Страница 78 из 122
Если в европейских СМИ частенько приводились откровенные высказывания монархов и президента Франции Пуанкаре, то в отличие от них Николай II всё же отважился дать интервью дюжине журналистов телевидения, радио и ведущих газет. В течении двух часов царь, одетый в строгий чёрный костюм, отвечал на вопросы журналистов и каждый второй касался войны в Европе. Он отвечал сдержанно и выражал сожаление, что никто не хочет прислушаться к голосу здравого смысла. Наконец ему задали прямой вопрос, примет ли Россия участие в войне, если на неё нападут и царь ответил:
— Даже в том случае, если враг нападёт на нас с суши или с моря, войны не будет. Нам есть чем ответить на любые попытки вторгнуться на нашу территорию и до тех пор, пока жизни людей не будет ничто угрожать, наш ответ также будет бескровным. Мы просто отбросим врага от наших границ и наши солдаты не сделают в его сторону ни шага. Мы имеем для этого все средства и потому не боимся нападения ни с моря, ни с воздуха, ни на суше. Ни один вражеский солдат не ступит ногой на священную землю Российской империи.
Наши друзья в Питере не зря потратили столько времени и сил на подготовку этого интервью. Царь не оплошал и сделал всё, как надо. Он заинтриговал своим заявлением общественность, а дальше были пущены в ход главные силы и первым со своими разъяснениями выступил Пётр Аркадьевич. В ироничной манере он сказал журналистам во время уже своего интервью:
— Судари мои, государь император ничего не преувеличил. Его императорское величество был абсолютно точен, когда сказал, что нога супостата не ступит на нашу землю. Как вы все знаете, нами были построены две большие автомобильные дороги — Западная и Южно-Кавказская магистраль. Вам только кажется, что они не соединены между собой. На самом деле они объединены и в нашем Генеральном штабе их называют линией светлейшего князя Горчакова, которая протянулась от берегов Каспия до границы с Швецией и эта линия обороны непреодолима, на дальнем же востоке у нас нет врагов и потому там мы её не строили. Вам ведомо, судари мои, что его сиятельство собрал в Южной Америке лучшие молодые умы России и что все они за эти годы не только возмужали, но и сделались большими учёными. Пускай Сергея Михайловича нет с нами сейчас, но мы постоянно ощущаем на себе его заботу. Не знаю уж как ему удалось пробудить в умах тех молодых людей, которых он отобрал лично, способность постичь такие знания, но их плоды окружают нас на каждом шагу и то, что в данную минуту меня видят и слышат миллионы людей во всей империи, яркое тому подтверждение. Как вы все знаете, другом князя Горчакова становится практически каждый человек, к которому он обратится и дело тут даже не в том, что ему были открыты все картины прошлого и будущего. Просто этот человек добр и щедр душой и расположен к каждому своему собеседнику. Именно поэтому одним из его лучших друзей стал великий серб, гений нашей эпохи Никола Милутинович Тесла, которому были пожалованы королём Сербии и нашим государем императором титулы князя. Он изобрёл гениальное устройство, способное отбросить врага и в нужный момент машины с его генераторами выйдут на позиции. Ни один вражеский солдат или офицер при этом не будет убит, но все они бросятся прочь он наших границ объятые ужасом. Поэтому вам всем нечего бояться. К нашим границам, а также к границам тех стран, которые в последние годы стали не только нашими союзниками, но и преданными друзьями, даже мышь не посмеет приблизиться. Мы не желаем и не будем участвовать в этой безумной бойне и потому настойчиво продолжаем призывать противоборствующие стороны к миру.
Очень печально, но уже никакие призывы к миру не могли подействовать на извращённые умы правителей. Получив доступ к самым современным технологиям, они направили их прежде всего на создание самых смертоносных средств уничтожения. Даже не знаю, что случилось бы, не начни мы заблаговременно поставлять в их страны средства индивидуальной защиты, способные защитить солдата от пуль, осколков, огня, ледяной воды и падения с высоты в несколько километров. Даже наши парашюты и те были пошиты из тончайшей кевларовой ткани и потому даже будучи пробитые пулями, они спасали жизнь лётчика. И всё же нам удалось добиться главного. Благодаря нашим усилиям, а тут хорошо поработала наша военная разведка, в Европе была создана Аллея Войны, что спасло города Германии, Голландии, Бельгии и Франции от тотального разрушения, а их жителей от массового уничтожения.
