Солдаты

Эндрю ничего не ответил. С большинством солдат, он устроил бы выволочку за такой нерадивый вид, но были некоторые, особенно, такие как Джек, которые танцевали со смертью так близко и так долго, что он понимал их обреченное отношение, особенно в момент подобный такому.

— Номера сорок семь и пятьдесят два, нам следует вычеркнуть их из списка. Я думаю у сорок седьмого слишком большая утечка газа; на пятьдесят втором прострелен двигатель по правому борту.

Джек посмотрел на Варинну, которая покачала головой.

— Идут все, — сказал Эндрю. — Прикажите этим двоим, держаться побережья насколько это будет возможно, но идут все.

— Как я и думал, сэр. Я уже сказал им это.

— Все эти новые пилоты, ты думаешь, они справятся? — спросил Эндрю.

Джек снова захохотал.

— Ну, сэр, пока нет ни одного шторма, небо чистое, и ниоткуда не выскочат бантагские дирижабли. Я как бы считаю, что половина из них, так или иначе погибнет в течение недели, даже если план не сработает, но это их работа.

— Все в порядке, Джек, — негромко произнес Эндрю, но его тон показал, что фатализм Джека не должен распространяться так далеко. Эндрю посмотрел вокруг на собравшуюся группу, затем положил руку на плечо Джека и отвел его в сторону, чтобы поговорить наедине.

— У меня не было возможности поговорить с тобой ранее об этом плане.

Джек промолчал, предпочитая не вступать в разговор.

— Тебе не нравится план.

Снова смешок.

— Не нравится. Ну, я всегда понимал, что когда-либо я умру, начиная с того момента, как я позволил записать себя в этот проклятый дурацкий воздушный корпус. Вы понимаете, сэр, я только вчера думал, что если бы я держал рот на замке, о том, что я летал на воздушном шаре там, в старом мире, ничего этого бы не произошло.

И он неопределенно махнул в сторону дирижаблей.

— И мы бы погибли на войне давным-давно. Те полеты, которые ты совершил, изменили ситуацию.

— Сэр. Мы идем на смерть. Я имею в виду всех нас. Я видел битву у Капуа с высоты в милю. Резервы, которые есть у них, бесчисленны. Они просто прибывают к ним и прибывают. И я думал обо всем, чему нас обучали, когда мы были молодыми. Помните поэмы — «Старый броненосец»[5], и еще произведение Теннисона «Атака легкой кавалерии»[6]. Мы полагали, что это здорово, погибнуть смертью героев. Но теперь я вижу, что это бессмысленно. Ты умираешь и верно лишь то, что ты продул.

Эндрю ничего не ответил. Для любого, чей разум задержится на этой мысли, такая идея становилась отравой, если она овладевала им накануне битвы.

— У вас когда-либо было чувство, что они только что отлили пулю с вашим именем на ней?

Эндрю кивнул.

— Несомненно, много раз. Помнишь Колд-Харбор. Мы написали наши имена и прикрепили их на спины прежде, чем мы вошли туда. В Испании, утром третьего дня, я знал, что отправляюсь на смерть.

— А зимой, у Капуа?

Эндрю почувствовал холодную дрожь. Нет, тогда не было никакого предупреждения, но, тем не менее, он чуть было не погиб. Все же слишком часто он видел таких парней как Джек, мечущиеся глаза, внутренние муки, усугубленные чувством пустоты, которое овладевало некоторыми из них.

Когда он смотрел на Джека, в нем в который раз возникала мысль о природе страха. Некоторые солдаты, такие как Винсент, по какой-то странной причине по-настоящему испытывали недостаток воображения, чтобы просто поразмыслить о том, каким может быть страдание от раны или смерть. Они просто исполняли свои обязанности, не загружая голову. Винсент страдал от ужасной раны, но, тем не менее, похоже, это не покрыло рубцами его душу. Шрам у него был другого характера, внутреннее противоречие, вызванное давним конфликтом между его воспитанием квакера и врожденным талантом вести людей за собой на поле боя. Ответом Винсента стало то, что он позволил своей душе впасть в холодное безразличие ко всем страданиям, и своим и чужим. Однако, были и другие, такие как Джек, те, кто постоянно мучился воображением, вздрагивая внутри, когда мимо свистела пуля, тех, кто просыпался среди ночи в пропитанных потом и скомканных простынях из-за кошмара, который вертелся в их трепещущих сердцах. Когда он посмотрел на Джека, он почувствовал прилив восхищения, понимая, что ту храбрость, которую проявлял Джек, было значительно сложнее найти в себе и поддерживать ее. Каждый день он должен был скрывать тот ужас, и идти лицом навстречу смерти.

Джек, дрожащей рукой, залез в карман жакета и вытащил свернутый лист бумаги.

