Страница 49 из 54
— Тут красная икра, креветки… — всего в салате оказалось двенадцать компонентов. — Я его сама придумала.
— Думаю, ты не скоро еще достигнешь такой виртуозности, — заметил Глеб мне.
— А что мне еще делать в Новотрубинске? Буду виртуозности добиваться — сочинять салаты.
— Ты только меня ими не отрави.
— В Новотрубинске? — переспросила мама тихо. — В Новотрубинске!
Я встала и пошла за коаксилом. Так разволновалась, что совершенно забыла про виноград.
Когда я вернулась, сжимая в руках таблетки, мама как ни в чем не бывало рассказывала Глебу:
— Я бы очень хотела еще хоть раз в жизни взглянуть на океан! Когда-то мы с мужем гостили в Штатах, его коллега пригласил, тоже профессор университета… Меня поразила Атлантика! Океан и море — абсолютно разные вещи! Ведь разные же, Глеб? Вы согласны?
— Да, океан — это мощь. А Наталья всем морям и океанам предпочитает реки… Реки средней полосы России.
— Наталья… Наталья!
— Мама, выпей вот это, — быстро заговорила я. — Выпей коаксил, это надо, Игорь Львович сказал…
Грохнув стулом, мама поднялась из-за стола.
— Игорь Львович? — Она рассмеялась, коротко и резко. — И ты ему веришь?!
— Конечно. Он нам столько раз помогал, это хорошее лекарство, прими… Мы сейчас попьем чаю… Так вкусно пахнет пирог…
— Игорь Львович ждет не дождется нашей смерти!
— Чьей — нашей?
— Твоей, моей, Алешиной!
— Господи, мама… Ну откуда ты взяла? Кто тебе сказал?
— Леонарда! — ответила мама твердо. — Мне это сказала Леонарда. Я только что была у нее на приеме.
— Выпей лекарство. Леонарда — коммерческая аферистка. Я все про нее знаю. Лизин муж был первым браком женат на ней… — Я все тараторила и тараторила, совершенно забыв, что говорить надо мало, медленно и властно. А я только оправдывалась и умоляла.
— Лиза сама аферистка! Бросила Алешу, выкинула его из дома.
— Что ты, мама? Ты что? Она ему квартиру купила…
— Она ничего не покупала. Была в сговоре с бандитами. По ее милости Алеша остался бездомным, и если бы не я… Но теперь я не могу ему помочь… его хотят убить, его поджидает опасность! А тебе…
— А что мне?
— Ты связалась с нечистым!
— Что?! — Я услышала, как Глеб вышел из комнаты.
— У тебя был богоданный, предназначенный тебе судьбой человек. Ты сама растоптала свою судьбу, выбрала нечистого, прокаженного, проклятого в астрале!
Мама тяжело опустилась на стул, уткнулась лицом в тарелку с недоеденным салатом и страшно завыла.
— Зачем ты это говоришь?! Перестань! Прими коаксил.
— Ничего я принимать не буду! Ты хочешь заглушить во мне голос совести!
— Мамочка, я тебя умоляю, послушай!
Задыхаясь от жалости, я шагнула к маме, но она тут же отреагировала:
— Отойди! Ты стала такая же прокаженная, после того как связалась с ним…
Не помню, как Глеб очутился рядом со мной. Обеими руками он держал меня за плечи, повторяя:
— Наталья, пошли.
— Пошли! Пошли вон отсюда, прокаженные! Опершись коленями на стул, мама ритмично раскачивалась и время от времени выкрикивала:
— Прокаженные! Нечистые!
— У тебя губы посинели, — прошептал Глеб. — Если мы сейчас не уйдем…
Взяв его под руку, я вышла из маминой квартиры.
Глава 11
Я не знала, что можно вообще не думать. Ехать в машине, подниматься в лифте, мыть руки, ходить по комнате и не иметь при этом никаких мыслей.
Первое, о чем я, наконец, подумала, — надо присесть. Ноги болят — целый день на шпильках!.. Вот здесь присяду — в кресле, у балкона.
Кресло Лешкино. Неужели он подарит нам эту роскошную мебель? Она же стоит целое состояние!
Не подарит. Да и с какой стати? Он ее на Ленинский перевезет и поставит в своей части квартиры. На своих сорока метрах. А если будет тесно, то и на моих. Так и надо. Лешка молодец! Зачем я к нему приставала?! У него трезвый — нормальный — взгляд на вещи, он не берет на себя лишнего… Когда еще сказал: лечить психические болезни — дохлый номер. Сегодня и я убедилась — дохлый. Хватит, хватит с меня этих ужасов!
