Червь

Не паникуй. Не теряй время, но и не паникуй. Действуй спокойно, быстро и эффективно.

Она слышала эти слова у себя в голове, но совершенно не обращала на них внимания. Упав на колени в зловонную грязь, она почувствовав, как та просачивается ей в штаны и залазит в ботинки. Она была не холодная, а неприятно теплая, словно живая. Кэтлин стала отчаянно шарить в ней руками. Если он действительно ударился головой, она его нащупает. Он должен быть прямо рядом с грузовиком.

Но его там не было.

Пока она шарила по дну, фактически взбалтывая жижу, от невыносимого зловония закружилась голова. Она закричала, — СЮДА! МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ! ПОЖАЛУЙСТА!

Еще меньше десяти назад на верандах толпились люди, а сейчас всех будто ветром сдуло. Она пошарила рядом с грузовиком, и даже под ним, чуть не окунувшись лицом в дымящуюся грязь.

Пэта нигде не было.

Он просто исчез.

На четвереньках она заползла за грузовик с другой стороны, плача навзрыд. Пошарив в грязи, подняла глаза на саму машину. Она была белая, жемчужно-белая, но теперь по пассажирской двери стекали ярко-красные ручейки, как будто кто-то выплеснул на нее ведро крови, и она только начала подсыхать.

Боже мой, боже мой.

Кэтлин продолжала шарить, пытаясь найти хоть что-то. Она уже не плакала, а лишь издавала разрозненные, жалкие всхлипы.

Подожди-ка.

Она что-то нащупала.

Схватила.

Рука Пэта?

На ощупь это было что-то большое, как его предплечье, только какое-то уж необычно мягкое. Она выдернула его из грязи, и это оказался не Пэт. Это было похоже на… какого-то вымазанного черной жидкостью угря. Он корчился и извивался у нее в руке.

Вскрикнув, она бросила его.

И тут что-то врезалось ей в бедро.

Кэтлин поднялась на ноги, опираясь на грузовик, оставляя на кузове грязные отпечатки, и поспешила спрятаться с другой стороны. Тут что-то задело ее ботинок. Она приковыляла к крыльцу, несколько раз поскользнувшись и свалившись в грязь.

С трудом поднялась по лестнице.

Услышала за спиной какой-то всплеск.

Не оглядывайся. Ни в коем случае не оглядывайся, потому что ты увидишь…

Не слушая свой внутренний голос, она обернулась и видела, как нечто, похожее на выгнутую шею питона, поднялось из грязи, и снова скрылось под поверхностью. Словно акула, показавшая плавник. Кэтлин поняла, что бы это ни было, оно приходило за ней. Как пришло за Пэтом.

9

Ева Юнг лежала в кровати и ждала конца света, как раньше ждала, когда Леонард займется с ней любовью. Странно было думать об этом, особенно сейчас, когда Леонарда уже несколько лет нет в живых. Но, может, раз ее смертный час настал, нет ничего необычного в том, что женское сердце возвращается к романтичным, жарким и сладким вещам, давно ушедшим, как и летние дни ее молодости.

Годы это листья, постепенно уносимые ветром, пока во дворе не останется ни одного.

Ева знала, что Национальная гвардия и полиция никогда не доберутся до Пайн-стрит. В Кэмберли пять тысяч жителей, и пока они организуются и начнут действовать, уже некого будет спасать. Она знала это, потому что солнце клонилось к закату, и скоро станет темно. А из тьмы придут чудовища. Она знала это очень хорошо. Может, повзрослев, она пыталась отгонять от себя эти мысли… чтобы по ночам было спокойнее спать… но всегда знала, что это правда. Сегодня ночью чудовища заберутся в каждый дом и убьют всех мужчин, женщин и детей.

Это будет не кромешная тьма, как в историях, рассказываемых в детстве ее матерью. Нет, сегодня будет светить луна, яркая и полная. Выглянут звезды, мерцая давно умершим светом, словно осколки алмазов.

Чтобы лучше видеть вас, мои дорогие. Когда я буду поедать вас.

Ева подумала о соседях. Она слышала уже много криков, а к исходу ночи их будет еще больше. Но она не станет обращать на них внимания. Людей ждет страшная смерть, как и ее саму, и ей нет до них никакого дела. Соседи избегали ее, ну и бог с ними. Она не держала ни на кого обиды. Она была одинокой женщиной, не то чтобы старой в свои пятьдесят три, но и далеко не молодой, живущей в большом ветхом, скрипящем по ночам от ветра доме.