— Я никогда не был, по большей степени, тем, кто являлся джентльменом с девушками. Помните общину Онейда[7], тогда, перед войной? На самом деле я пытался присоединиться к ним, да пытался, но они сказали, что я слишком молод.

Он рассмеялся, а Эндрю улыбнулся.

— Она из Рима, работает в главном госпитале девятого корпуса. Выхаживала меня после моего падения весной. Забавно, но теперь она неожиданно стала очень важна для меня, поэтому убедитесь, что она получит этот лист.

Эндрю торжественно взял письмо, зная, что было бы бессмысленно пытаться говорить по-другому в такой момент.

— Джек, мне жаль, что я не могу позволить тебе избежать этого. Но ты единственный, кто может вести их. Вот почему я прошу, что бы ты вернулся сюда с фронта. Эти мальчики — зеленые юнцы и я боюсь, что они не смогут найти Тир без тебя в качестве поводыря.

Джек слабо улыбнулся.

— Я знаю, и поверьте мне, я бы принял предложение, если бы думал, что могу.

— Джек, скажи со всей прямотой, есть ли шанс в этом деле? Я хочу сказать, что Винсент верит в это. Ганс, понятное дело, он сделает это. Мы совершали отчаянные дела в прошлом, но это — бросок во тьму.

Джек молчаливо посмотрел на него, и Эндрю пожалел о нескольких секундах проявленной слабости. Он оттянул Джека в сторону, чтобы вежливо сказать ему, быть бодрым перед другими, а вместо этого просил об утешении.

— Пока остановимся на том, о чем договаривались. Я знаю, что Ганс хочет отправиться в путь до самого конца, но сэр, корабли просто не имеют такой дальности полета. Я не могу просить ребят, пилотирующих корабли, отправиться в полет в один конец без надежды на выживание. Придерживайтесь первоначальной идеи, и тогда может быть шанс. Если бы у нас было в три или четыре раза больше дирижаблей, настоящий флот из нескольких сотен, то я бы гарантировал, что мы сделали бы это. Это означало бы, что у нас будет целая войсковая бригада, а не едва ли полк. Тем не менее, в любом случае, это будет один первоклассный удар по их снабжению и может снизить давление на фронте.

Эндрю кивнул. Это было первым большим сражением из оговоренных на всю неделю. План Варинны говорил о двухступенчатом развитии, вторая фаза, не начинается, пока первая половина не пройдет безупречно и не будет захвачен безопасный плацдарм, чтобы опереться на него. Утром после принятого решения, Ганс начал дискуссию, что атака должна быть произведена целиком и одновременно. Эндрю мог понять такое рассуждение, ведь это ошарашит Джурака и не даст ему времени для реагирования, но он понимал, как наверняка и Ганс, что это было бы самоубийственным актом, что бы его пробовать. И все равно он ощущал, что на самом деле сделает Ганс, как только он там окажется. Первая фаза была, в лучшем случае набегом, налетом на бантагский портовый город Сиань, разгромить все что получится, утопить корабли и уничтожить припасы. Миссия же Винсента состояла в том, чтобы действовать как приманка, чтобы привлечь войска, а еще лучше броневики из Сианя прежде, чем будет совершено воздушное нападение. Целью, если ее можно было достигнуть, была для Винсента в том, чтобы полностью перерезать путь к Великому морю и надежно защитить базу для дирижаблей и даже возможно для морских судов, захваченных в Сиане. Но по-прежнему это будет только полдела. Если бы они на самом деле могли удержать Сиань, переправляя воинов, из сил Винсента морем, для укрепления захваченного города, Джурак был бы отрезан от своего снабжения и вынужден был оставить всю территорию Рима и вернуться к Великому морю. Он должен был бы полностью отступить в Ниппон. Это была бы огромная победа… но бантагская армия по-прежнему будет не уничтожена, военная машина, все также работающая и готовая возвращаться снова и снова. То, что хотел Ганс, было пройти весь путь до самого конца, но он понимал, что никогда не отдаст такой приказ, в результате которого погибнут все, кто сделает такую попытку. Также это могло означать, что в попытке достичь всего, Джурак мог нанести контрудар и разбить план по частям. Эндрю взял руку Джека и плотно сжал ее.

5

Old Ironsides — поэма сэра Оливера Вендла Холмса от 16 сентября 1830 г. Благодаря этому произведению был сохранен фрегат 18 века и теперь это самый старый корабль в мире из оставшихся на плаву.

6

The Charge of the Light Brigade — поэма лорда Альфреда Тэннисона, опубликована 09 декабря 1854 г. Рассказывает о безумной атаке шестисот воинов в долине Смерти.

7

Oneida Society — религиозное община, созданная Джоном Хемпфри Нойесом в 1848 г в Онейде, Нью-Йорк. Община верила, что Иисус Христос вернется в 1870 г. и заберет их в царство Христово и освободит от греха и свершений этого мира (вера, называемая Перфекционизм).