Страница 4 из 8
– Только представь, – восклицал Сидорыч, – у них тут компания: первая проститутка Гродина Светка Гурина, заслуженная шлюха всей области Марьяна, еще штуки три таких же и – Оксана Сухарева! Мужики к их столику так и липли. Часиков за двенадцать они отчаливают по очереди, каждая со своим кавалером. А на следующий день рассказывают друг другу, что у них с этими кавалерами было да что они за это получили. Я как-то Оксанке и говорю: ты бы лучше пошла домой да мужу борщ сварила, чем сидеть тут со всякими… А она так кокетливо: ой, ну мы тут с девочками просто сидим, ничего плохого не делаем. Дескать, что муж? Муж работает круглые сутки, его нет никогда, так что же ей, дома сидеть? Мне это противно было, и тогда я грех на душу взял: специально поехал к Нику, в его офис, и рассказал ему о подвигах жены.
– А он что? – довольно рассеянно поинтересовалась я. Поступок Сидорыча мне не показался слишком чудовищным.
– Он… ты же знаешь его, он лишнего не скажет. Особенно если дело его чувств касается. Но не только я ему о поведении жены рассказывал, были и еще правдолюбы. Ник молчал, но я знаю, что сильно его слава жены раздражала. Ты еще вина хочешь?
10 июня, позднее утро
– Я ничего не понимаю, – повторял Пряник каждые пять минут.
С того момента, как я нашла мертвого Игоря, прошло больше двух суток.
За окном расцветал солнечный июньский денек, пели птицы, веселый ветерок трепал ветви каштанов, а мы с Андреем Пряничниковым сидели раздавленные и озадаченные в его кабинете, расположенном на третьем этаже развлекательного центра «Джаз».
Андрей вздыхал, тер покрасневшие глаза, обреченно ронял руки. Сидел на крае стула, потом подскакивал, будто вспоминал нечто очень важное, то, что нужно сделать сию секунду, и снова падал в свое кресло. Он искренне страдал.
«Он искренне страдал, даже если сам застрелил свою жену и моего любовника», – поправила я себя.
…Пряник был управляющим ночным клубом «Драйв», который располагался в цокольном этаже «Джаза». Юридически клубом владел Ник, но заниматься им он не желал. Даже не вмешивался в дела Пряника, хотя весь город знал, что в «Драйве» всегда можно прикупить волшебных таблеточек и познакомиться с девушками, готовыми на любые услуги за определенную плату.
Думаю, Пряник позволял твориться в своем клубе таким делам, ибо имел от них свой гешефт.
Игорь Ермолов, кстати говоря, был системным администратором в «Джазе». Это я устроила на работу к своему мужу своего любовника. Звучит все это крайне цинично, только в действительности все не так, как на самом деле. Мы с Ником были уже чужими друг другу людьми. Согласно очередному договору из серии наших договоров с мужем, я была лишь гувернанткой Митьки Сухарева, а он был мне работодателем. Срок договора должен был истечь через пару лет, как только Митька поступит в вуз.
Но я не о том. Игорь и Пряник тоже были знакомы, так как в ведении системного администратора «Джаза» находились и компьютеры в бухгалтерии «Драйва». Само собой, Андрей Пряничников о моих отношениях с Ермоловым и не подозревал.
К Прянику я приехала под благовидным предлогом выразить соболезнования по поводу смерти его жены. Я и вправду выразила соболезнования, и довольно искренне, – Кристину я хорошо знала и даже в какой-то мере дружила с ней.
Но истинные причины моего визита таились в другом. До сегодняшнего утра я как-то мало и плохо соображала. Игоря больше нет, а почему – не так уж и важно. Все изменилось вчера, часов около трех ночи: ощутив страшную жажду, я поплелась на кухню. Налила в стакан воды и вдруг, без всякой связи с жаждой и водой, поняла: Игорь не мог покончить с собой.
Такой вывод привел к другому простейшему умозаключению, осознание которого просто потрясало: если он не убил себя сам, значит, его убили.
В квартире Игоря до моего прихода побывал кто-то третий. То есть если считать Кристину, то кто-то четвертый. Он пришел, выстрелил в одного, в другого, вложил револьвер в руку Игоря и ушел. Этот человек хотел, чтобы подумали, будто Игорь совершил убийство и самоубийство. Почти хитро, если рассчитывать на тех, кто не знал Игоря так, как я.
