Предназначение Адхары

Юноша, безусловно, испытывал к девушке еще какие-то чувства, которые оказались теперь погребенными под пластами страданий, под несметным количеством покровов, которыми он отделил себя от реальной жизни. Амхал все еще не хотел лишать себя этого чувства, Адхара была для него единственным оплотом чистоты; и он все еще надеялся сохранить в своей душе этот светлый образ, как воспоминание об ином, счастливом времени своей жизни, когда питал иллюзию о том, что сможет измениться.

Тот Амхал, что спас девушку, пытаясь вернуть ей ее прошлое, постепенно исчезал. И это было справедливо, потому что он был уже не тот. Настоящий Амхал убивал беженцев в этом лагере, давая волю своему неистовству. И похоже, другим он никогда не был.

Однако юноша вовсе не хотел увлекать за собой в это падение и Адхару. Девушка заслуживала лучшего. А когда она поймет, кто он на самом деле, и смирится с его злодейской сущностью, то будет вольна забыть его и начать новую жизнь.

По этой причине Амхал избегал ее, несмотря на то что все еще продолжал хотеть Адхару. И даже в этом его желании прикоснуться к коже девушки и ее губам было что-то порочное и скверное.

Я ведь умею любить только яростно, неистово. А мне вовсе не хочется растоптать и уничтожить ее.

К счастью, у Амхала не было слишком много времени на раздумья. Каждое утро на рассвете он вместе с Саном отправлялся патрулировать зараженные селения. Речь шла о том, чтобы подтверждать соблюдение карантинных мер, сменять тех, кто нес свое дежурство ночью, а иногда идти дальше и контролировать население близлежащих селений, еще не охваченных эпидемией.

Во время несения службы Сан продолжал давать ему новые уроки, в которых по большей части обучал юношу Запретной магии, а также давал свои советы о том, каким должен быть настоящий воин. Амхал понимал, что такая наука сделает из него не Всадника Дракона, а нечто совсем иное.

Однажды утром они добрались до селения, еще не оказавшегося в зоне заражения. Человек тридцать его обитателей жили, отгородившись от остального мира. Все необходимое, и еду и питье, им доставляли военные. Они, полностью изолировав себя от доступа к ним посторонних, изъявляли желание, чтобы всегда одни и те же солдаты обеспечивали их продовольствием.

Сан и Амхал однажды уже успели побывать в этом селении. Его жители отнеслись к ним с подозрением, хотя и приняли привезенное ими пополнение запасов. Юноша с иронией подумал, что, несмотря на то, что они спасали этим людям жизнь, те воспринимали их как чужаков.

В это утро неожиданно из-за стены раздались отчаянные вопли. Сан и его воспитанник быстро обнажили мечи и ринулись внутрь. Представшая их взорам картина был похожа на кошмар. Вдалеке стоял охваченный пламенем дом, а перед ним — извивавшийся в огне человек. На небольшой площади, бывшей местом обмена и получения продовольствия, группа людей, вооруженных садовыми ножами и палками, яростно избивала какого-то человека. Его тело беспорядочно металось, но с каждым разом его движения становились все слабее и слабее. Прозрачные водянистые конечности едва просматривались под слабыми лучами светившего в этот день солнца. Нимфа. Ее прозрачная кровь вытекала на землю, и кто-то погружал в нее свои руки и словно помешанный пил ее.

— Проклятая, поделись с нами своей защитой! — выкрикнул кто-то.

Какая-то женщина толкала своего сына к этой луже крови.

— Выпей ее, и ты не заразишься.

Амхал застыл от ужаса. Он вспомнил, как несколько дней тому назад впервые увидел застенчивые лица этих людей, выглядевших вполне безобидно. Безусловно, они были напуганы, но при этом, несмотря на болезнь и окружавшие их зверства, мужественно продолжали жить дальше.

Теперь же это было стадо сумасшедших, возбуждаемых видом крови и потерявших от страха разум. Сан бросился на толпу, отгоняя ее от истекавшего кровью трупа нимфы.

— Выпей и ты, и тебе зараза будет нипочем! — выкрикнул кто-то.

Амхал не двинулся с места. Им овладело невероятное спокойствие.

— Что тут произошло? Почему этот дом в огне? — спрашивал жителей Сан.

Навстречу ему вышел старик, лицо и одежда которого были перепачканы кровью нимфы.

