Кайкен

Наоко пересекла Порт-Майо и выехала на авеню Гранд-Арме. Завидев Триумфальную арку, почувствовала себя еще увереннее. С годами ей полюбился Париж — его грязь, его красота, серые тона и величие. Здешние нахалы и золотисто-коричневые пивные ресторанчики.

Сегодня Наоко знала наверняка: она принадлежит этому городу.

В горе и в радости.

9

— Не понимаю я вас, майор. Вы с самого начала ополчились на Гийара.

У следственного судьи Иво Кальвини было имя мафиози и лицо инквизитора — длинное, в вертикальных морщинах, с тяжелым взглядом исподлобья, которым он словно испепелял собеседника. Правый уголок плотно сжатого презрительного рта слегка опущен, образуя горькую складку. Из-за этой детали казалось, что с его лица не сходит кривая, будто перевернутая улыбка. Он сидел за столом выпрямившись, выпятив грудь, всем видом выражая непреклонность.

— Гийар звонил двум первым жертвам. — Пассан поерзал на стуле.

— Вы же не будете снова на этом настаивать? — Кальвини полистал папку. — У вас это превратилось в навязчивую идею! Двадцать второго января — звонок Одри Сёра, четвертого марта — Карине Бернар. Вот и все ваши доказательства.

— Только его имя и связывает двух первых жертв.

— Ну а третья?

— Возможно, ее он нашел в другом месте. С сегодняшней жертвой он тоже не связывался, и…

— В любом случае сам Гийар никому из них не звонил. — Судья поднял руку, прерывая его. — Мы это знаем. В первый раз звонили с одной из его автобаз на участке «Альфьери». Во второй — из его автомастерских «Фари». Ваши «доказательства» — всего лишь звонки клиенткам, наверняка сделанные кем-то из служащих.

Ни к чему было напоминать Оливье, насколько шатки его улики. Выводы основывались исключительно на интуиции. Но он знал, что Гийар и есть Акушер, и не усомнился в этом ни разу с тех пор, как владелец автобаз попал в его поле зрения.

— А я и не говорю, будто он звонил жертвам, чтобы предупредить о намерении разделаться с ними. Думаю, он там их и высмотрел, на одной из своих автобаз.

— Там у него нет конторы. — Кальвини перевернул страницу. — Она находится на какой-то третьей автобазе в Обервилье, где…

— Месье, я работаю над этим делом почти четыре месяца. — Пассан подался к столу и повысил голос. — Гийар бывает на всех своих автобазах. Так он и выследил этих беременных женщин. Это не может быть простым совпадением.

— Еще как может, и вам это известно не хуже меня. Автобазы находятся в Кур-Нёв и в Сен-Дени. Все три жертвы жили в тех местах. Убийца охотится в этом районе, этим и ограничиваются совпадения. С тем же успехом вы могли бы подозревать охранника из ближайшего супермаркета или…

Пассан сел поглубже, застегнул пиджак. Его бил озноб. Кабинет Кальвини казался порождением чистого разума: металлическая мебель, панели из ПВХ, выцветшее напольное покрытие.

Судья продолжал излагать имеющиеся факты — а точнее, указывать на их отсутствие. Оливье уже и не пытался в очередной раз объяснять, что для него самого значит «интуитивная убежденность». Иво Кальвини был человеком редкого ума и в свои пятьдесят слыл одним из самых влиятельных судей исправительного суда Сен-Дени. Но он не имел никакого опыта работы «на земле». Это был блестяще образованный холодный разум, рассматривавший уголовные расследования как математические уравнения, без всяких эмоциональных связей с участниками.

Как-то Лефевр, дивизионный комиссар уголовки, спец по афоризмам, сказал: «Кальвини — просто ходячие мозги, но даже я не такой придурок, как он».

Пассан вновь сосредоточился на том, что говорил ему хозяин кабинета.

— В каждом случае у Патрика Гийара есть алиби.

Полицейский вздохнул: сколько можно об этом говорить?

— Мы ведь даже не знаем точное время убийств.

— Но мы точно знаем, когда пропадали жертвы.

— Допустим. Только алиби Гийара подтверждают его же служащие. Все это яйца выеденного не стоит. Ясно как божий день, он и есть Акушер. Да и о чем мы тут толкуем? Вам известно, что произошло сегодня ночью? Вам этого мало?