Кто сделал это? Мне казалось, что если я хорошенько подумаю, то догадаюсь. Я была ближе всех к нему в последний год его жизни. Я любила его, я чувствовала его, понимала и ощущала каждый его взгляд, каждое настроение.
Ничто в его жизни даже не намекало на возможность каких-либо происшествий. Мы были счастливы. Я ехала к любимому человеку, чтобы мы начали жить вместе. И вдруг я вижу в доме Игоря двоих неожиданных гостий – Кристину и смерть. Уж не Кристина ли привела смерть с собой?
Припомнилась мне и одна история, случившаяся всего неделю назад. У Игоря была двоюродная сестра-подросток, девочка разболтанная и избалованная, большая любительница танцполов и вечеринок в клубах. Она много раз влипала в разные неприятные истории, а недавно Игорь обнаружил ее с приятельницами в туалете «Драйва». Искать девчонку в таких местах было не впервой. И не впервой Игорь находил свою юную родственницу обколотой, обкуренной, с карманами полными каких-то таблеток. Но на этот раз он не только отправил девчонок по домам, но и не поленился подняться в кабинет к Прянику и врезать ему в челюсть за все хорошее, что творится в «Драйве».
Не могу даже представить, как могло бы так случиться, но (чисто теоретически!) присутствие раздетой жены в квартире парня, который недавно оставил здоровенный болючий фингал на вашем лице, может и взбесить. Прянику проще, чем кому бы то другому, было взять револьвер у Ника – они приятели. Ну, просто попросил побаловаться, пострелять в тире. Внешне все сходилось.
Я не знала, как выяснить правду, но с первого взгляда становилось ясно, что Пряник находится в глубоком шоке от неожиданного и кошмарного по своей силе удара. Он был сбит с ног горем и шокирован обстоятельствами смерти Кристины.
Галстук Пряника валялся на полу – видимо, он сорвал его с шеи. Костюм был измят, а от Андрея доносился легкий, но стойкий запах немытого тела.
Сбивчиво и сумбурно он рассказал мне, что следователь позвонил ему ранним утром восьмого числа и сообщил о смерти Кристины Пряничниковой. Пряник сам приехал в отделение милиции прямо из клуба, потом отправился в морг опознавать тело жены. В морге он рухнул в обморок. Потом его долго, очень долго допрашивали. После этого целые сутки он – как и я! – пытался понять, что случилось и как теперь жить дальше. Сейчас Андрей был на грани нервного срыва.
Вообще-то он был крепкий мужик, широкий в плечах, с толстой шеей, по-своему, брутально симпатичный, если вам импонирует тип братка.
– И я понять не могу – что же случилось на самом деле. Следователь сказал, что есть две версии. Первая – двойное самоубийство. – Последние два слова Пряник произнес почти по слогам. Ему были непонятны оба этих слова по отдельности, а в словосочетании – тем более. – Вроде бы Кристина и этот сивый козел…
«Застрелились», – закончила я его фразу мысленно.
Пряник опять заговорил:
– Я ничего не понимаю, не понимаю… Следователь меня еще и пугать начал. Говорит, что я – тоже под подозрением! И вроде целых две у меня было причины: я ревновал Кристину, и этот парень, он же у нас работал, узнал, что у меня в клубе наркотиками торгуют. Его сестра обкурилась, а я, типа, виноват. И мне следователь заявил: вы боялись, что Ермолов обратится в наркоконтроль. Но я ж ему не объясню, что наркоконтроля мне бояться нечего. Я с ихним шефом, Колбовицким Антоном Васильевичем, каждую субботу в нашей сауне откисаю. Чего ж мне Ермолова убивать? Да захотел бы убить – еще тогда, когда он мне в рыло въехал, позвал бы своих пацанов. Они б его вывезли за город…
Тут Пряник вспомнил, с кем разговаривает, и примолк. Хлюпнув носом, он вдруг сказал:
– Вот с тобой бы такого никогда не случилось. Как же Нику повезло, что он нашел такую порядочную женщину…
– Андрей, а как они с собой покончили? – перебила я его излияния. Со мной-то как раз все и произошло! Но важнее другое – как «смит-и-вессон» Ника попал к Игорю.