Две воительницы

— Какого черта оно напало на нас? — пробормотала девушка.

Лонерин пожал плечами:

— Еще одно доказательство того, что эта страна — место, где нет ни смысла, ни правил. Ты слышишь? — Он поднял палец, призывая ее прислушаться.

Лес молчал.

— Они все время рассматривают нас. Они изучают нас, Дубэ; все происходит так, как я тебе говорил. Ты в порядке? — спросил он, указывая протянутой рукой на ее поврежденную ногу.

Дубэ взглянула на свою лодыжку. Там была только царапина, и удар в живот тоже причинил лишь легкий ушиб. Она ответила «да» и ухватилась за руку Лонерина, чтобы встать.

— А ты как?

— Я не пострадал. Ты все-таки успела вовремя.

Он озорно улыбнулся, и Дубэ тоже позволила себе улыбнуться, чтобы снять напряжение.

— Что ж, по крайней мере, мы не будем голодать. Нам же как раз нужно было пополнить запасы еды, верно? — добавил Лонерин.

Они вместе начали разделывать тушу животного.

Позже Лонерин снова улыбнулся.

— «Козерог» — как по-твоему, подходит?

— Что? — вздрогнула Дубэ.

— Название этого нового вида.

— Может быть, козлоконь? — робко предложила она.

— Подойдет, но рога важнее, разве не так? И потом, мы забыли про когти.

— Тогда — конекозерог кошачий.

Лонерин рассмеялся, но Дубэ снова позволила себе только легкую улыбку. Нельзя было сказать, что она всерьез участвовала в этой игре. Было похоже, что она полностью поглощена разделкой туши.

— Ты умеешь это делать, — отметил Лонерин.

— Это — один из бесконечного множества уроков моего Учителя, — ответила Дубэ, не поднимая взгляд.

Лонерин ничего не ответил. Но позже он внезапно произнес:

— Он очень много значил для тебя, верно?

Дубэ на мгновение замерла на месте.

— Он спас мне жизнь. После того как люди моей родной деревни изгнали меня за смерть моего товарища по играм, я бродила без цели и случайно попала в страну, где шла война. Один солдат напал на меня. Учитель убил его и спас меня.

Ее взгляд снова потемнел, словно тень опустилась ей на глаза.

«Однажды я навсегда сниму эту завесу», — подумал Лонерин и сам удивился этой своей мысли.

— Я прожила с ним семь лет, и в эти годы он был для меня всем. Сначала он не хотел, чтобы я осталась у него, — боялся, что стану обузой. Поэтому я попросилась к нему в ученицы: если он будет должен обучать меня, он не сможет меня прогнать. И он начал меня тренировать, но не слишком охотно. Он научил меня не только убивать: он объяснил мне, что такое жизнь; я всем обязана ему. И он же сам однажды сказал мне, что больше я никогда не должна убивать.

Лонерин слушал ее с интересом, но заметил, что она, рассказывая, была далеко от того, о чем говорила, словно ставила преграду между собой и прошлым.

— Ты сказала мне раньше, что убила его.

Дубэ не попыталась защититься от его слов. Бывали минуты, когда она оказывалась открытой для любого удара.

— В последние годы Гильдия искала его уже из-за меня и в конце концов нашла, — заговорила она. — Учитель убил человека, который хотел меня забрать. Убил ради меня. — Она проглотила комок в горле и продолжила: — А сам был при этом ранен. Мы бежали оттуда.

Вдруг ее слова как будто отяжелели, словно каждое падало как камень.

— Я его лечила: я хорошо знаю травы. А он однажды положил яд на лечебный компресс.

Душа Лонерина наполнилась печалью.

— Дубэ, я не…

— Он оставил мне записку, написал, что устал жить и что сделал это, чтобы спасти меня, — продолжала рассказывать девушка. — Учитель хотел внушить мне ужас перед убийством и этим вырвать меня из рук посланцев Гильдии. Но правда в том, что он умер по моей вине. Все-таки я положила компресс на его рану. Это я убила его.

Лонерин внезапно обнял ее, прижал ее лицо к своей груди. Дубэ не пошевельнулась и, кажется, даже не почувствовала этого объятия.

— Не говори больше, — шепнул ей молодой маг.

