Первый линзмен

Они не были кровожадными по природе - в том смысле, что не стали бы тешиться напрасно пролитой кровью или муками других существ. Ими правила целесообразность; и если во имя определенной цели требовалось уничтожить миллионы, их уничтожали без колебаний. Бессмысленные убийства не одобрялись - но не потому, что убивать дурно, а лишь из-за отсутствия пользы в совершенном деянии.

И, наконец, вместо великого множества мелких и крупных желаний, надежд и задач, которые ставит перед собой представитель любой гуманоидной цивилизации, у каждого эддорианина была только одна мечта, одна главенствующая цель - власть. Власть!

Вожделенный и чаемый призрак власти - полной и безраздельной - определял все их поведение. В древности, в те времена, когда Эддор еще пребывал в своей родной Вселенной, планету населяли всевозможные народы, отличавшиеся меж собой так же, как различаются расы Земли. Но стремление у них - у всех и каждого - было одно: власть, власть! И потому древняя история Эддора представляется бесконечной, длившейся тысячелетиями войной. А так как война стимулирует технологическое развитие, то эддориане достигли гигантской мощи - к тому времени, когда на планете были уничтожены все живые существа, за исключением горстки победителей.

А затем эти последние, терзаемые неутолимой страстью покорять и властвовать, сцепились друг с другом. Однако средства защиты от чудовищных механизмов уничтожения были столь эффективны, что война зашла в тупик, а цель ее стала совершенно бессмысленной. Ведь власть тем упоительнее, чем большее число разумных существ удалось поработить - и никто из эддориан не желал властвовать лишь над голыми выжженными скалами своей безжизненной планеты.

Тогда немногие уцелевшие пришли к своего рода мирному договору. Так как их собственная галактика оказалась лишенной планет - а, значит, и жизни, - они решили исследовать другие Вселенные, последовательно перемещаясь в них, чтобы выбрать ту, которая будет наиболее подходить для их целей.

Они жаждали отыскать такую реальность, в которой каждый эддорианин мог бы стать господином и повелителем огромного и все возрастающего числа миров; и эта соблазнительная перспектива привела к тому, что впервые за всю историю Эддора его обитатели согласились объединить ресурсы и трудиться сообща.

Однако они знали, что демократия является неподходящей социальной структурой для общества, ориентированного на войны, порабощение и захват чужого добра; следовательно, демократия и не принималась в расчет. Форма правления могла быть только диктаторской, тиранической - иного пути они не видели. Меж эддориан, как и в случае любых достаточно сложных организмов, существовала дифференциация; они не были идентичны по своим способностям, силе, ментальной мощи и материальным ресурсам. Эти различия, иногда - едва заметные, послужили основой для разделения их общества на два класса - тех, кто руководит, и тех, кто подчиняется.

Один из них, чуть более сильный - и, бесспорно, самый жестокий - стал вождем, фюрером, Владыкой; а около дюжины прочих, слегка уступавших ему в силе и жестокости - его советниками и правительством, получившим впоследствии название Внутреннего Круга. Состав этого своеобразного кабинета варьировался, когда один из его членов испытывал желание уйти и раствориться в двух своих потомках; в этом случае число советников возрастало еще на одну особь. Но иногда ревнивый коллега или какой-нибудь настойчивый подчиненный совершал удачное покушение - и тогда Круг уменьшался.

Такой - и только такой - могла быть форма их сотрудничества, но и она принесла свои плоды. Среди них были поистине замечательные творения разума - гиперпространственный канал и безынерционный привод, который спустя много тысячелетий был воссоздан на Земле. К числу достижений объединенного Эддора относится и способ перемещения в иные Вселенные, благодаря которому их галактика перенеслась в наш мир. Этот несомненный успех послужил поводом для очередного совещания Внутреннего Круга.

