Билли-талисман

— Да кто вы ей? Общественный попечитель или мать? И откуда вам известны мои чувства?

Кэйт встала, подалась вперед и взглянула ему в глаза. Она ощущала жар от его груди и почти таяла. Уже не нужно было слов, когда откровенное желание говорило само за себя. Кэйт теперь больше чем просила прощения. Она разоблачала себя и предлагала ему все прочесть по ее глазам. Молча она смотрела ему прямо в глаза, позволяя почувствовать ее влечение. И весь жар желания, вся страсть, которую она подавляла в себе, была обнажена и видна ему, если он только не был слеп. Билли даже отпрянул на секунду, затем подался вперед.

— Доктор, вы?… — Смущение, читавшееся на его лице, сменилось недоверием, затем… да, это уже напоминало восторг.

Кэйт сняла свитер и повесила его на стул позади себя. Затем села на кровать и расстегнула верхнюю пуговицу блузки.

— Думаю, вам следует позвонить Бине, — произнесла она. — Ее нет дома сейчас, но вы можете оставить сообщение.

— Это выглядит так бессердечно, — осмелился противоречить Билли.

— Ее старый бойфренд в городе. Она не расстроится, если вы порвете с ней прямо сейчас.

— Н-н-но по телефону? — заикнулся он.

Кэйт прямо смотрела ему в лицо. Она была изумлена его щепетильностью в вопросах чести, и ей на мгновение стало стыдно своей изворотливости. Но и то и другое она выбросила из головы.

— Уверяю, это наилучший способ. Я ни за что на свете не могла бы причинить ей боль.

Словно под гипнозом, Билли выполнил все. Он взял трубку, из деликатности Кэйт вышла из комнаты, пока он звонил, оставляя сообщение, которому Бина придавала судьбоносное значение. Из ванной Кэйт позвонила на работу и сообщила, что больна — лишь в третий раз она пропускала рабочий день. Затем она с минуту разглядывала себя в зеркале. «И что ты делаешь?» — молча спрашивала Кэйт свое отражение. Она разумеется не могла сказать себе, что отдается этому мужчине только ради того, чтобы придать завершение сумасшедшему плану, в который она, разумеется, никогда не верила. Она хотела переспать с Билли, но ей было страшно, так как она хотела большего. А ей была известна его послужная характеристика относительно дел с женщинами. Могла ли она позволить себе тратить время на связь, которая в конце ни к чему не приведет?

Она отвела в сторону свои светло-голубые глаза. Кэйт знала, что у нее нет выбора. Она желала Билли Нолана больше, чем кого-либо другого до сих пор. «Но это ничего не должно значить, — убеждала она себя. — Будущего не существует, только настоящее. Я не буду повторять ошибки, которые делала со Стивеном и Майклом. Это не отношения, — твердо говорила она себе. — Это то, что обычно называют „забавой“».

«Забава» было не тем словом, которое Кэйт могла бы использовать, оказавшись в постели с Билли.

— Я хотел тебя с тех пор, как впервые увидел на террасе, — признался он.

Кэйт ощутила, как что-то сжалось у нее внутри. То были слова, которые она хотела услышать. Именно их она ждала, хотя не признавалась в этом себе и, конечно же, не призналась бы Билли. Так можно сойти с ума. Она лишь улыбнулась загадочно и попыталась выбросить из головы любые мысли. Это не составило труда, поскольку никто еще никогда не занимался любовью с ней так, как Билли. Ее не удивляли его сила или умение, но нежность просто ошеломила. Он держал ее голову обеими руками и целовал лицо. Он теребил ее волосы.

— Они такие красивые, — бормотал он. — Люблю твои волосы. — Он погружался в них лицом, прямо у нее за ухом. — Мне нравится их запах, и мне нравится чувствовать их. Я хотел прикоснуться к ним, но уже не верил, что у меня будет шанс.

Кэйт повернулась к нему, и он прильнул к ее рту губами. Она не могла понять, что ей нравилось больше: когда он использовал губы, чтобы целовать ее, или когда говорил с ней. Руки его были столь же красноречивы. Они чудесным образом скользили от ее груди к бедрам, всякий раз все дальше, затем снова вверх к ее губам, становясь все увереннее, все откровеннее и даже отзывчивее к ее ощущениям.

