Новое королевство

Именно здесь, в компании своих друзей: Матона, Ренни, Пат и Горнара — девчушка пропадала в самое жаркое время дня. В этом гроте хранились их сокровища.

Дубэ с трудом вошла внутрь, с горечью думая о том, какой смысл в ее многолетних скитаниях, страданиях и борьбе, если она так и не смогла вырваться из своего детского мира?

Внутри все было так же, как и тогда. В полумраке она разглядела ржавый меч — их самый ценный трофей, и сгнившие удочки. Девушка ясно представила себе своих друзей у входа в грот, но уже без нее и Горнара. Возможно, сначала они замешкались, размышляя о том, могут ли они позволить себе войти туда, чтобы обрести свои сокровища. И решили, что это будет неправильно, и первый, кому пришла в голову эта мысль, был Ренни.

Дубэ впервые в полную силу ощутила всю тяжесть содеянного ею поступка. Тогда она убила не только Горнара. В тот первый день лета умерли многие. Никто из них так и не стал прежним. Все закончилось здесь, внутри этого грота, и в этом была только ее вина.

Дубэ неосознанно опустилась на колени. Она заплатила бы любую цену, чтобы вернуть все обратно, только бы отделаться от этих мучительных угрызений совести. Но ничто на свете, даже воды ручья ее детства, полирующие и уносящие прочь все, что встречается им на пути, не в состоянии смыть кровь с ее рук.

Разбойница выбралась из грота и, рыдая, упала на колени на берегу ручья.

— Прости меня, — прошептала она, обращаясь к реке. — Прости меня, я не хотела…

Шум приближающихся шагов заставил девушку вздрогнуть от неожиданности. Ее рука потянулась к кинжалу, спрятанному под жилетом. Она подняла глаза, и рука ее опустилась. С другой стороны грота стоял Леарко. Весь сверкая доспехами, он неотрывно смотрел на нее. И хотя он выглядел как настоящий полководец, в его лице не было и следов самоуверенности, свойственной человеку, от которого зависят судьбы многих и многих людей. Принц смотрел на нее с грустью и, казалось, с пониманием.

В памяти Дубэ снова всплыл тот далекий день, когда она впервые его увидела. Уже тогда разбойница заметила, что при виде ужасного зрелища смерти они оба испытывали одни и те же чувства. Именно это страшное мгновение соединило их невидимой нитью — точно так же, как сейчас. Словно Леарко понимал истинный смысл ее страданий и разделял их.

Дубэ поспешно вытерла слезы, а принц тем временем вступил в ручей: вода в нем доходила ему почти до середины икр.

Переправившись на другой берег, молодой человек подошел и наклонился к девушке.

— Тебе что, нечего делать в городе?

Дубэ растерянно помахала головой:

— Нет, я…

Повисла неловкая пауза, Леарко продолжал испытующе смотреть на нее.

— Но что бы это ни было, теперь всему конец, — сказал принц.

Дубэ отвела глаза в сторону, изо всех сил сдерживая слезы.

Голос принца звучал ободряюще, но не слишком уверенно.

Леарко помог девушке подняться, протянув ей руку. Дубэ оперлась на нее и наконец решилась посмотреть ему в глаза.

— Проведи эти последние перед дорогой часы в городе, — посоветовал он девушке. — Ты чем-то обеспокоена. Одиночество — не лучшее лекарство от тревоги.

— Но ведь и вы здесь один, — возразила Дубэ.

Леарко горько улыбнулся.

— Что же, я не советую тебе следовать моему примеру. — И, не сказав больше ни слова, направился прямиком в заросли кустарника, а еще через мгновение исчез в лесной чаще.

Разбойница смотрела ему вслед со странным чувством — этот молодой человек, так же как и она, искал удобного случая, чтобы уединиться.

Впервые после стольких лет она поняла, что кто-то еще способен разделить с ней ее боль. Этот человек видел, как Дубэ плакала на берегу ручья и просила прощения, а это казалось равносильным доверить ему всю тяжелую ношу своей тайны. Но может, и самому принцу было что утаивать от других.