"Мы должны решить, подходит ли эта Вселенная для нас, или следует выбрать иное место, - мысли Владыки, холодные и бесстрастные, окутали советников подобно ледяному туману. - С одной стороны, необходимо ждать, пока все эти бесчисленные миры остынут и на них возникнет жизнь, подготовив основу нашей будущей империи. С другой - мы потратили уже миллионы лет на поиски, но ни разу не встретили такого изобилия планет, способных заполнить и нашу галактику, и ту, в которую мы проникли. Возможно, есть даже определенное преимущество в том, что планетные тела этой реальности находятся еще на стадии формирования. Когда на них начнет развиваться жизнь, она будет под нашим полным контролем. - Владыка сделал паузу, потом ментальный луч его мысли коснулся одного из советников; - Кронгенес, что ты можешь сообщить об изучении других пространств?"

Имя, которое он назвал, не являлось именем в общепринятом значении этого слова; оно было чем-то большим, включая не только мысленное сочетание определенных звуков, но и ментальный образ, телепатический пароль, вместивший жизнь, деяния и личность данного эддорианина.

"Я не обнаружил ничего подходящего, Величайший, - ответная мысль Кронгенеса была холодна, как излучение Владыки. - Ни одна из Вселенных, доступных моим приборам, не обладает и малой частью планетоидов, обнаруженных в этой реальности."

"Так… Значит, империя будет основана здесь! Есть ли у кого-нибудь возражения? Серьезные возражения?"

Возражений не последовало. Во-первых, возражать диктатору весьма вредно для здоровья; во-вторых, ни один из советников - как и сам Величайший - не знал об аризианах и их созидательной деятельности. Впрочем, в противном случае это ничего бы не изменило, ибо обитатели Эддора органически неспособны признать превосходство над собой другой расы.

"Хорошо, - удовлетворенно излучил Владыка. - Итак, отныне мы… - внезапно он прервал трансляцию и в собрании воцарилась ментальная пауза - молчание, в котором, однако, чувствовалось нечто инородное. Наконец, тишину разорвала мысль вождя - угрожающая и сокрушительная:

– Среди нас чужой! Кто ты, пришелец, проникший на совещание Внутреннего Круга?"

"Энфилистор, с планеты Аризия, проходящий обучение."

Его имя тоже являлось ментальным знаком, характеристикой личности юного аризианина; в то время Энфилистор еще не был Стражем-наблюдателем - до появления эддориан его мир не нуждался в Стражах. Но в будущем ему, как и многим другим аризианам, предстояло выполнять эту миссию.

"Простите мое вторжение, но я всего лишь ждал, когда на меня обратят внимание. Я не прочел ни одной вашей мысли…, не коснулся ни одного из разумов… Это было трудно, очень трудно! Ведь впервые за миллионы временных циклов мы встретили разумных! - в беззвучном ментальном голосе юноши звучал восторг. - Мы нашли подобных себе! И теперь…"

"Замолкни, ничтожный! И слушай волю господина! Ты посадишь свой корабль и сообщишь нам, где находится твоя планета - тогда вы останетесь в живых и превратитесь в слуг Эддора. Иначе - смерть!"

Казалось, ответ аризианина был полон любопытства - но не страха, тревоги или благоговения, ожидаемых Владыкой.

"Посадить корабль? Какой корабль? - пришелец как будто недоумевал. - Господин? Слуга? Я уверен, что воспринимаю твои мысли…, но не их значение."

"Ты, червь, говоришь с Высочайшим и должен обращаться ко мне только так. Предупреждаю последний раз - приземляйся, или погибнешь!"

"Я готов звать тебя Высочайшим, если у вас так принято. Но насчет всего остального…, насчет приземления и гибели… - теперь в тоне Энфилистора сквозила легкая насмешка. - Неужели ты думаешь, что я присутствую здесь во плоти? И уверяю тебя, о самый Высочайший из всех Высоких, которых я когда-либо встречал, ты не сможешь повредить даже грудному младенцу на Аризии! - вдруг ментальный голос юноши стал тихим, и он словно про себя произнес: