Дочь по крови

Амина перевела дух и продолжила ровно с того места, где ее прервали:

— В прошлый раз ты говорила мне, что мы с тобой очень похожи друг на друга и что, когда происходит нечто очень скверное, нам просто необходимо заставлять себя действовать. Я очень много думала над этими словами и нахожу, что ты попала в самую точку.

Было похоже, что Амина нащупала слабое место королевы.

— С тех пор как погиб мой отец, меня снедает безудержная ярость. Я пыталась умерить ее мыслью о мести. Цель всего моего путешествия заключалась именно в том, чтобы заставить замолчать эту боль и вообще покончить с ней. Но ты помогла мне понять, что это был неверный путь, и поверь, это стало для меня серьезным уроком. Однако ярость так и осталась во мне.

— С этим тебе нужно учиться жить, — прервала внучку Дубэ. — Вот увидишь, что со временем она ослабеет и все изменится к лучшему.

Амина покачала головой:

— Я не думаю, что так будет, где-то в глубине своей души даже ты не очень-то в это веришь.

Это была чистая правда: на этот раз слова принцессы застали королеву врасплох.

— И потом ты рассказала мне про моего брата, — продолжила Амина. — И то, что я услышала о нем, поразило меня. Я никогда особенно не принимала Калта всерьез. А между тем даже такой человек, как он, нашел способ выразить свой характер в добрых поступках. Он пустил в дело все то, что накопил за время, проведенное за книгами, которые, как мне казалось, были лишь пустой тратой времени, с тем, чтобы стать кем угодно, только не настоящим королем. И тогда я подумала и над этим: быть может, его также переполняла ярость и он чувствовал то же, что и я. И для него решение вопроса было в том, чтобы засучить рукава и начинать спасать королевство нашего отца так, как он может.

На этот раз Дубэ очень внимательно слушала Амину. Она чувствовала, что эти слова проникнуты новым осознанием и что, вероятно, принцесса и в самом деле взвесила все, что случилось, и поняла, в чем заключается ее собственное предназначение.

— Я избрала неверный путь, — продолжала девочка. — Я совершила ошибку, когда очертя голову кинулась во что попало, не имея сил проявить настоящую выдержку. Поверь мне, я говорю вполне серьезно, что мне очень стыдно. — Амина покраснела, но продолжила: — Однако теперь речь идет обо мне и о том, чем я хочу теперь заняться. Полагаю, что очень важно привлечь меня к участию в чем-то очень полезном ради спасения наследия моего отца.

— Я очень довольна тем, что ты пришла к такому выводу, — одобрила Дубэ. — Я как раз и думала над этим.

Амина застенчиво улыбнулась, но тут же продолжила свою мысль:

— Да, но ты думаешь, что мне необходимо вернуться в Новый Энавар. Я уже знаю, что меня там ждет. Меня запрячут во дворце, без всякой возможности как-то проявить себя. Все закончится тем, что я, так же как и моя мать, буду сидеть взаперти в своей комнате. Я знаю это, потому что так уже было до того, как я сбежала из дворца.

— Это совсем не так. Ты сможешь найти себе занятие даже за пределами дворцовых стен.

— Не говори того, во что ты сама не веришь. Я уже подумала над тем, что мне делать, — возразила Амина. — Кабинет — это не для меня, равно как все эти женские штучки, которые так нравятся моей матери. Меня всегда интересовало оружие, и тебе прекрасно об этом известно. Следовательно, мое место здесь.

Бабушка Амины только покачала головой:

— Я оставила тебя здесь только потому, что рискованно было отправлять тебя в таком состоянии в путь. Это место не для тебя. Здесь идет война, и я, как ты уже видела, лично принимаю участие в военных действиях. Здесь небезопасно, это линия боевых действий. Здесь кровь, убийства, озверевшие люди. Во всем этом вовсе нет ничего героического, и я не хочу, чтобы ты была вынуждена видеть все то, что ежедневно видят мои глаза.

— Я знаю и понимаю, что ты права. Я преодолела половину Всплывшего Мира, чтобы оказаться здесь, и я видела войну совсем близко. Я прекрасно знаю, что она собой представляет.