— Вчера эту проклятую увидели на обочине леса. Мы не тронули ее, потому что она не заходила в деревню. Но сегодня утром Цеурус весь покрылся пятнами. Мы подожгли его дом и поймали эту женщину.

Мужчина наклонился и, зачерпнув ладонями немного крови нимфы, протянул ее Сану:

— Выпей и ты, и останешься живым!

Сан продолжал невозмутимо стоять на месте.

— Ты с ней заодно? — спросил его другой, самоуверенно выступив ему навстречу. — И ты заодно с этими ведьмами, которые травят и убивают нас?

Сан, не выпуская из рук меча, отступил назад к Амхалу.

— Закрой ворота, — шепнул он юноше.

— Что? — вздрогнул тот. От увиденного кровь застыла в его жилах. Амхал никак не мог оторвать глаз от лежавшей на земле женщины.

— Говорю тебе, закрой ворота. Это селение заражено, — чуть громче повторил Сан. Затем он повернулся к толпе: — С этого момента здесь действует карантин. Теперь вы не сможете ни войти, ни выйти отсюда. Ворота будут опечатаны. Мы, как обычно, будем снабжать вас продовольствием, но покидать стены селения вам отныне запрещено.

Амхал подумал о том, что такое положение не сильно отличалось от прежнего. Жители деревни и раньше жили изолированно, лишь изредка наведываясь в лес то за древесиной для огня, то за грибами и ягодами, то за дичью по случаю празднеств.

— Зараза нам не страшна, — возмутился еще один человек, делая шаг вперед. — Мы напились крови нимфы и теперь в безопасности. Вы не имеете права запирать нас здесь!

— Кровь нимфы не гарантирует защиту от заражения, — набравшись храбрости, возразил Амхал.

— Тогда почему вы не заражаетесь? — спросил их старик, поведавший Сану о произошедшем в деревне.

— Нам это неизвестно, — неуверенно ответил юноша.

— Почему вы не заразились?

— Солдаты каждую ночь пьют кровь нимф и поэтому не заболевают!

— У войск есть лекарство, но они не хотят нам его давать!

Гнев толпы стал неудержимо расти. Одни окружили Сана и Амхала, другие направились к воротам, чтобы заставить их уйти.

Кто-то набросился с ножом на Сана, но тот, стремительно отразив нападение, вонзил в его тело меч. Человек замертво повалился на землю.

Толпа неистовствовала.

— Убийца! — Из многочисленной толпы раздался один-единственный хриплый возглас.

И тогда наступил хаос. Амхал не хотел обнажать свой меч. Перед ним стоял образ толпы, яростно расправлявшейся с телом нимфы. Юноше совсем не хотелось становиться таким же. Существовали грани, за которые не следует переступать, равно как переходить за рамки дозволенного. Тут последовал удар в руку, и смешанная полупрозрачная кровь Амхала стремительно хлынула из раны. Толпа онемела.

— У него кровь нимфы…

— Предатель! Предатель!

На юношу накинулись и повалили наземь. Под бесконечные вопли чьи-то руки срывали с него одежду, кто-то пытался впиться в него зубами. И в этот момент Амхал почувствовал, как ярость сдавила ему грудь, неистовым криком требуя выпустить ее наружу и спасти ему жизнь.

Молодой человек выкрикнул заклинание, и воздух вокруг него раскалился добела. Яркий свет окутал толпу, в буквальном смысле слова растворяя ее в невыносимом жару. Когда все стихло, на земле лежало семь обуглившихся трупов. Но это был еще не конец. Амхал вскочил и, плавным движением выхватывая из ножен меч, дал выход своей ярости.

Люди в ужасе кинулись бежать, но их крики только сильнее возбуждали юношу. Он бросился вслед за ними, вытаскивая из своих домов и безжалостно нанося удары везде, где бы они ни прятались. Амхал поражал всех без разбора: мужчин, женщин, детей, стариков. Он должен был убить их всех. Юноша чувствовал, как Сан делал то же самое, и ощущал свое внутреннее с ним единение. Действуя в унисон, они оба были частями одного целого. В этом противоестественном экстазе жертвы одного становились жертвами другого и наоборот. Они остановились только тогда, когда в живых никого уже не осталось. Амхал тяжело дышал, ощущая при этом необыкновенный прилив сил.