Страница 6 из 8
Винты вертолетов закружились быстрей. Воздух наполнился надсадным ревом. Саша с Ольгой инстинктивно попятились. Саша напоследок махнула Стасу, и его вертолет первым оторвался от земли.
Вертолеты, покачиваясь, точно балансируя, один за другим поднялись в воздух и взяли курс на Круглое озеро. Закрываясь ладонью от солнца, Саша следила за их полетом. Вертолет Стаса шел первым.
– Мам, поехали, что ль, и мы?
Они повернулись и неторопливо двинулись к машине. И тут в воздухе раздался зловещий скрежет, точно заскребли металлом об металл. Саша и Оля одновременно обернулись. Первый вертолет, со Стасом, как-то странно дрожал и качал носом, словно судорожно глотал воздух. Саша обмерла, застыла, глядя на вертолет. Скрежет резко оборвался, стало страшно тихо. Вертолет со Стасом, нырнув, колом полетел к земле.
У Саши остановилось дыхание. Ей еще казалось, что это может быть какой-то трюк, сейчас вертолет вырулит, приземлится… Но он грохнулся на самом краю леса. С запозданием до них долетел звук падения – точно лопнул воздух.
Дальше Саша помнила плохо. Ей казалось, что все вокруг мгновенно потемнело, как перед грозой. Там, где упал вертолет, теперь пылал громадный костер. Саша кричала, глядя, как деревья вокруг этого страшного костра быстро чернеют и, словно нехотя, вспыхивают гигантскими факелами.
III
Дмитрий Загудаев сидел вечером в своей квартире в Амстердаме и смотрел телевизор. Тут же в комнате обреталась его жена Елена. Было уже поздно, а их четырнадцатилетняя дочь все не возвращалась домой. Где же она, наконец? Где ее носит?! Амстердам не такой город, в котором можно вот так просто сидеть и не переживать за ушедшего из дома подростка.
Страшный пример перед глазами – соседи. Тоже русские, живут здесь уже больше шести лет. Приличные люди, такие же, как и Дмитрий с Еленой, коммерсанты. А дочь их к своим пятнадцати годам сделалась такого блядского вида, что глядеть на нее невозможно без содрогания. Оно и понятно. В школах почти ничему не учат, все обучение проводится при помощи тестов: да или нет, верно или неверно. Уроков на дом не задают. Балдей не хочу.
– Зря мы сюда приехали, – высказал вслух свои сомнения Дмитрий.
Елена только грустно вздохнула.
– Надо было в Германию ехать, а не в этот отстойник, – продолжил Дмитрий, хотя понимал, что выбора у них не было. Здесь, в Амстердаме, жили их партнеры, с которыми был налажен какой-никакой бизнес. А в Германии – никаких зацепок!
В Москве у Дмитрия с Еленой была сеть мебельных магазинов. Незадолго до дефолта 1998 года Дмитрий открыл совместное предприятие с голландцами. Голландцы поставляли ему предметы интерьера в стиле хай-тек. Он уже начал было налаживать производство в том же стиле хай-тек у себя на родине, но дефолт перемешал все карты. СП задохнулось. Магазины стали убыточными. С остатками нерастраченного капитала Дмитрий с семьей уехал в Амстердам…
Дочери все не было. По телевизору крутили какой-то гнусный фильм с физиологическими подробностями как раз про девочек-подростков.
– Переключи, – поморщилась Елена.
Дмитрий щелкнул пультом. На экране появился кузнечик в траве крупным планом.
– Оставь, – попросила жена. – Я люблю про животных.
Кузнечик кого-то зверски пожирал. Голос за кадром объяснил:
«У самца уховертки два пениса, каждый из которых по длине превышает саму уховертку. Эти органы очень хрупкие и легко ломаются, вот почему насекомое рождается с запасным. Самка богомола начинает поедать самца еще во время спаривания или же закусывает им сразу после коитуса.
Самец осьминога оставляет свой половой орган в теле самки. Затем у него вырастает новый. Иногда рыбаки находят в телах самок такие «подарки»…
Противные слизняки могут показаться еще более противными, если узнать, как они размножаются. У этих существ присутствуют как мужские, так и женские гениталии. Когда два слизняка встречаются, каждый пытается откусить пенис другого. Тот, кому это удается, становится папой, а другой слизняк соответственно – мамой».
