Страница 39 из 61
— По-моему, Кэтлин и Мэтт совершенно друг другу не подходили, — сказала Табита, поглаживая свой животик, который лишь слегка начинал округляться.
— Ш-ш-ш! Она возвращается! — предупредил Хадсон. Ингрид сделала вид, что погружена в чертежи, а остальные уставились в мониторы.
После этого разговора Ингрид внезапно почувствовала, что вокруг стало гораздо светлее. А те клиентки, что пришли к ней в обеденный перерыв за советом, получили целый ворох различных амулетов. Она не только избавила каждую от боли и тревоги, но и словно обрызгала всех легкостью, весельем и хорошим настроением. Раньше таких свойств в ее магии не имелось. Амулеты, которые она доставала из сумочки, пахли жимолостью, а заклинания окутывали женщин золотым сиянием. Даже узелки у нее сегодня получались просто идеальными — настоящие произведения искусства.
— Ты сегодня прямо Мэри Пикфорд! — поддразнивал ее Хадсон. — Вся светишься. А с утра выглядела так, словно собралась покончить счеты с жизнью, выпив настойку болиголовы.
— Заткнись, — парировала Ингрид. — Ничего подобного у меня и в мыслях не было. — И она, сделав суровое лицо, вернулась к своему столу. В электронном ящике ее уже поджидало очередное послание:
«Кажется, я знаю, что изображено на присланных тобой „синьках“ и каково значение этих ключей».
«?»
«Но мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала».
«?»
«Ты можешь пройти в „Светлый Рай“? В сам дом?»
Ингрид немного поколебалась и напечатала лишь одно слово:
«Да».
Глава двадцать седьмая
СЕРДЕЧНАЯ ТОСКА
Нортгемптон еще бурлил, обсуждая новость об исчезновении Молли Ланкастер, когда из офиса мэра позвонили в полицию. Секретарша сообщила, что в понедельник мистер Хатчинсон не явился на работу и обнаружить его нигде не удалось. Выяснилось, что Тодд среди ночи покинул свой дом, ни слова не сказав жене. Также он не поставил в известность своих сотрудников. После океанического «землетрясения», ядовитой субстанции и таинственного исчезновения Молли Ланкастер жителей городка все сильней стали охватывать дурные предчувствия. Возникли слухи и всевозможные предположения: их чудесный Нортгемптон проклят и никогда уже не будет тем райским уголком, каким был прежде.
Уже дома, внимательно посмотрев сводку местных новостей, Фрейя выключила телевизор и пару минут сидела в задумчивости. Сообщения действительно печальные. Однако пора забирать Тайлера из школы. Надев пальто, она поискала ключи от машины. Сперва Молли Ланкастер, теперь Хатчинсон… Что происходит? Удивительно для Нортгемптона — здесь никогда и преступлений-то не бывало, за исключением случая с Тэтчерами. Фрейя попыталась вспомнить, когда в последний раз видела мэра. Раньше он частенько наведывался в бар, но уже несколько недель к ним не заглядывает. Скорее всего, все благодаря «узелку верности», который Ингрид дала жене Тодда, дабы привязать его к дому. Впрочем, мэр отнюдь не принадлежал к тем мужчинам, которые провожают глазами каждую юбку. Он слишком заботился о карьере, чтобы его волновали подобные глупости.
Фрейя расстроилась. Она долго и бессмысленно бродила по дому и в конце концов даже устала. Она успела позабыть, какой скучной может показаться жизнь, когда не нужно идти в бар, где всегда полно дел. Там постоянно толкутся люди, с которыми нужно поговорить, угостить и быстро приготовить для них коктейли. Хорошо хоть Ингрид в последнее время повеселела. Похоже, она стряхнула с себя какое-то бремя, делавшее ее ворчливой и неразговорчивой. Да и грифон Оскар сильно действовал окружающим на нервы, если у его хозяйки портилось настроение. Фрейя терпеть не могла, когда Оскар начинал больно щипаться из-за того, что Ингрид забыла купить его кошачьи консервы. Грифон настолько любил это мерзкое оранжевое месиво, что Фрейя не сомневалась — когда-нибудь даже его острый клюв станет такого же цвета.
