Страница 24 из 49
Александр не хотел встревать и в дела владимирские. Его младшие братья, посчитав себя обделенными, остались недовольны дележом земель и городов, который провел князь Святослав. Каждый из них помышлял о великокняжеском столе. А тут еще и Святослав оказался правителем слабым, безвольным, а может, просто, заняв стол по установившемуся старинному обычаю, он в свои шестьдесят тяготился ношей великокняжеской? Михаил же в свои двадцать был полон сил, амбициозен и горяч. Он изгнал своего миролюбивого и боготерпимого дядю. Но у князя Святослава был сын Дмитрий, и о его будущем надо было думать. Потому князь Святослав со своим сыном в конце лета 1247 года отправился в Сарай искать у Бату-хана справедливости и защиты.
Оскорбленный тем, что младший брат Михаил занял великокняжеский стол, за ярлыком в Орду отправился и князь Андрей, а последним в Сарай осенью 1247 года вынужден был последовать князь Александр. В августе из Сарая приехал гонец с двумя грамотами — хан Бату требовал незамедлительного приезда новгородского князя к себе. «Александр! Знаешь ли ты, что Бог покорил мне многие страны и народы? — писал хан. — Разве ты можешь не покориться мне? Но если ты хочешь сохранить землю свою, то поскорее приезжай ко мне, чтобы увидеть честь и славу царства моего».
Из Каракорума требование прибыть Александру в столицу монгольской империи было жестким и категоричным. Великий хан Гуюк не забыл, что полгода тому его мать ханша Туракина уже звала Александра в Каракорум. Но новгородский князь не последовал на ее зов. Ныне хан Гуюк сидел на монгольском престоле крепко, правил уверенно. Он писал кратко: «Хочешь в дар княжество новгородское, приезжай. Увидишь мой дворец, прикоснешься к славе моей».
Игнорировать послания Александр не мог, и осенью 1247 года с малой дружиной он отправляется в Сарай к Бату-хану.
По пути он заехал во Владимир. Брата Михаила не было в княжеском тереме, да он ему был и не нужен. Его целью была встреча с епископом ростовским Кириллом, местоблюстителем митрополита Северо-Восточной Руси.
Разговор для Александра был трудным, но, по его замыслам, необходимым. Кирилл был недоволен сложившейся ситуацией с великокняжеским столом и потому начал с укора:
— Ты как старший в роду Ярославичей должен во власти своей держать молодших, не давать им своевольничать! Вон что Михаил вытворил: дядья с престола согнал.
— Потому, отче, и приехал я к тебе за благословением. Хочу учинить порядок на Руси, — смиренно произнес князь Александр.
— Это хорошо. Князя Святослава надо вернуть во Владимир. Негоже порядки старые рушить. Вон князь Всеволод поставил Юрия допреж Константина, а в какую распрю вверг детей своих.
Александр немного замялся, но, пересилив смущение, сказал:
— Я, владыка, в Сарай еду не князя Святослава на великокняжеский стол ставить. Слаб он. Не удержать ему Русь в руке. Сам хочу сесть во Владимире. Силу в себе чувствую. Благослови, владыка.
Решение Александра было для епископа неожиданным. Проведя в раздумьях немало времени, он спросил тихо сидящего перед ним новгородского князя:
— Почему ты, Александр, решил, что достойнее других? И стать тебе великим князем есть наилучшее для Руси?
— Я старший в роду. Князь Иван отошел в мир иной. О Святославе я сказал. По твоим, владыка, словам, взойдя на великокняжеский стол, я не нарушу порядка приятия власти на Руси, — спокойно, с достоинством ответил Александр.
На что епископ Кирилл покачал головой и с горечью в голосе произнес:
— По праву власти дети князя Юрия Всеволодовича великими князьями быть должны, а потом уж Ярославичи.
— Так нет же никого из Юрьевичей, все загинули под татарами, — с возмущением воскликнул Александр.
— То-то и оно, что не все. Есть в роду Юрьевичей преемник, князя Юрия сын. Волей князя старшинство ему передано. На то есть грамота. Я храню ее.
— Кто таков? — невольно вырвалось у Александра. — Почему доселе таится?
— Потому, как и тебе, для него Русь дорога. Не хочет распрей меж князьями.