Он почувствовал, что понимает свою спутницу. Жалость, которую он испытывал к ней в пустыне, и тайная злоба против Гильдии, казалось бы, объединяли их. Но в этот момент, который вдруг соединил их новой связью, он растерялся.

Заканчивать разговор пришлось Дубэ. Она опустила взгляд и снова принялась за работу. Лонерин пришел в себя:

— Мне… мне жаль.

Дубэ снова была далеко и продолжала быстрыми точными движениями разделывать тушу.

— Это жизнь. История моей жизни.

В этот момент удар грома отвлек обоих от разговора, и минута единения закончилась. Они посмотрели на небо и увидели, что свет быстро гаснет, а в просветах между вершинами деревьев разглядели серые дождевые облака.

— Погода меняется, — заметил Лонерин. — Нам нужно найти укрытие, иначе мясо испортится.

Они взвалили все мясо себе на плечи и стали со всей возможной быстротой искать себе убежище.

Еще два раската грома, затем полил дождь. Маг и девушка побежали. В конце концов они нашли что-то вроде пещеры — возможно, нору еще какого-нибудь странного животного. Лонерин, промокший с головы до ног, решил вначале войти туда один для проверки.

Свет, зажженный его заклинанием, осветил каменные стены, с которых свисали толстые корни, уходившие в землю. Очевидно, над этой норой росло дерево.

— Путь свободен, — сказал он, и оба вошли внутрь.

С помощью магии они зажгли огонь и съели немного поджаренного мяса. Оно было не таким уж плохим, к тому же оба были голодны.

Снаружи, видимо, стало совсем темно. Проливной дождь закрыл все вокруг похожей на дым пеленой. Видны были только ближайшие ко входу листья, а дальше — непроницаемый занавес мрачного серого цвета.

И все же здесь им было спокойнее, чем раньше. Возможно, дело было просто в том, что они были одни в этом так удобно расположенном укрытии, и отдыхали, и ели. А возможно — в том, что лес и его странности, как им казалось, остались снаружи, за стенами норы. Как бы то ни было, Дубэ почувствовала, что напряжение слабеет, и позволила себе рассмеяться, увидев, как Лонерин говорит с полным ртом. Она забыла недавнее пылкое объятие, которое напугало ее и одновременно обожгло.

Дождь лил всю вторую половину дня. Дубэ и Лонерин все это время просидели у костра, пытаясь просохнуть. Лонерин использовал это время, чтобы нанести их путь на карту Идо. Они были в пути уже больше десяти дней и все время двигались примерно в том направлении, где должен был находиться дом Сеннара.

Пока молодой маг чертил карандашом знаки и читал на оборотной стороне листа указания гнома, Дубэ наблюдала за ним. Он напомнил ей Учителя — заботу, с которой тот точил свое оружие, сосредоточенность, с которой тот делал свою работу. Она почувствовала под курткой письмо, которое хранила на своем теле, — то, которое Учитель написал ей перед тем, как дать себя убить. Она подумала, не повредила ли вода это письмо, и почувствовала искушение достать его.

Но она не сделала этого. Ее смущал Лонерин: пришлось бы объяснять, что это такое, а она и так уже слишком много ему рассказала.

Наконец наступила ночь. Шум дождя стал сильнее.

— В любом случае завтра мы должны продолжить путь, — заметила Дубэ, широко раскрытыми глазами вглядываясь в густую тьму за стенами пещеры.

— При таком дожде трудно идти.

— Нехорошо оставаться на одном месте дольше, чем надо. Я уверена, что убийцы из Гильдии идут за нами.

— Ты слышала их?

Она покачала головой:

— Не нужно слышать. Я знаю это, можешь мне поверить. Они идут за нами.

На этот раз Лонерин не стал спорить.

— Перед ними будут те же препятствия, что были перед нами, и, если нам немного повезет, мы сможем ускользнуть от них.

Дубэ хотела бы быть такой же оптимисткой, как ее спутник. Но вместо этого она посмотрела на символ-печать на своей руке, знак своей связи с Гильдией. Он слегка пульсировал.

— Как ты себя чувствуешь? Мой напиток лучше того, который давала тебе Рекла?

Дубэ инстинктивно накрыла символ ладонью. Она не любила, когда кто-нибудь задавал ей такие вопросы.