Когда Дубэ и Теана встретились вновь, солнце уже палило нещадно. На площади Сельвы торговцы разобрали свои навесы, оставив только пустые деревянные настилы да разбросанный повсюду мусор: зрелище довольно унылое, но разбойница переживала какой-то странный душевный подъем.

И, несмотря на то что там у ручья ее застали в момент ее самого горького отчаяния, девушка вовсе не испытывала беспокойства. Возможно потому, что принц был так добр и деликатен.

Теана с трудом дотащилась до места их встречи. За спиной у нее висели два мешка, набитые разными вещами, а в руках — два свертка с одеждой.

— Я выбрала все самое необходимое и хорошего качества, — сказала она, опустив свою ношу на землю. Несмотря на усталость, девушка-маг выглядела очень довольной.

Дубэ поглядела на нее с недоверием: очевидно, ее спутница не привыкла к таким переходам и едва понимала смысл задания, которое предстояло им выполнить в качестве убийц.

— Вижу, — ответила она холодно.

Теана вопросительно глянула на разбойницу.

— Чем больше вещей мы потащим с собой, тем сложнее будет обманывать Леарко. Я думала, что тебе это понятно, — резко сказала Дубэ.

Теана с беспокойством поглядела на вещи. Мысль об этом даже не приходила ей в голову. Как бы то ни было, она все еще продолжала рассуждать как ученица Фольвара, словно находилась не в опасном путешествии, а в стенах его лаборатории.

Увидев опечаленное лицо своей спутницы, Дубэ едва не пожалела о своем упреке. В конце концов, именно она взвалила на Теану все заботы об их снаряжении, а сама полностью отстранилась от дел.

— Спрячем все под одеждой, — бросила она небрежно. — Переоденемся в шатре для рабов, там наверняка никого уже нет.

Они переодевались в полной тишине, в то время как небо все больше и больше окрашивалось в мрачные цвета заката.

«Час заката». Дубэ тяжело вздохнула. В детстве она наблюдала заход солнца, когда, словно по мановению чародея, все окрашивалось в самые неожиданные цвета. Это необыкновенное время суток она любила больше всего.

— Думаешь, есть смысл пойти вместе с принцем?

Дубэ резко повернулась. К счастью, голос Теаны раздался прежде, чем она снова погрузилась в воспоминания детства.

— С ним мы будем под защитой — это факт, — уверенно ответила она. Вдруг разбойница почувствовала себя как-то неловко, она подняла глаза и встретилась с пристальным взглядом Теаны, все еще стоявшей неподвижно возле нее.

Девушка-маг чуть покраснела. Дубэ прекрасно понимала, в чем была главная трудность.

— Тебе противно, не так ли? Я знаю, тебе не нравится мой образ жизни… то, какая я есть. — Закончив одеваться, она смерила свою спутницу недоверчивым взглядом. — Признайся, тебе интересно, как можно быть такой холодной и так беззастенчиво использовать других людей в своих целях.

Ее голос стал жестким. Ей во что бы то ни стало нужно было провести четкую грань между ними: с одной стороны убийца, а с другой — девушка, выросшая при дворе.

Теана изменилась в лице, но, как обычно, не проронила ни слова. Более того, она выпрямила спину, нисколько не смутившись жесткого взгляда своей спутницы.

— Я только подумала, как тяжело, должно быть, носить на себе это проклятие, — произнесла девушка.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, — неожиданно возразила Дубэ. — Мне не нужна жалость ни Лонерина, ни, тем более, твоя.

— Это не жалость. Но даже если и так, что в этом плохого? Жалость, сочувствие, сближает людей и помогает им лучше понять друг друга.

Дубэ осознала, что ее застали врасплох. Сегодня днем на берегу реки ей пришли в голову те же самые мысли. Но признаться в этом означало для нее унизиться в собственных глазах, а этого она допустить никак не могла.

— Этим красивым словам тебя, должно быть, научили твои жрецы, — съязвила разбойница.

Теана вспыхнула, но сдержалась и почти спокойно произнесла:

— Во всяком случае, у меня есть моя вера, которая вызывает у тебя неоправданную ненависть. И это вовсе не слова жрецов: я такая, какая есть, и тебе придется привыкнуть к этому. Я — девушка, которая молится по вечерам и не теряет надежды на лучшее будущее.