— Да кто же он? Ведом ли? — еще не веря в услышанное, воскликнул новгородский князь.
— Тебе он ведом, князь Александр.
Нарушив затянувшееся молчание, Александр спросил:
— Так что же делать, владыка, посоветуй? В Орду не ехать не могу, зван грозно. Русь оставить на Михаила тоже не могу.
— Молись, и Бог не оставит тебя. Он и поможет принять правильное решение.
— Кто еще знает о сыне Юрия Всеволодовича?
— Посольский боярин Роман Федорович, более никто.
Князь Александр медленно поднялся с лавки, поклонился.
— Прощай, владыка. Путь в Сарай долгий. Обо всем есть время подумать. Поспешности в решении моем не будет. А как там, в Сарае, сложится — один Бог знает.
С тем и вышел из горницы.
Дождавшись брата Андрея из Суздаля, в декабре 1247 года Александр покинул стольный город. Обоз набрался немалый. Помимо дружины, братьев-князей сопровождали бояре, священники, слуги, с собой везли припасы, подарки. До Рязани, несмотря на морозы и обильные снегопады, дошли споро, а вот путь на юг, через Половецкую степь, по безжизненному пустынному пространству, продуваемому ветрами, был долог и тосклив. Наконец достигли границ половецких земель, обозначенных каменными бабами-истуканами. Начали встречаться татарские разъезды, гоночные ямы, заставы. Ехать стало спокойнее, так как гонцы ямской службы то ли вызвались сами, то ли получили указание сопроводить новгородского князя в Сарай.
Братьев-князей и их свиту расположили в больших дорогих шатрах, слуги и дружинники расположились в своих палатках. На вопрос князя Александра, где Бату-хан, сопровождавший русское посольство с последнего яма ханский чиновник ответил:
— Сына Неба, великого хана Бату в Сарае нет. Он в своей зимней ставке.
— А где она, эта зимняя ставка?
— Везде, — развел руки чиновник. — Куда великий хан перстом укажет, там и ставка.
На следующий день братья-князья пошли осматривать город. Сарай поражал размерами: тридцать верст от края и до края. Но город преобразился. Те, кто приезжал в Сарай-Бату с князем Ярославом, глядели и не узнавали ханской столицы. Несколько лет тому это был город, состоящий из кибиток, палаток, шатров, юрт, ныне же взгляду предстали широкие, прямые улицы, дома глиняные, каменные, видимо, по достатку, огромные площади, большие красочные базары. Как выяснилось, в Сарае проживало свыше ста тысяч жителей: монголы, булгары, половцы, русские, черкесы, аланы, арабы… На пути князей встречалось немало церквей, храмов иных религий. За городом на десятки верст расползались шатры, кибитки, огромные стада скота, табуны лошадей и верблюдов. На удивление, как позже узнал князь Александр, кочевники стали заниматься земледелием, распахивать степь и выращивать хлеб.
Город Сарай был настолько большим, что как-то Александр с Андреем, решив его пересечь, выехали на лошадях утром, а на противоположной окраине города оказались только после полудня. Видимо, поэтому братья-князья с князем Святославом и его сыном в Сарае не встретились ни разу. Да и был ли князь в городе, никто из ханских чиновников не знал. По-видимому, он находился в ставке Бату-хана.
Почти месяц прожили князья в столице улуса хана Батыя. Ежедневно русскому посольству доставлялись кумыс, вино, соль, зерно, мясо, иногда рыба. Безделье наскучило. Шум города давил и раздражал. Как-то Александр спросил прикрепленного к посольству ханского чиновника:
— Скажи, где хан Бату?
— Там, — показал он на север.
— А можно нам к нему?
— Ты волен, князь, в своих поступках. Хочешь, я сопровожу тебя в ставку. И тебя, и твоего брата, и весь твой обоз.
— А не много ли всех-то?
Чиновник рассмеялся.
— Ставка Бату-хана на десятки верст тянется. И людей там многие тысячи!
Свернули палатки быстро и восход солнца встречали уже в пути. На четвертый день на горизонте показалось много столбов дыма, уходящих в небо.
— Что это? — удивился Александр.
— Ставка Бату-хана! — ответил чиновник. — Место тебе, князь, определили. Хорошее место, почетное.