Без Джоанны дом казался пустым. И неизвестно, когда она возвратится из своей загадочной поездки. Она уехала — причем весьма поспешно и без объяснений — сразу после праздников. Ингрид, которая провожала мать, сообщила Фрейе, что тоже понятия не имеет о цели путешествия матери. Зато Джоанна разрешила дочерям пользоваться волшебными палочками. Правда, Фрейя пока особого применения своей не находила. И все же приятно было получить ее обратно. Она ведь успела позабыть, какая палочка гладкая и приятная на ощупь, какой могущественной она становится в руках хозяйки.
Фрейя подъехала к школе и, припарковавшись, прошла к небольшому зданию с вывеской: «Подготовительный класс К». Тайлер играл в кубики. Смерив Фрейю недобрым взглядом, он грозно спросил:
— А где Лала? — и скрестил руки на груди.
— Идем, Тай, ты ведь знаешь, что Лала еще не вернулась. — Малыш очень остро реагировал на отсутствие Джоанны. Вчера, например, увидев Фрейю, он стал яростно сопротивляться и раздраженно вопить:
— Не хочу с тобой! Хочу с Лалой!
— Ох, милый, довольно! — Фрейя старалась не терять терпения, хотя с ребенком было порой трудно сладить. Ее также тревожило отсутствие матери, и она скучала по ней, но, разумеется, не собиралась показывать свои чувства Тайлеру, а тем более срывать на нем свое дурное настроение. Она взяла мальчика за руку, отвела на стоянку и усадила в детское кресло на заднем сиденье автомобиля, крепко застегнув ремни у него на груди.
— Что ты умеешь делать? — Тайлер с подозрением посмотрел на девушку.
— Ты о чем?
— Лала могла сделать так, чтобы мои самолетики летали! По-настоящему, — заявил он обвиняющим тоном.
Фрейя знала — Джоанна давно пользуется магией в присутствии малыша, но девушке по-прежнему было странно, даже страшновато слышать это от Тайлера. Он упоминал о волшебстве как бы между прочим. Желание Джоанны доставить удовольствие четырехлетнему мальчишке не знало границ. Фрейя хорошо помнила собственное детство — тогда отнюдь не наблюдалось изобилия выпечки и говорящих игрушек. В основном ей помнилось, как мать ворчала на них и постоянно вздыхала: «До чего это трудно — растить детей!»
Фрейя огляделась, убедилась, что в их сторону никто не смотрит, и тихо произнесла:
— А я могу кое-что другое. — На несколько минут она превратилась в черную кошку, а потом снова приняла человеческий облик.
Тайлер засмеялся и вдруг закашлялся, прикрывая рот ладошкой. Фрейя заметила, что изо рта у ребенка вылетел комок зеленоватой мокроты размером с мелкую монету. Дома она спросила у Грацеллы, замечала ли она, что Тайлер снова нехорошо кашляет. Домоправительница кивнула:
— Да. Доктор ему новый курс антибиотиков назначил. Обещал, что недели через две все пройдет.
— Выглядит он здоровым, но меня что-то беспокоит, — заметила Фрейя, чувствуя в душе первый тихий шепот тревоги. Джоанна была не единственной в их семье, кто успел полюбить мальчика. — Но, я надеюсь, он скоро поправится. — Фрейя сказала это специально для Грацеллы и сразу же подумала: а кого она, собственно, старается убедить — мать Тайлера или себя?
Поздно вечером позвонил Бран. Извинился, что не всегда мог ответить на ее звонки — он постоянно в разъездах, а мобильная связь из-за разницы во времени порой сильно затруднена.
— Как ты там, девочка моя?
— Очень по тебе скучаю, — вздохнула Фрейя, чувствуя, как сжалось сердце. — Ты когда, наконец, домой приедешь? — Господи, когда же ты, наконец, вернешься ко мне?!
— Скоро, обещаю. — Где он сейчас? В каком городе? В какой стране? Фрейя была не в состоянии следить за перемещениями жениха. Пора привыкнуть, что Бран всегда сильно занят. Воцарилось долгое молчание, и Фрейя забеспокоилась:
— Бран, ты меня слышишь?
— Я здесь. Извини. Мне надо было вернуть одну важную бумагу… Кстати, мадам хотела узнать, есть ли у тебя соображения насчет свадьбы и той программы, которую она тебе выслала на прошлой неделе.