На экране кузнечика сменил русский соболь. Голос за кадром продолжал:
«Соболя способны сношаться восемь часов в режиме нон-стоп. А по числу эякуляций первое место занимает хомяк, у которого их бывает до пятидесяти в час. Самец кенгуру способен спариваться пять раз на дню. А у самца льва был зафиксирован рекорд: восемьдесят сношений за сутки!»
– Да уж… – протянула Елена. Она была эффектной брюнеткой с красивыми длинными глазами и неплохой фигурой. Но Дмитрий давно уже стал безразличен к жене, воспринимал ее как партнера по бизнесу. Сексуальной жизни у них не было почти никакой – время от времени и редко.
А телевизор продолжал травить Еленину душу:
«Самцы паука-няньки разработали собственную стратегию спаривания, аналогов которой нет в природе. Чтобы не быть съеденными агрессивной самкой, которая гораздо крупнее их, они сначала приносят своей избраннице «дар любви», например мертвое насекомое. Вручив подарок, самцы незамедлительно притворяются мертвыми и падают у ее ног. Самка, перестав обращать внимание на незадачливых поклонников, погружает челюсти в принесенное насекомое. Пока она занята, самцы «оживают», заползают под нее и начинают спариваться».
Елена порывисто поднялась со своего места, виляющей походкой прошлась перед телевизором и опустилась рядом с Дмитрием.
– Дим, – нежно начала она. – Мы много работаем, но мало отдыхаем.
– Разве? – удивился Дмитрий, не отрываясь от экрана. – Мы работаем не больше других. По-твоему, это много? В Москве мы вкалывали без выходных. И это было нормой. А тут у нас руки и ноги атрофируются. Мне кажется, пора возвращаться домой.
«Спаривание барсуков – это акт, который длится в среднем добрых девяносто минут. Причем самки барсуков предпочитают заниматься любовью в темноте».
– Я не о том… – Она погладила его колено. – Ты не понимаешь?
«…у божьих коровок существует оргазм, который длится полтора часа и может повторяться три раза подряд. Кроме того, божьи коровки страдают венерическими заболеваниями, и у них так же, как у людей, существует извращенный секс… Самец кенгуру способен спариваться пять раз на дню».
Дмитрий понял, в чем дело, переключил с мира животных на горячие новости, но было поздно.
– Ну?.. Не понимаешь? Давай прямо тут… – верещала Елена ему в самое ухо.
В прихожей затренькал долгожданный звонок. Светлана вернулась!
Елена сорвалась и побежала открывать дочери дверь, а Дмитрий равнодушно глядел на громадный костер, догорающий на экране. Чадящий огонь со всех сторон поливали пожарные брандспойты. Вокруг чернели обугленные деревья – действие разворачивалось на краю леса.
«Еще один метеорит прилетел?» – удивленно подумал Дмитрий.
Костер и пожарные машины заслонил паренек с микрофоном и неожиданно сказал по-русски:
«…мэр Станислав Верхоланцев и сопровождавшие его лица направлялись на традиционный городской праздник. По предварительным данным, на борту вертолета находилось четыре человека вместе с пилотом. Однако, как сообщили в МЧС, точное число попавших в катастрофу людей будет известно позднее. В результате катастрофы, помимо Станислава Верхоланцева, погибли его помощник Петр Иванов и руководитель управления по туризму администрации города Яков Белозеров. Исполнение обязанностей погибшего мэра взял на себя его первый заместитель Иван Петров…»
Дмитрий медленно начал меняться в лице. Сквозь приятный легкий загар проступила полотняная бледность. Сердце забухало в горле. Дмитрия кинуло в озноб, он мгновенно замерз. Но тут же ему сделалось душно. На лбу и щеках появилась испарина. Все лицо пошло розовыми пятнами, которые быстро наливались киноварным цветом.
– Мэр Губернского города… – прошептал Дмитрий, пытаясь осмыслить только что увиденное. – Мэр Верхоланцев погиб… Вертолет с ним упал. А раз он погиб, значит, его больше нет…
Он совершал глотательные движения, глядя сквозь экран, на котором уже горел нефтяной танкер у берегов Южной Африки.