— Я ознакомился с протоколом антикриминальной бригады. Он говорит не в вашу пользу. Жду от вас рапорта.

Оливье насупился. Он спал всего пару часов, а проснувшись, обнаружил эсэмэску с приказом немедленно явиться к Кальвини. Принял душ, побрился и поехал обратно в Сен-Дени по магистрали А86, в это время дня забитой под завязку. Пришлось лавировать между полосами, включив сирену. В ушах до сих пор гудело.

— Мы с вами трудимся над этим делом уже несколько месяцев. — Голос Кальвини потеплел. — Мягко говоря, взаимопонимания у нас так и не возникло.

— Мы здесь не за тем, чтобы заводить друзей.

Пассан тут же пожалел о своем выпаде. Кальвини протягивал ему руку, а он в нее плюнул. Судья вздохнул и вынул из папки стопку распечаток. Оливье понял, что это собранные им же самим материалы на Гийара. Хотя он поднял ворот и скрестил руки на груди, его все еще сотрясала дрожь.

— В начале мая Патрик Гийар обвинил вас в преследованиях.

— Я вел за ним слежку.

— Круглосуточную. В течение трех недель. И без каких-либо постановлений. Кроме того, вы задержали его по простому подозрению. Вы проводили нелегальные обыски.

— Рутинные проверки.

— У него дома?

Оливье не ответил. У него дергалась правая нога. Он вдруг испугался, что из-за всех этих заморочек сорвется и задержание на месте преступления. Всякому известно, что закон защищает преступников.

— Предписание исправительного суда Сен-Дени от семнадцатого мая запрещает вам приближаться к Патрику Гийару больше чем на двести метров.

Полицейский хранил молчание.

— После той истории, — вздохнул Кальвини, — я надеялся, что вы разрабатываете другие версии. Но ошибся.

Оливье поднял глаза — пришло время выложить свой козырь.

— Я обнаружил новый факт.

— Какой же?

— Мотив Гийара. Почему он убивает женщин и сжигает детей.

Судья нахмурился и знаком предложил ему продолжать.

— Гийар — женщина.

— Прошу прощения?

— Ну, гермафродит. В его кариотипе содержится пара хромосом XX. Вероятно, у него аномальные половые органы. Но я не получил доступа к его медицинской карте. Все эти гребаные профессиональные тайны уже достали…

— Вы затребовали генетический анализ? Хотя я ничего не подписывал?

Майор снова заерзал на стуле. По его расчетам, значимость открытия должна была перевесить то, что сделано оно не вполне законным способом. Напрасно. В порыве гнева Иво Кальвини вскочил и встал у окна: он ждал ответа.

— На третьем трупе мы обнаружили образец неизвестной ДНК. Я решил сравнить ее с ДНК Гийара. Это ничего не дало, но в лаборатории заодно составили его кариотип.

Казалось, Кальвини высматривает какую-то загадочную точку в серой панораме Сен-Дени. Под его кожей ходили желваки.

— И каким же образом этот генетический факт может стать мотивом преступления?

— Гийар — психопат, — сказал Пассан, словно это все объясняло. — Возможно, он думает, что во время беременности его матери что-то пошло не так. Он ненавидит ее, а заодно и всех беременных женщин.

— А зачем ему жечь детей?

— Не знаю. Вероятно, он зол и на них. На всех, кто рождается просто мальчиком или девочкой. Всех их ему хочется сжечь.

— Где вы набрались этой дешевой психологии? — Кальвини наконец обернулся.

— Гийар рожден анонимно. Биологические родители от него отказались. Возможно, из-за его отклонений, не знаю. Не надо быть Фрейдом, чтобы угадать все остальное. Хорошо бы разработать этот след, но «Социальная помощь детству» отказывается предоставить его досье.

Судья снова подошел к столу, но, вместо того чтобы сесть, оперся на него руками и склонился к Пассану:

— Не все сироты, подвергшиеся жестокому обращению в детстве, становятся серийными убийцами.

— Этот тип — чокнутый, и точка! — Майор треснул по столу ладонью.

— Зачем вы напали на него сегодня ночью?