Все последние дни июля стороны, словно бы замерли. Нервы у всех были напряжены до предела, но ни одна из сторон не стремилась объявить войну первой. Именно в этот момент я и выступил с громким заявлением, которое вошло в историю, как "Ультиматум Горчакова". Прекрасно понимая, что войны не избежать, мы подняли в воздух все три своих супердирижабля и полетели в Европу. Всего супердирижаблей мы построили восемь, но пять принадлежали США, ЮАСШ, Испании, Италии и России и их участие в этой акции было попросту невозможным. Поднявшись на высоту в четырнадцать километров, тридцатого июля мы пролетели вдоль всей Аллеи Войны, имевшей тогда мирный вид, от Северного моря до Швейцарии, после чего вернулись и "встали на якорь" над Арденами. Ровно в двенадцать часов дня, заглушая все радио и телепередачи, я выступил в прямом эфире со своим ультиматумом, в котором заявил, что у меня есть под рукой тридцатитысячный корпус супердиверсантов, которые уничтожат каждого, кто отдаст или исполнит преступный приказ.
Первым в моём списке шел обстрел из орудий и бомбардировка с воздуха городов, из которых не выведены гражданские лица, а также агрессия в отношении стран, заявивших о своём нейтралитете. Вторым шло создание концлагерей с жестокими и невыносимыми условиями для военнопленных. Третьим были пытки и расстрелы военнопленных. Четвертым — насилие в отношении мирных граждан и пятым нападения на гражданские суда и суда идущие под флагом Красного Креста и Красного Полумесяца. Пятым пунктом шло применение огнемётов, напалма, термита и фосфорных бомб. Таких видов вооружения ещё не было, но над ними уже работали и я пригрозил повесить всех разработчиков до единого. Попутно мною было сказано об ответственности за применение боевых отравляющих веществ, а также о стрельбе по отступающим и покидающим поле боя солдатам противника. За стрельбу в спину я пообещал применять особо жесткие меры воздействия, сказав, что просто расстрелом ни солдатам, ни офицерам, отдающим такие приказы будет не обойтись. Последним, седьмым пунктом шло неоказание помощи раненым военнопленным, а также унижение их чести и человеческого достоинства.
Чтобы к моим словам отнеслись серьёзно, я напомнил всем о том, как наши боевые пловцы уничтожили японский военно-морской флот. Однако, самым последним моим заявлением было то, что уже в самые ближайшие часы все противоборствующие стороны получат новейшие медикаменты, хирургические инструменты, а вместе с ними средства компьютерной диагностики и специалистов самой высокой квалификации, к которым было приказано отнестись с уважением, так как они будут лечить раненых и вытаскивать их с того света. Во все районы Мирового океана мы высылали госпитальные корабли и я требовал, чтобы им не оказывалось никакого противодействия. "Если вы вздумали воевать и не хотите даже думать о мире, то по крайней мере дайте нам возможность лечить раненых" — заявил я во всеуслышание и именно поэтому к моим словам всё же прислушались. Пусть не все и не сразу, но уже одно это спасло множество жизней.
По нам попытались было открыть огонь, но снаряды зенитных орудий до нас не долетали, а самолёты при всём желании лётчиков выше восьми километров взлететь так и не смогли. После этого мы разделились. Два дирижабля отправились в Великобританию и Австро-Венгрию, а я полетел в Турцию, чтобы заявить ультиматум и там. Попутно мы сбросили на позиции миллионы листовок, так что о моём ультиматуме узнало множество людей. Офицеры и солдаты отнеслись к нему с уважением, а вот генералы с ярой ненавистью, но в нём имелась приписка, касающаяся как раз высшего комсостава, в которой говорилось о том, что за военные преступления генералов и адмиралов ответят также и их семьи, которые в один миг лишатся всего своего имущества, драгоценностей и денег. Поначалу к моему ультиматуму не отнеслись серьёзно, но уже очень скоро мы дали понять генералам, что им и в самом деле не поздоровится.