Да и что бы они ей сказали, если уж на то пошло?

Ева, каково это находиться совершенно одной в этом большом доме, наедине с пожелтевшими воспоминаниями о давно умершем муже, слушая по ночам уханье совы на крыше? Она была рада, что ей не приходилось отвечать на этот вопрос. Иначе, она сказала бы им, насколько это ужасно просыпаться в три часа ночи и, протягивая руку к сильным плечам мужа, нащупывать лишь пустоту. Насколько ужасно быть одинокой и слушать собственную нарастающую тоску, обливаясь горячими слезами.

Но сегодня она не одинока в своих страданиях.

Она разделила их с соседями.

Они умрут все вместе, и может быть, всего лишь может быть, возродятся в лучшем месте, свободном от боли.

Она слушала, как грязь затекает к ней в дом и скользят по трубам чудовищ. Скоро они дадут о себе знать, а она будет ждать их, как когда-то ждала Леонарда. Она примет от них смерть с распростертыми объятиями, потому что смерть болезненна, как любовь, а истинная любовь это воскрешение.

10

Через два дома от Евы Юнг, Берти Калишек, затягиваясь сигаретой «Ларк 100», сказала, — Это потому, что ты не жила в дерьме, как я. Ты всего лишь ребенок и ты, дорогуша, не знаешь, что такое дерьмо. Черт, да ты даже не знаешь какого оно цвета и запаха.

Донна Пеппек вздохнула.

Она уже начала сомневаться, правильно ли сделала, что решила переждать это с Берти. В целом Берти была хорошей женщиной. Если вас не смущает непрерывное курение, поглощение пива в огромных количествах, и почти постоянные воспоминания о лучших временах. Бывали дни, когда она нравилась Донне. Бывали, когда нет.

Похоже, сегодня день как раз из этих.

Донна пришла, потому что мысль пережидать это в одиночку была невыносимой. По радио продолжали говорить, что Национальная гвардия эвакуирует город улицу за улицей, и чтобы все сидели тихо и ждали. Если потребуется срочная медицинская помощь, они должны звонить в 911… но только в случае крайней необходимости. В остальном всем советовали держаться от грязи подальше.

Не нужно говорить мне дважды, — подумала Донна.

Из-за постоянно повторяющихся сообщений аварийной системы радиовещания, резкого голоса Берти, и облаков едкого дыма, у Донны не на шутку разболелась голова.

Ты знаешь, что не хотела приходить сюда. Ты хотела повидать Джено.

Вот почему она пришла к Берти. Идея находиться в доме вместе с ним и Айви казалась ей неприемлемой. Донна всячески избегала Айви… что было не так уж и трудно, учитывая, что Айви практически не выходила из дома. Но находиться в ее доме, вынужденно общаться с ней и взаимодействовать… нет, это уже слишком.

Может, роман с ее мужем был не очень хорошей затеей.

Донна вздохнула. Чувство вины. Оно преследовало ее постоянно. И все же, она не сможет отказать, если Джено снова заглянет к ней на минутку. Это просто что-то, не правда ли?

— … поэтому поверь мне на слово, раньше со мной такого не было, — сказала Берти.

— Раньше, это когда? — спросила Донна, осознав, что в какой-то момент перестала ее слушать.

— Со времен Кубинского ракетного кризиса. Не думаю, что те из нас, кто пережил его, когда-либо его забудут. Мы были на волосок от конца света. На волосок. Для мира это были две очень долгих недели, поверь мне. Берти загасила сигарету. — Я хорошо это помню. Тогда я бросила курить «ЛМ» и переключилась на «Ларк». И с тех пор их и курю.

В доказательство, она зажгла следующую сигарету.

— Надеюсь, они быстро сюда доберутся, — сказала Донна.

— Кто?

— Национальная гвардия. Я хочу выбраться отсюда.

Берти рассмеялась. — Не будь наивной, дорогуша. Мы не первые в очереди. Особенно здесь. Гвардия начнет с северной стороны, где живет вся эта богатенькая шваль. Они доберутся до нас, но не раньше чем через несколько часов, не сомневаюсь.