Десант в прошлое

Глава 6

Чёрный Гаучо Никки Виндхук

Когда я прочитал шифровку штабс-капитана Ефремова, который сопровождал Вацлава Сенкевича и его друга Янека, а в ней он докладывал, как польский репортёр припугнул немецкого гауптмана фальшивым генератором ужаса, мне сделалось стыдно. Наши разработчики из института плазмы ещё несколько лет назад изготовили ручной генератор Теслы, а я его, не подумав, жестко раскритиковал, сказав, что от комаров можно отбиться куда более простыми и дешевыми средствами. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как отправиться в этот институт и повиниться перед учеными. Там меня выслушали, естественно, немного попинали, а потом показали с десяток фонариков ужаса размером от спичечного коробка до такого, который сможет поместиться в офицерский планшет.

Даже самый маленький фонарик мог пригодиться человеку в ситуации, когда ему угрожает какой-нибудь громила. Это был пугач, дистанция эффективного воздействия которого на человека составляла всего тридцать метров, но и с его помощью можно было как следует шугануть пять, шесть человек. Большие фонарики ужаса били уже на полкилометра и имели ширину луча сто сорок градусов. Именно их в Авиа-дель-Россо и начали изготавливать уже через несколько дней. Ими мы стали оснащать наших военврачей, санитаров и военных корреспондентов. Хотя их нельзя сравнивать со стационарными генераторами ужаса, это было очень эффективное средство и единственное средство спастись от воздействия на тебя плазмоида, издающего инфразвук, это было упасть на землю, зажать уши руками и не шевелиться.

Только так и можно было попав под излучение не наделать в штаны. Зато такое оружие никого не убивало, хотя от него потом часа три болела голова. Используя это изобретение Николы Теслы, наши учёные создали куда более мощное оружие, которое было названо ими станнером. Это был уже пистолет, стрелявший плазмоидами величиной с футбольный мяч, летевший очень быстро. Если он попадал в человека, то во что бы тот не был облачён, хоть в жесткий водолазный скафандр, то тут же падал замертво. Главное, чтобы он не спрятался за массивной кирпичной или бетонной стеной, или не сидел в танке. То, что это средство выведения противника из строя было названо термином, взятым из научной фантастики, меня изрядно насмешило, но какая в конце концов разница? Как говорится, назови меня хоть горшком, только в печку не ставь.

Если фонариками ужаса мы вооружили людей самых мирных профессий, то время пускать в ход станнеры ещё не пришло. Война началась на заданных нами условиях и пока что проходила без особого ожесточения. Первые две недели боёв на Аллее Войны показали, что обе стороны здорово преуспели в обороне и защите, а потому количество жертв было минимальным. Зато число раненых быстро росло и потому уже очень скоро все госпитали были переполнены ранеными. Вот тут-то военное командование с обоих сторон и оценило по достоинству усилия латиноамериканских врачей, а также поставки Испании и Италии. Кортесы и цезари спасали жизнь людей в самых критических ситуациях, равно как и катапультирующиеся кресла, установленные на самолётах. Латиноамериканские врачи не признавали никаких границ и иной раз санитарные "Волгари" въезжали в самую гущу боя и враги были вынуждены смириться с тем, что санитары заталкивали в них всех раненых подряд и потом те лежали в одной палате на соседних койках и делились своими впечатлениями.

Когда "ангелы", так сразу же стали называть врачей и санитаров, переводили раненых в разряд выздоравливающих, то с одной из сторон выезжал целый конвой белых "Волгарей" и на виду у всех пересекал Аллею Войны чтобы произвести обмен. "Ангелы" не требовали от военного командования ничего, кроме возможности заниматься своим главным делом — спасать жизни людей и не дать им стать после самого тяжелого ранения калеками. Даже продукты питания и те они получали из Латинской Америки или пока что ещё США и Мексики. К тому же они платили сиделкам и прочему обслуживающему персоналу такое жалование, что народ рвался на работу в госпитали. Поскольку "ангелам" очень часто не хватало быстроходных транспортных средств то уже через месяц мы были вынуждены направить на Аллею Войны выкрашенные в белый цвет вертолёты "Пеликан".

