Страница 63 из 83
Идо вынул из кучи оружия меч, который, как ему показалось, сохранился лучше остальных, и пошел затачивать его на точильном круге.
— Зачем этот меч? У тебя же есть твой? — резко спросил Сан.
— Он будет для тебя.
Мальчик побледнел.
— Не волнуйся, это только на крайний случай.
Оба помолчали, потом Идо спросил:
— Ты умеешь им пользоваться?
Сан кивнул, но неуверенно.
— Отец учил меня с тех пор, как я был еще маленьким, но у меня еще ни разу не было случая сражаться по-настоящему.
— Тогда будем надеяться, что теперь тебе тоже не придется сражаться. Но все-таки тебе нужно хорошо усвоить, что ты должен быть готов ко всему.
Закончив точить, Идо сразу же вложил мальчику в руки меч и к нему — сильно потертые кожаные ножны. Потом они немного поупражнялись — ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы мальчик вспомнил основные правила. Идо заметил, что Сан владеет мечом хорошо для своего возраста — может быть, немного по-школьному, но способности есть. Уроки, которые он получил, были хорошими.
Однако он заметил и другое: мальчик упражнялся неохотно и был рассеян.
— Ты же говорил мне, что тебе нравилось биться мечом.
— Это правда. — Мальчик опустил свое оружие. — Но я вот чего не понимаю: ты сказал, что защитишь меня, а теперь даешь мне в руки оружие; я…
— Сан, я же ранен, и я буду чувствовать себя спокойнее, если ты тоже будешь вооружен. Но оружие тебе не понадобится, не тревожься.
Идо увидел, как заблестели глаза Сана. Живший в нем ребенок рвался наружу.
— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — уверенным тоном добавил гном. — Но ты должен понять, что нужно учитывать любую возможность. Один из талантов хорошего воина — умение ничего не упускать из виду, а я, во всяком случае, очень опытный воин, верно?
Сан рукавом куртки вытер слезы и кивнул.
— Отлично. А теперь иди спать. Завтра ночью мы выезжаем.
Конь, которого они все эти дни держали в стойле и кормили кормом, остававшимся на складе, был в хорошей форме. Это хорошо, потому что им придется ехать без остановки, чтобы использовать каждое мгновение, которое будет дарить им темнота. Останавливаться для сна на равнине будет, без сомнения, трудно, поэтому им придется делать остановку всего на несколько часов и днем.
Когда они выехали, не было видно даже луны, и, как только они вышли из акведука, Сан прижался к спине Идо и застыл на месте.
— Ничего не видно.
— Только для того, кто не хочет видеть, — ответил гном.
Сам он проделал множество ночных переходов, знал все опасности и обманы темноты и знал, как в ней двигаться. Он долго приучал свой единственный глаз видеть ночью, а когда зрение стало немного слабеть из-за старости, стал больше пользоваться остальными органами чувств.
Они скакали всю ночь и, лишь проехав значительный отрезок пути, остановились, чтобы поесть. Только на рассвете они сошли с коня, чтобы отдохнуть по-настоящему.
Идо устроил укрытие из занавеса, который он взял с собой. Занавес был сделан из той же ткани, которая применялась, чтобы маскировать входы в акведук, и идеально подходила на роль палатки. С таким укрытием у них было больше возможностей остаться незамеченными в дороге, и гном растянул занавес так, чтобы он накрыл обоих.
— Будем спать по очереди, — сказал он. — По два часа каждый. Если захочешь спать во время своей смены, предупреди меня, ясно?
Сан одновременно ответил кивком и зевнул.
— Но сначала я должен попросить тебя: будь так добр, полечи меня еще своей магией. Мне это нужно, чтобы поправиться.
Сан неохотно положил свои ладони на раны Идо. Было видно, что мальчик устал, и в любом случае заниматься магией ему не нравилось.
Идо с восхищением смотрел на свет, который, как всегда, исходил от пальцев мальчика.
— Когда все это закончится, я отправлю тебя учиться к магу, — вдруг сказал он.
Мальчик посмотрел на него почти со страхом и сказал:
— Лучше не надо.
— Из-за твоего отца?
Руки Сана вдруг похолодели. Это случалось каждый раз, когда заходила речь о Тарике.