Надо позвонить Лешке и сообщить: у матери очередной приступ, приезжай и улаживай ее судьбу. Я больше не могу! Не могу я больше… И еще я выхожу замуж. Правда, он уже все это слышал, тому назад четыре месяца. Ответил: «Ну выходи».
Я объясню — надо найти радикальное средство борьбы с маминой болезнью. Лешка что-то узнавал в свое время: инвалидность, опекунство, социальное обслуживание. Хорошо бы оформить все это сейчас… и как можно скорее, потому что я жить хочу! Хочу иметь семью, растить сына. Я никому не позволю называть моего мужа проклятым и прокаженным! Даже если это сделала в состоянии аффекта моя собственная мать, я все равно никогда не прощу ей этих слов!
Я так хочу любви и нормальной жизни! Я так долго ждала!..
В комнату вошел Глеб с бутылкой сухого вина в руках.
— Сейчас это не самое эффективное средство, но другого нет. Выпей, чтоб успокоиться.
— Я не хочу пить… Ты просто посиди со мной.
Это было лучшим успокоением — прижаться головой к его плечу, спрятаться у него на груди, почувствовать его губы, руки, тело. Как небесное откровение явилась мысль: счастье — это когда замираешь от любви, а не от гнева, брезгливости или ужаса! Я замирала от любви. Любовь жила в моей душе, теле и простиралась далеко, до самого горизонта. Любовь стала моим настоящим и моим будущим. А прошлого у меня просто не было. Потому что я пришла в этот мир для любви, а все, что с ней не связано, не имеет ко мне отношения… Глеб, должно быть, почувствовал это и даже во сне не разжимал рук.
Утром он повез меня на работу. Не позволил садиться за руль, боялся, что после вчерашнего…
— Все нормально, Глеб. Нормально.
Какие скучные, заезженные слова… Как обидно, что я не могу сейчас же рассказать ему о своей любви, которая вчера спасала меня от стресса. Спасала и спасла!
— Все нормально Глеб!
— Вот теперь я вижу, нормально.
В тот день я даже не пыталась работать. Не стала включать компьютер, просто перебирала бумаги в ящиках стола, а коллегам сказала, что провожу ревизию. Сидела, бесцельно выдвигала и задвигала ящики. Потом вдруг позвонил Лешка.
— Натали! Наташка! Ты думаешь, я забыл тебя с днем рождения поздравить?
— Не забыл?
— Как можно? Единственная сестра! Ну, поздравляю, поздравляю. Пожеланий нет никаких — ты у нас само совершенство! Только здоровья, удачи — это все само собой разумеется!
— Леша, нам надо что-то делать с мамой. — Я поспешила выйти в коридор и на свободе поделилась с братом своими вчерашними мыслями.
— Ну слава богу! Наконец-то, Натали, наконец-то. Возраст сравнялся — сразу ума поприбавилось.
— Леш, ты приедешь, поможешь с бумажками?
— Как я могу?.. Хотя, может, я приеду скоро, и уж насовсем.
— Насовсем? Почему? С фрау своей поссорился?
— Да ну ее… — неожиданно выругался Лешка. — И вообще, сестренка, влип я в нехорошую историю.
— Алеш, как с матерью быть? У меня пятого свадьба, двенадцатого мы улетаем из Москвы…
— Найми юриста. Там справки собирать надо… Справок всяких немерено.
— Ты уже нанял одного юриста! — напомнила я.
— Ну чего ты равняешь? Там была безнадега, а тут все законно — мать-то, надо признаться, не в своем уме.
— Ты давно с ней разговаривал?
— Давно… Ты не думай, я не звонил — у меня у самого, как из рога изобилия, всякая дрянь посыпалась.
— А может, ты сейчас с ней поговоришь? Мне как-то неприятно звонить после того, что у нас вчера получилось. Я понимаю, она не виновата, но в то же время…
— Да поговорю, Натали, не проблема! — Мне показалось, Лешке не терпится восстановить мир. — Новости получишь из первых рук.
Новости оказались странными. У мамы не отвечал ни один телефон, ни городской, ни мобильный.
— Попробуй сама, — посоветовал Лешка. — Тебе проще. А я тоже буду дозваниваться.