Страница 24 из 37
Глядя на Маринку и ее подруг, на этих детей, которые были «еще не дети, а детские тени», рассказчик с особой силой ощущает себя ответственным за жизнь детей, за их будущее. И отвечая на вопрос Маринки о том, скоро ли разобьют фашистов: «Да, скоро», он чувствует, что берет на себя очень большое обязательство. «Это была уже не игра, это была присяга».
Стремление писателя как можно глубже понять, высветить характер защитника Ленинграда определило главную художественную задачу рассказа «На ялике». Все в этом рассказе построено на контрастах. Пперевозчик, человек в неуклюжем плаще по имени Матвей Капитоныч, неожиданно оказывается мальчиком лет одиннадцати-двенадцати, с худеньким, темным от загара лицом, со смешными оттопыренными ушами. Несовместимы тишина чистого неба, солнечный июльский день, где, казалось, могло быть место лишь цветущей зелени, рыбачьим сетям, легкому дымку над маленькими домиками, и неизвестно тогда налетевшая и приносящая смерть гроза, гром зенитного огня, страшная музыка воздушного боя.
Рассказ ведется от первого лица. Рассказчик-автор тоже там, на ялике, и, когда в воду и спереди и сзади, и справа и слева от лодки начинают падать осколки, ему тоже, как другим, становится страшно и тоже хочется нагнуться, зажмуриться, спрятать голову. Но он не мог этого сделать. Перед ним сидел мальчик, который «ни на один миг… не оставил весел. Так же уверенно и легко вел он свое маленькое судно», и на лице его нельзя было прочесть ни страха, ни волнения.
Загадка бесстрашия перевозчика волнует взрослого. Может он не боится потому, что еще маленький и не осознает, что такое смерть?
Но оказывается, Мотя знает, что такое смерть: на этом же ялике совсем недавно погиб от осколков фугасной бомбы его отец. «Как же он может?.. как может этот маленький человек держать в руках эти страшные весла? Как может он спокойно сидеть на скамейке, на которой еще небось не высохла кровь его отца?»
И тогда взрослый понимает: в лице Моти, которого бабы называют Матвеем Капитонычем (и это горький знак утраченного мальчиком детства), а командиры на батарее — адмиралом Нахимовым, он встретился с характером, сформированным войной, с человеком, чувствующим себя ответственным за ее исход. Нет, не просто, не легко дается ему утомительная и опасная его работа. Но он убежден: «легче ведь не будет, если бояться». а беспрерывные крики: «Матвей Капитоныч, поторопи-ись!» — свидетельство его необходимости людям и городу, и потому, что бы то ни было, он всегда на своем посту. И днем, и ночью, и в дождь, и в бурю».
Все внимание автора отдано мальчику, но не случайно рассказ называется «На ялике»: перед читателем проходят три героя — отец, Мотя и его младшая сестренка Манька. В представлении читателя они и останутся трое — взрослый, подросток и совсем маленькая девочка, скромно, просто и с подлинным героизмом защищающие от врага свою землю.
В 1943 году по заданию ЦК ВЛКС Пантелеев должен был написать очерк о подвиге Александра Матросова. В его «Записных книжках» есть помета: «Работал с интересом. Матросов — бывший беспризорный, у него трудная судьба». Очерк был опубликован в «Комсомольской правде». Но писатель продолжал еще работать над материалом, ему хотелось со всей глубиной рассмотреть подробности этого необыкновенного характера, как можно полнее описать эту жизнь до последнего часа.
Работая над материалом, писатель пытался подобраться к самому потаенному, к тому, что так глубоко запрятано в душе молодого воина, чего не может высказать Саша сам, потому что, наделенный огромной способностью чувствовать, он не умел облекать свои чувства в слова. Поэтому так лирична интонация рассказа, поэтому так дороги внутренние монологи Матросова, из которых читатель узнает о том, как юноша любит и видит мир природы, опьяняющий его и раскрывающийся перед ним в ослепительно яркой и необъятной красоте; о том, как молодо, жарко он влюблен в жизнь. «Ах, как хорошо, — думал Саша, — какой славный день впереди. И как это вообще здорово и замечательно — жить на свете!»
