Страница 2 из 15
Фраза осталась незавершенной. Светлый большеглазый лик небесного посланника исказился тревогой, став от этого еще большеглазее.
— Ложись! — тихо и страшно скомандовал ангел. — Резко ложись! Справа!..
От неожиданности Сергей чуть было и впрямь не залег. Что там справа-то? Справа наблюдалась стена в пожелтевших обоях с расплющенным сухим тараканом.
— Влево откатись!.. — сквозь зубы (или что там у них?) продолжал командовать ангел. — Ну куда, куда?.. — застонал он. — За парапет давай! Голову прячь!..
Тут до Сергея дошло наконец, что ангел говорит не с ним, а с кем-то из прочих своих подопечных, угодившим, надо полагать, в какую-то передрягу.
— Извините!.. — озабоченно бросил гость. — Сейчас вернусь…
И, не вставая с кресла, исчез. Некоторое время Сергей сидел неподвижно, затем перевел дух и, тоже не вставая, принялся трогать давно не метенный пол в поисках курительных принадлежностей. Извлек последнюю сигарету, смял пачку, чиркнул предпоследней спичкой… Ангел возник в промежутке между второй и третьей затяжками. Вид у него был сильно расстроенный.
— На чем мы остановились? — буркнул он.
Пепельница поспешно задавил чинарик в изобретении своего великого однофамильца. Курить при столь высоком госте было как-то, знаете, неловко. Все-таки «прима», не ладан…
— На том, что у вас, кроме меня, еще сорок три человека, — с запинкой напомнил он.
— Сорок два… — угрюмо поправил ангел и, взглянув на оцепеневшего Сергея, вспыхнул.
Комнатенка озарилась. Стайки бликов, мирно бродившие по обоям, метнулись, словно мальки от щуки.
— Ну а что я мог сделать?.. — сдавленно произнес он. — Что, я вас спрашиваю, если его сразу четверо заказали? Ну я понимаю: двое, трое… А тут — четверо!..
Последовало неловкое молчание. Белесые творожистые тучи за окном куда-то делись, в проеме приветливо сияла синева. Внизу шумела улица. В распахнутую настежь форточку опять влезла наглая гармоника и отчетливый тенорок анархиста Гриши:
Ангел досадливо шевельнул бровью — и форточка неслышно закрылась.
— Имейте в виду, с трудоустройством сейчас сложно, — ворчливо предупредил он (видимо, умел читать в сердцах). — Плохо, что вы машину не водите… Ну ничего!.. Что-нибудь вам подберем. Может быть, даже в течение дня…
Оставшись один, Пепельница почувствовал, что если он сейчас не поделится с кем-нибудь своей радостью, то запросто может рехнуться. Да, но с кем, с кем?.. Жена — развелась, с соседями Сергей отношений не поддерживал — сплетники они и скандалисты… А круг друзей распался еще пару лет назад: кто в бизнес ушел, кто в бомжи…
Ветер снаружи поднапрягся и снова распахнул форточку, наполнив комнату уличными шумами. Гармоника внизу по-прежнему наигрывала «Яблочко».
Вот он кому все расскажет! Грише-анархисту! Скорее всего этот камлающий безбожник пошлет его куда подальше с такими откровениями, но хотя бы выслушает сначала…
Торопливо сунул в карман ключи, прихватил укоротившуюся на три затяжки сигарету и как был — в тапочках, брюках и майке — покинул квартиру. Коробок брать не стал — экономил на спичках…
Овощной базарчик работал вовсю. Алели заморские помидоры, сверкала взбрызнутая водою отечественная зелень.
— Гриш… — застенчиво позвал Пепельница, приблизившись к махновскому знамени. — А ко мне сегодня ангел прилетал…
Гармоника смолкла.
Несмотря на анархические воззрения, за внешностью Гриша следил: аккуратно подстриженная бородка вымыта и высушена до хруста; когда-то черная, а ныне серая от солнца и частых стирок рубашка — старательно отутюжена.
— Крестился, что ли?.. — со скукой произнес сидящий под черным стягом.
