Страница 34 из 107
— Что же я наговорил по телефону? — спросил он. — Наверное, это произошло потому, что я был очень расстроен.
— Расскажи мне, я хочу все знать точно.
— Он появился в восемь часов. Тереза готовила ужин и, услышав звонок в дверь, я решил, что это ты. Я разрешаю Терезе пользоваться кухней в мое отсутствие. У меня были планы на тот вечер, но меня подвели. Поэтому я был дома, когда он приехал. Он смутился, увидев меня в дверях, и даже пытался объяснить свое появление, но я оборвал его, сказав, что не хочу его слушать и что у меня много своих проблем. Потом я закрылся в своем кабинете и попытался работать, но, конечно же, безуспешно.
Я выпил свой бренди, и Кевин налил мне еще.
— Послушай, Сэм, — сказал он, — я понимаю, это для тебя большая катастрофа, но если между тобой и Терезой что-то есть, Бога ради разберитесь, можете ли вы продолжать свои отношения. Подожди, послушай меня, единственное, на чем можно остановиться в этой неразберихе, так это на том, что ситуация не просто ужасная, она необъяснимая.
— Да, совершенно неподдающаяся объяснению. Подумай только, мы оба достаточно хорошо знаем Нейла и понимаем, что он не является обычным прожигающим жизнь миллионером, как Джейк, который проводит время в вечном поиске кого-нибудь, чье воображение можно поразить. Он однолюб. Ты когда-нибудь раньше слышал, чтобы он был нечестен по отношению к Алисии?
— Нет, никогда.
— О'кей, хорошо, ты допускаешь, что это необычное поведение для него. Но оно также необычно и для Терезы. Она слишком загружена работой, чтобы скакать из постели в постель.
Я попытался понять, что он подразумевает под этим, но не смог.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что сегодняшняя сцена больше похожа на странную случайность, чем на первый миг большой страсти.
— Мне кажется, ты неправ, — произнес я. Губы мои онемели, и я с трудом мог произносить слова. — Я полагаю, что она сильно влюбилась в него.
— Почему?
— Она показала ему свои картины. — Я с трудом произносил эти слова. Моя рука автоматически потянулась к стакану бренди.
— Господи Иисусе, — пробормотал Кевин с отвращением.
— Да неужели она не видит, что Нейл самый большой в мире обыватель. Для него искусство — это чековые книжки и балансовые отчеты.
Раздавшийся в холле дребезжащий звук дверного интеркома заставил нас сильно вздрогнуть. Стакан невольно дернулся в моей руке, и бренди расплескалось на стол.
— Оставайся там, где сидишь, — сказал Кевин, — я разберусь с этим.
Но я пошел за ним в холл.
— Да? — спросил он, нажимая кнопку интеркома.
Последовала пауза. Ничего не было слышно. Подойдя поближе, я услышал, как Кевин коротко ответил:
— Послушайся моего совета. Ты и так причинил неприятностей сегодня более, чем достаточно.
Я попытался вмешаться в разговор и спросил:
— Тереза?
Внизу в вестибюле кашлянул Корнелиус.
— Поднимись, — сказал я и прервал связь.
Кевин посмотрел на меня скептически.
— Ты уверен, что сможешь держать себя в руках?
— Да, я хочу его убить, но не буду этого делать. Теперь я даже рад, что находился в слишком глубоком шоке и не избил его прямо там. Ты прав, Кевин. должно же быть какое-то объяснение всему этому. Не могу поверить в это. — Я остановился, чтобы вытереть пот со лба, но в конце концов смог выговорить только:
— Я больше не работаю на Ван Зейла. Все кончено, так же как и дружба с Нейлом. Если бы я только смог взять с собой в Германию Терезу...
— Увезти Терезу в Германию?
— Да, я собираюсь работать в Европе. Они набирают банковских служащих для помощи при восстановлении немецкой экономики. Я собираюсь работать на новую Европу. Я все сделаю правильно.
— Но Сэм... Тереза не может работать вне Америки, в изоляции, в другой стране, языка которой она не знает!
— Но она не будет изолирована! Я женюсь на ней, конечно, я женюсь на ней. У нас будет милый дом с одной из таких современных кухонь, где она сможет готовить свои креольские блюда. У нас будет трое или четверо детей и... что ты так на меня смотришь?
Зазвонил звонок и, резко отвернувшись от Кевина, я открыл дверь. Корнелиус, холодный и учтивый, прошел мимо меня, не сказав ни слова, и остановился под центральной люстрой в холле. Его руки были глубоко засунуты в карманы брюк. Он съежился в своем велюровом пиджаке, словно на улице было ниже пуля.
— Сэм, пожалуйста, могу я поговорить с тобой наедине? — спросил он, не глядя на Кевина.
— Нет.
— Но...
— Нет, проклятье, нет! Прекрати спорить и пойдем в гостиную.
Мы прошли в гостиную.
— Тебе налить бренди? — спросил Кевин.
— Нет, спасибо. Кевин, какого дьявола ты влез во всю эту историю?
— Я могу задать тебе тот же вопрос! Мы не можем понять, каким образом ты и Тереза очутились в одной постели. Как это случилось?
Корнелиус повернулся ко мне лицом.
— Сэм, ты действительно хочешь обсудить нашу очень личную проблему в присутствии человека, которому женщины совершенно не интересны, и поэтому не понимающего ни слова из нами сказанного?
— Мне очень интересны женщины, — парировал Кевин, собираясь уходить. — Возможно, даже больше, чем вам. Но ты прав, мне не интересно соблазнение девушки моего лучшего друга. Я оставляю такого рода развлечение всецело мужчинам вашего сорта.
— Останься там, где стоишь, Кевин, — сказал я отрывисто. — Он попытается избавиться от тебя, поскольку запланировал провести разговор так, что в нем нет места третьей стороне.
Корнелиус весьма неожиданно сел на край софы, и Кевин, ни слова не говоря, принес из гостиной третий стакан и наполнил его бренди. Мы сидели и пили в полной тишине, и, когда я увидел, что Корнелиус пьет больше нас, я почувствовал себя лучше. Как только нервы мои успокоились, я сказал:
— Хорошо, я слушаю. Говори. Но говори правду, потому что если ты начнешь лгать мне, я...
— Хорошо, — быстро прервал меня Корнелиус, — хорошо, хорошо.
Я ждал. Кевин ждал. Корнелиус, выглядевший невероятно несчастным, в конце концов произнес:
— Это была чистого рода случайность. Я потерял душевное равновесие. Личные проблемы. Знаете, я люблю свою жену, и если вы думаете, что я на грани развода, то весьма далеки от истины.