Что толкнуло его закрыть своим телом амбразуру вражеского дзота, о чем он думал в эти «короткие секунды своего последнего пути по родной земле?» Автор деликатен: вряд ли здесь были бы уместны какие-то слова. Но все предшествующее этому моменту как бы является самым лучшим тому объяснением. И отозвавшаяся в сердце молодого воина картина зимнего леса, когда «солнце еще не показалось, но уже поблескивал снег на верхушках деревьев, и уже нежно розовела тонкая кожица на молодых соснах. А снег под ногами из голубого превратился в белый, а потом стал розоветь — и чем дальше, тем гуще и нежнее становился этот трепетный и розовый оттенок». И мысли о живущих в деревеньке с таким уютным названием Чернушки людях — тут, рядом, томящихся и ждущих спасения от власти двуногого зверя — так представлял себе Саша врага, поселившегося на самой дорогой и милой сердцу земле. И смерть близких товарищей. Не назовешь всего, что заставило Александра Матросова принять мгновенное решение, что толкнуло его на тот порыв, в котором он вдруг открылся полностью, до конца.
Рассказывает ли Пантелеев о юной связистке («Долорес») или о славных делах Леши Михайлова, выстроившего по заданию двенадцать ложных объектов («Главный инженер»), описывает ли трогательную историю дружбы девочки и полковника-танкиста («Платочек»), говорит ли о событиях и людях известных и безызвестных — все вместе его произведения складываются в полную художественной правды картину незабываемого времени Великой Отечественной войны.
Глава 9
«Знакома ли вам радость доброго поступка?..»
Хозяйка: …тебе трудно, сынок?
Медведь: …Да, хозяйка! Быть настоящим человеком — очень нелегко.
Как-то у Пантелеева спросили: есть ли в его творчестве тема, которой он сохраняет верность, самая важная для него тема?
«Я думаю, — ответил он, — что такая тема есть. Только не знаю, как точнее ее обозначить. Скорее всего это тема совести».
Понятие совести, не раз говорил писатель, сегодня для кого-то утратило свою ценность, а кому-то, быть может, и вовсе незнакомо.
Обращаясь к различным жизненным ситуациям, Пантелеев в своих книгах постоянно убеждает читателя: человек должен растить свою душу, накапливать и проявлять лучшие душевные качества ежедневно, всегда, в самых, казалось бы, будничных и незаметных обстоятельствах.
А ведь часто какому-нибудь подростку обыденная жизнь представляется скучной, серой. С тоской ходит такой человек по земле, уверенный, что пропадают зря его необыкновенные возможности.
Одиннадцатилетний пастушок, прикуривая у военных папиросу, жалуется на то, что хотел бы, но не может совершить подвиг. Еще идет война, но все равно его совершать негде: «Фронт от нас далеко: километров… тыщи две. Полюсов — тоже нет. Хоть бы граница какая-нибудь была — и той нету».
Так получается, что собеседником мальчика в рассказе «Первый подвиг» оказывается герой Отечественной войны, да еще и бывший пограничник. Многое, вероятно, мог бы о себе рассказать раненый офицер. Но ошеломленный пастушок узнает лишь о том, что первым настоящим своим подвигом полковник считает тот день, когда он бросил курить. История о том, как он однажды чуть не погиб и погубил из-за папиросы большое дело, увлекательна и сама по себе. Но этим рассказом полковник, конечно, по-своему отвечает на вопрос мальчика, как бы предлагая ему попробовать на пути к будущему подвигу побороть в себе «маленькую страстишку» — бросить курить.
Однообразным, скучным кажется его существование и другому мальчику — Володьке Минаеву, герою рассказа «Индиан Чубатый»; этот рассказ написан тоже вскоре после войны. В Володьке причудливо сочетаются совершенно разные качества. Он чувствует красоту природы, он добрый и чем-то привлекателен. Но вместе с тем он такой врун, выдумщик и балаболка, каких не только в его деревне, но и во всем районе не встречалось. Не случайно и прозвали его Индианом Чубатым. Откуда пошло это прозвище, кто и когда его первый раз так назвал — неизвестно, но было в нем «действительно что-то петушиное и голубиное вместе».