— Крестился… вчера…
— Ну что ж, с крышей тебя, — уклончиво молвил анархист. — А что за ангел?
Пепельница опешил, заморгал. Не ждал он столь серьезного отношения к своим словам.
— Н-ну… ангел — и ангел… Светится…
— Да светиться-то они все светятся, — с досадой сказал Гриша. — Ты мне особые приметы давай… Одно крыло короче другого, маховые перья в крапинку — этот?
— Д-да… кажется…
Гриша отставил гармошку на колено и, чуть отстранившись, оценивающе оглядел Сергея.
— А что, если по пивку?.. — внезапно предложил он.
Это была неслыханная честь. Выпить пива с Гришей (более крепких напитков анархист не употреблял) удостаивался далеко не каждый.
— Денег нет… — приниженно признался Пепельница.
— Что ж у хранителя не попросил? Ладно. Сейчас придумаем что-нибудь… — И Гриша окинул пристальным оком притихший рыночек, давно уже следивший украдкой за их беседой.
Следует заметить, что среди торгового люда (равно как и среди надзирающих за торговым людом) Гриша слыл не то колдуном, не то провидцем. Поет-поет о политике, а потом как вдруг отмочит:
И случая еще не было, чтобы промахнулся! Собственно, так и так штрафанули бы, а все равно жутковато. Поэтому с Гришей старались не связываться и откупались кто чем: торгующие — деньгами, стражи порядка попустительством…
— Сейчас, погоди… — сосредоточенно выговорил Гриша. — Рифму только придумаю… на Легионыча…
Затем лицо его просветлело. Анархист рванул меха:
Далее он приостановился — и выжидательно посмотрел на притулившийся поблизости киоск с недоброй вывеской «Ключики, замочки» (ну, ключики еще ладно, Бог с ними, с ключиками, а вот насчет замочек, пожалуй, призадумаешься…). В киоске немедленно произошла некая суматоха, и наружу, сноровисто отлистывая купюры, выкатился колобком смуглый толстенький южанин.
— Ара, Гриша! — закричал он еще издали. — Савсэм забыл — сдачу вазми!..
Оставив черное знамя, гармонику, стульчик и слежавшуюся стопку прошлогодних газет на попечение того же Легионыча, они перебрались под сень огромного красного зонта с надписью «Coca-Cola». Чувствовалось, что анархиста и здесь уважают — кружки обоим подали настоящие, стеклянные (прочие посетители пробавлялись пивком из одноразовых пластиковых посудин).
Хотели и вовсе бесплатно обслужить, но Гриша не позволил.
— Значит, говоришь, в крапинку… — глубокомысленно промолвил он и с хрустом надкусил ребристый лепесток чипсов. — Это, выходит, крестили тебя у Уара-мученика… Ну что тебе сказать? Давние у меня с твоей крышей разборки…
— Разборки?.. — беспомощно повторил Пепельница.
— Без пальбы, конечно… на словах… — успокоил Гриша. — Тут, видишь ли, какое дело: сам-то я в восемьдесят первом крестился…
— Как?! — поразился Сергей. — А… а разве тогда можно было?
— Нельзя! — отрубил анархист. — Но если очень хочется, то можно. Ну, батюшка, понятно, дал знать на работу. А куда денешься, положено! И началось… Из партии выгнали — мало показалось. Начали в психушку налаживать. Это уже парторг с начальником первого отдела постарались… Вот и мотался от психиатра к психиатру до самой перестройки. И тут, здрасьте вам, является!..
— Кто?
— Да ангел этот твой! «Где ж ты, — спрашиваю, — раньше был, когда меня за веру гоняли?!» «Видите ли, — говорит, — нас ведь, хранителей, только сейчас официально разрешили. А раньше, — говорит, — наша деятельность приравнивалась к антисоветской пропаганде. Но вы не беспокойтесь — уже все в порядке: мы покаялись…» Кинул я в него сковородкой…
— И-и… попал? — ахнул Сергей.
— Да попасть-то — попал… — нехотя отозвался Гриша. — А толку? Пролетела насквозь, омлет по стенке растекся…
— И что за это было?