Промелькнувшая в глазах принцессы искорка навела Дубэ на мысль о том, что девочка говорит с явным сознанием дела.

— Нас постоянно атакуют, и мы защищаемся. Я чувствую, что могу оказаться здесь полезной.

— Ты полагаешь, что умеешь сражаться, но это далеко не так. Ты уже видела, чем закончилась твоя схватка с Амхалом.

— Я совсем не уверена в том, что умею воевать. Вот как раз поэтому я и прошу тебя оставить меня здесь и научить владеть оружием.

Амина глубоко вздохнула и наконец замолкла. Она высказала все, что у нее наболело. Теперь пришел черед ее бабушки. Дубэ была откровенно поражена.

Слова ее внучки были логичными и мудрыми — явный признак того, что девочка и в самом деле изменилась. О многом из того, что поведала ей Амина, она и сама задумывалась не раз, когда оставалась одна. Это правда, что двор — не место для Амины: зажатая строгими рамками обязанностей и условностей, она там постепенно увянет. Правда и то, что такой характер, как у принцессы, нуждается в постоянном движении. В этой девчушке чувствуется огонек, который напрямую резонирует с грохотом сражений. Дубэ не раз задумывалась над этим с тех пор, как увидела ее, раненную, на поле боя. Если направить в нужное русло настойчивость и упорство принцессы, с которым она предприняла это ужасное путешествие, то из нее получится необыкновенная воительница.

— Нет, — произнесла наконец королева, качая головой. — Ты не можешь просить меня об этом.

— Но почему ты не хочешь? Тебе не нравится заниматься со мной?

— Нет, не поэтому, и ты это знаешь. Я не желаю, чтобы ты пошла по моим стопам.

Дубэ ощутила, как дрожь пробежала по ее спине. Ведь именно этими словами много лет тому назад Сарнек, ее Учитель, пытался отговорить ее стать убийцей. Амина была такой же, как и она сама в эти годы, и даже еще сильнее и сознательнее. Королева поняла, что история повторяется, делая тернистый виток вокруг собственной оси, который неизменно приводит туда, откуда все и начиналось.

— Ведь это не ты принуждаешь меня идти твоей дорогой, и вовсе не я ее выбираю. Наша природа решает за нас. И даже если сейчас ты мне откажешь, я твердо знаю, что все равно жизнь отыщет способ исполнить мое предназначение. И ты не сможешь его изменить.

В этих словах заключалась истина; Дубэ была потрясена до глубины души.

— Прошу тебя, одумайся. Не хорони меня живьем. — Глаза девочки, полные слез, молили королеву.

— Дай мне немного времени, — растерянно произнесла наконец Дубэ.

Амина улыбнулась мягкой признательной улыбкой. Она придвинулась к бабушке и обняла ее. Сначала они были немного скованны, но потом эта скованность прошла. Дубэ крепко сжала эти худенькие плечи, а Амина обвила руками шею бабушки. Наконец-то они стали по-настоящему близки.

Королева дала себе еще пару дней на раздумья. Это решение было отнюдь не простым, и поэтому она хотела принять его совершенно осознанно. Но не так-то просто заставить молчать собственные чувства. Неожиданно для Дубэ Амина весьма явственно и оттого болезненно напомнила ей ее саму. Королева никогда не задумывалась над тем, что чувствовал Сарнек, когда она, такая маленькая и потерянная, стояла перед ним и просила его сделать из нее убийцу. Теперь Дубэ оказалась в шкуре своего Учителя. Она прекрасно помнила, какие при этом испытывала чувства, и спрашивала себя о том, что, быть может, с Аминой происходит то же самое и что сама королева и есть единственный спасительный якорь для девочки. Конечно, ее внучка не была столь одинока и несчастна, как Дубэ в те годы, но это не помешало ей оказаться на грани такой же пропасти.

Королева чувствовала тяжкое бремя ответственности.

Как всегда, она в любую минуту была готова ринуться в бой. Она стала больше обычного посвящать себя войне, но это не помогало. Преследовавший ее с самого начала страх за постепенную утрату былой силы за эти два дня, казалось, усилился еще больше из-за произошедшего с ней весьма неприятного эпизода.