Обе противоборствующие стороны были поражены этими мощными машинами, похожие на вертолёт "Ка-32" только большего размера. Санитарные вертушки были к тому же ещё и бронированными. Выстреливая во все стороны сигнальные ракеты, за что их прозвали "фейерверками", они вылетали тотчас, едва где-нибудь был ранен солдат или офицер и никто не понимал, как пилоты находят их зачастую в кромешной тьме или дыму. По обе стороны от Аллеи Войны об ангелах слагалось немало легенд, но более всего мне помнится одна, связанная с одной замечательной личностью, Чёрным Гаучо по имени Николас Виндхук. Никки было тогда всего двадцать семь лет. Он был гереро и покинул Африку в возрасте семнадцати лет, в общем прекрасно помнил, что такое голод и все прочие радости жизни под гнётом немецких колониальных захватчиков.

Собственно он не был настоящим гаучо. Им был его отец, Клаус Виндхук, а Никки жил в Авиа-дель-Россо, учился сначала в школе, а затем в лётном институте, причём на авиаконструктора. При этом ещё юношей он разрывался между эстансией своего отца и небом, но недолго. В возрасте двадцати лет он научился пилотировать самолёт и стал первым чернокожим лётчиком, да каким. Это был второй Валерий Чкалов. С той поры у Никки появилась возможность прилетать в эстансию на субботу и воскресенье, где он и стал великолепным наездником и, вообще, превосходным гаучо, но при этом ему на диво легко давалась учёба и сразу после окончания института он пошел работать в конструкторское бюро вертолётного завода. В общем Чёрный Гаучо мог не только пилотировать, но и конструировать вертолёты, а также был вдобавок ко всему прекрасным солдатом.

Как только "ангелам" стало ясно, что санитары на "Волгарях" не успевают доставлять раненых с Аллеи Войны в госпитали и забили тревогу, по всей Латинской Америке был брошен клич — срочно нужны пилоты санитарных вертолётов и хотя Никки работал в КБ старшим инженером-конструктором, он сразу же записался добровольцем. У него было право выбрать любой госпиталь, но он сразу же решил, что станет работать на немецкой стороне и направился в Страсбург. Как и все остальные пилоты, он поднялся в воздух с борта транспортного корабля в Северном море и полетел вдоль Аллеи Войны вместе со своим экипажем на восток. Немецкие лётчики, ещё ни разу не видевшие вертолёта, открывали рты от удивления.

Куда больше они были поражены тогда, когда смогли рассмотреть нашего "Пеликана" вблизи. Эта мощная винтокрылая машина могла поднять в воздух на тросе десять тонн груза и целый взвод солдат. Мы направили в Европу "Пеликаны" сугубо гражданской модификации, но всем сразу же стало ясно, что в качестве военного транспортного средства этой вертушке нет цены. Она имела практический потолок шесть километров, крейсерскую скорость триста двадцать километров в час и радиус действия в полторы тысячи километров. Тактико-технические данные "Пеликана" поразили немецких пилотов позднее. Куда больше те удивились тому, что вертолётом, приземлившимся на специально очищенной для этого площадке, управлял высокого роста, более двух метров, атлетически сложенный молодой негр с насмешливой, белозубой улыбкой.

Чёрный Гаучо был одет несколько необычно. Поверх белоснежного витязя на нём было надето синее с чёрными и белыми полосами пончо, на шее был повязан красный платок, а на голове красовалось чёрное аргентинское сомбреро. Никки вышел из вертолёта, приложил два пальца к своему сомбреро и, пыхнув сигарой, сказал:

— Добрый день, господа офицеры. Позвольте представиться, я майор Никки Виндхук по прозвищу Чёрный Гаучо и я гереро. Или это слово, обозначающее мою принадлежность к маленькому, но гордому и воинственному народу Африки уже ни о чём не говорит?