Кэйт всегда испытывала какую-то неловкость и неудовлетворенность, занимаясь любовью с кем-либо первые несколько раз. Но с Билли все было иначе. Он слышал и ощущал каждое ее дыхание, легкое движение тела. Она могла просить его о чем угодно, не произнося ни слова. Но ей не о чем было просить. Он был нетороплив, опытен и ловок, но, кроме того, она ощущала такой поток чувств, такой водоворот эмоций, что тонула в нем с головой. Занимаясь любовью, Билли все время не отрывал своих губ от ее губ, и ей казалось, что он умеет целовать сотней способов, всякий сочетая с его или ее движениями. Он отрывался от ее губ только для того, чтобы взглянуть на нее, или если он устремлялся губами к ее соскам и затем ниже.

Он доводил ее до предела своей рукой и губами, потом движениями тела, потом снова рукой, пока Кэйт не охватывал трепет. Она едва могла перевести дыхание, но это было чудесное ощущение, ей не было страшно. Когда она касалась его рукой, он дышал так глубоко, что она испытывала не меньшее наслаждение, чем от его движений. Она не знала, сколько времени прошло, когда он вошел в нее в последний раз, и, когда они оба уснули, обессиленные и удовлетворенные, он продолжал обнимать ее рукой, прижимая к себе, даже когда они спали.

Глава XXXVI

Кэйт открыла глаза. Где она? Так бывает, когда просыпаешься в новом месте. Это потолок не ее квартиры и не спальни Майкла. Она повернула голову и увидела Билли, еще спавшего. События прошедшего дня мысленно пронеслись перед ней. Кэйт улыбнулась и покраснела, но, что было неожиданно — она ни в чем не раскаивалась.

Пока они спали, ее волосы растрепались, и сейчас рыжая прядь вилась вокруг плеча Билли. Просто смотреть на его руку, покоившуюся на простыне и залитую солнечным светом из окна, — одно это вызывало в ней ощущение… запредельного счастья. То было чувство, к которому она не привыкла.

Кэйт потянулась, блаженствуя. Столь полное ощущение счастья невозможно удержать долго, и она была достаточно мудра, чтобы не пытаться. Но сейчас она лишь просто пьянела от солнечного света, меж спутанных простыней и упивалась моментом. Она не думала о сексе, хотя он и был исключительно хорош. Просто она смотрела на Билли, и вид волосков, так красиво выстроившихся на его предплечье, казалось, еще усиливал ощущение теплоты, комфорта и защищенности. Это был момент чистого восторга.

Медленно, чтобы не разбудить его, она подняла голову, чтобы разглядеть его лицо во сне. Даже неподвижные, его черты отличались поразительной красотой и живостью. Судя по их беседам вчерашней ночью, она поняла, что Билли — не рядовой красавчик. В конце концов, Стивен по-своему тоже очень красив. Но у Билли была глубина чувств, способность к сопереживанию и пониманию, на которые Стивен не способен из-за своего нарциссизма.

Словно почувствовав на себе испытующий взгляд, Билли открыл глаза.

— Привет, — сказал он, и его голос немного понизился в середине слова, в его приветствии услышались и уверенность в себе, и пожелание счастья. Кэйт снова покраснела и на этот раз смутилась. Она опустила голову на подушку. Билли приподнялся на локте, склонился к ней и поцеловал. Его поцелуи были так чувственны, так изысканны и нежны. Это напомнило ей, как они занимались любовью, как его губы почти не отрывались от ее рта, исключая те моменты, когда он целовал другие части ее тела. Он приподнял голову.

— Доброе утро, — отозвалась Кэйт и поправила простыню.

— Теперь ты — моя узница. Оставайся в моей постели на всю жизнь.

Кэйт подумала, что это было бы восхитительно, но она только улыбнулась в ответ.

— Который час? — спросил Билли, падая на спину и зевая.

Кэйт не имела понятия. В эту минуту она не могла вспомнить, какой сегодня день, и это тоже было восхитительно. Лежать в его постели и чувствовать себя подвешенной во времени. Если бы ее попросили выбрать чувство, которое достойно того, чтобы длиться вечно, то более подходящее было бы трудно найти. Затем она заставила себя повернуться и взглянула на часы на ночном столике.