Идо поискал подходящие слова и сказал:
— То, что у твоего отца был такой взгляд на магию, не значит, что она сама по себе плоха. Это было только его мнение, понимаешь?
Сана это не убедило.
— Например, Тиранно был магом… По крайней мере, это пример, который мне приводил отец, когда заходила речь о чем-то таком.
У Идо эти слова вызвали тревогу. Он уже думал об этом. Насколько он знал историю жизни Тиранно — а знал он мало, — Тиранно в детстве был одаренным мальчиком, точно так же, как сейчас Сан. Гном задал себе вопрос: не входило ли все это в планы Иешоля?
— Это — крайность, исключительный случай. Возьми как пример своего деда. Он сделал с помощью магии великие дела, или ты так не считаешь? — сказал он, чтобы сменить тему разговора.
Сан не знал, что ответить.
— Все дело только в том, как использовать свой дар. То, что ты сейчас меня лечишь, хорошо, разве не так? А когда мы были в Большой Земле вместе с убийцей, помнишь, ты спрашивал себя, как тебе удалось освободиться?
Сан покраснел.
— Я не хотел, я почти не понял, что сделал… Мои ладони стали языками солнечного огня и, когда я посмотрел, оказалось, что веревки наполовину сгорели.
Идо мысленно сказал спасибо себе самому: значит, он угадал верно.
— Это магия, Сан, и она помогла тебе спастись. Ты тогда и меня спас.
Мальчик, ничего не сказав по этому поводу, продолжил его лечить.
Идо не был уверен, что говорил достаточно убедительно.
— У тебя выдающийся дар. Так начинал твой дед. Ты знаешь, что он разговаривал с драконами?
Сан явно заинтересовался.
— В самом деле? — спросил он.
Идо кивнул:
— Ты разговариваешь с животными, Сан. Это выдающиеся способности, нельзя, чтобы они пропали зря. Поэтому я и посоветовал тебе учиться.
Теперь он понял, почему мальчик так сопротивлялся. Отец Сана умер совсем недавно, и сын, конечно, боялся предать его память, делая то, что тот ему запретил.
— Ты не обязан становиться магом, — продолжал говорить Идо. — Ты это сделаешь, только если захочешь. А если нет, сможешь заняться тем, что тебе больше понравится, может быть даже в Академии.
Он улыбнулся, и Сан с облегчением ответил ему улыбкой, но всего на одно мгновение.
— Что будет дальше, Идо? У меня нет ни дома, ни родителей.
Гном прекрасно понимал, что сейчас чувствует мальчик — смятение и растерянность.
— Ты молодой, перед тобой открыто множество дверей. Не бойся, ты сам узнаешь, куда идти и что делать.
Сан опустил глаза.
— Иногда я думаю об этом ночью. Я просыпаюсь и говорю себе, что у меня мало времени, очень мало. Каждый день у меня остается на один день меньше, и я боюсь. — Он проглотил комок в горле. — Боюсь, что все это никогда не кончится, что Гильдия меня найдет, и боюсь Тиранно…
— Ты не должен думать об этом, ты должен смотреть вперед. Тиранно разбит; то, что угрожает нам сейчас, — только его бледная тень, и она навсегда останется только тенью.
Сан кивнул. Было совершенно ясно, что он слепо верит в то, что говорит Идо и успокоительные слова гнома — единственное, что ему нужно, чтобы быть в состоянии продолжать путь.
— Верь мне. Все будет хорошо, в том числе и потому, что я буду защищать тебя, не жалея своей жизни, — ты согласен, Сан?
Мальчик решительно кивнул:
— Я никому не верю так, как тебе.
Идо улыбнулся, и Сан бросился ему на шею. Больное ребро отозвалось на его движение приступом боли.
— Тише… — прошептал гном. Но он был рад этому объятию и прижал Сана к себе.
Идо проснулся с каким-то странным ощущением в теле. Они были в пути уже восемь дней, и до сих пор все шло в общем и целом хорошо. Они двигались по ночам, а перед рассветом останавливались для сна. Спали они по очереди, но Идо за это время ни разу не позволил себе уснуть крепко. Их могли выслеживать.