, сволочь! — ответил Назаров и, сделав быстрый прыжок, ударил полицейского в висок тяжелым свинцовым грузилом.
Полицейский, обливаясь кровью, упал на песок. Солдаты бросились на Назарова. Ему удалось свалить двух из них на землю, но третий подставил ему ногу и толкнул в спину.
Назаров упал. На него навалились, скрутили руки и повели.
Назарова не били, не допрашивали. Только сразу посадили в холодный каменный подвал без окон, с железной дверью. Это была так называемая «комендантская кутузка». Находилась она в сотне метров от комендатуры. Часового у дверей не ставили. Порядок в кутузке проверял дежурный комендатуры.
Но на этот раз комендант строго приказал поставить специального человека к дверям арестантской.
Стеречь как следует, — строго приказал он унтер- офицеру. — Допрашивать буду я сам.
Отдав эти распоряжения, комендант отправился домой — отдохнуть и успокоиться. Когда он, прихрамывая, ковылял по улице, невеселые мысли роились у него в голове.
Страшно жить на русской земле. Не знаешь, откуда ждет тебя удар, если не гранатой, так топором или дубиной. «Все они смотрят на нас, как волки… На глазах убит лучший полицейский!»
Только поужинав и отдохнув с полчаса, комендант почувствовал себя в силах приступить к допросу.
Но допрос Назарова не дал коменданту ничего интересного. Назаров заявил, что он — житель деревни Пупково. Он назвал именно эту деревню, зная, что она дотла сожжена немцами и все жители ушли в леса, в партизанский лагерь. В случае чего — нет ни одного свидетеля, который бы мог опровергнуть его слова.
На вопрос коменданта, «почему он убил полицая», Назаров ответил, что у него еще раньше, при советской власти, были с Козлом личные счеты.
— Собака он был, а собаке — собачья смерть! — проворчал Назаров, исподлобья глядя на коменданта и притворяясь простым и грубоватым парнем.
Игра удалась. Убийство из мести, сведение старых счетов, — решил комендант. Ерунда.
Однако это всё же неплохой случай, чтобы хорошенько припугнуть всех этих мужиков и показать им, что немецкие власти не допускают нарушений закона и порядка. Комендант распорядился, чтобы все жители острова на утро следующего дня собрались на площади, подле церкви, где будет казнен бандит, убивший полицейского.
Назарова втолкнули обратно в подвал, не развязав ему рук. Так приказал комендант. Прислонившись к холодной каменной стене в углу погреба, Назаров задумался.
Вот и всё. Конец. Как глупо попался!
Ох, если бы в этот момент был под рукой автомат или хотя бы пистолет! Тогда ушел бы. А теперь — конец. Завтра — расстрел.
«Но где же Петька? — мелькнуло вдруг в голове. — Куда он девался? Почему я его не видел, когда меня вели солдаты? Задержался у Никиты Степановича, остался цел или тоже схвачен?»
— Эх, Петя, Петя!.. Прав ты был, когда говорил: «А оружие, дядя Коля?»— чуть слышно прошептал Назаров. Осторожность соблюдали! Вот тебе и осторожность. Черт его знал, этого полицая, что он здесь окажется. Жив ли, собака? Уж лучше бы сдох, — не так обидно было бы отвечать. Комендант на вопрос об этом промычал что-то непонятное… А если Козел жив? Ведь он — первый свидетель, что я партизанский командир!
И снова тревожные думы полезли Назарову в голову.
Бессильная злоба на самого себя, на собственную горячность… Надеяться не на кого. Никита вчера уехал на эстонскую сторону. Единственный, кто мог бы помочь, — Петька. Но где он? Да и видел ли Петька, когда его, Назарова, забрали гитлеровцы?
ПЕТЬКА СПЕШИТ НА ВЫРУЧКУ
А Петька всё видел. Спрятавшись за камень, они с Зозулей взволнованно наблюдали за всем происходившим.
В пяти шагах от них прошла необыкновенная процессия: впереди всех, бледный, расстроенный, прихрамывая, шел комендант. Сбоку, то и дело кланяясь в пояс, вприпрыжку семенил староста. А немного позади шел связанный Назаров, сопровождаемый солдатами и полицейскими, державшими оружие на изготовку.
Шествие замыкали два рыбака, которые несли на носилках, наспех сооруженных из паруса, тело полицейского. Голова его и лицо были залиты густой кровью, руки безжизненно свисали с носилок.
Затаив дыхание, широко раскрыв глаза, смотрели ребята на эту сцену. Только когда шествие скрылось за углом дома, Петька толкнул в бок Зозулю и тихонько сказал:
— Бежим посмотрим, куда его поведут.
Осторожно, перебегая от дома к дому, ребята последовали за гитлеровцами и их спутниками. Комендант повернул на главную улицу.
— В комендатуру ведут, — шепнул Петьке Зозуля.
Подойдя к крыльцу, комендант остановился и что-то сказал солдатам, охранявшим Николая Назарова, указав рукой в сторону. Староста и полицейский остались около коменданта.
— Смотри, смотри… В кутузку сажают, — схватил Петьку за руку Зозуля, в волнении повысив голос.
Отперев дверь подвала, солдаты втолкнули туда Назарова и снова тщательно замкнули дверь. Один из них встал около нее на стражу.
— Теперь скорей! — скомандовал Петька, увлекая за собой Зозулю.
— Куда?
— Куда надо.
Они быстро побежали обратно к озеру.
Народ кучками стоял около домов, перешептываясь, со страхом поглядывая в сторону комендатуры.
Когда ребята прибежали на берег, Петька перевел дух и сказал Зозуле:
— Теперь слушай! Это надо очень, очень срочно. Дядьки твоего дома еще нет; когда вернется с эстонской стороны, — неизвестно. А дяде Коле нужно помочь до утра, иначе убьют. Нельзя ждать. Надо освободить.