Центурион

Саймон Скэрроу

Центурион

Эта книга посвящается всем моим бывшим студентам, преподавать которым было для меня честью. И спасибо за все, чему вы в ответ учили меня!

Римская армия

Краткое пояснение насчет легионов и вспомогательных когорт

Солдаты императора Клавдия служили в двух разновидностях войсковых соединений: в легионах и вспомогательных когортах, таких, как Десятый легион и Вторая Иллирийская когорта, представленные в данном романе.

Легионы представляли собой элитные подразделения римской армии. Укомплектованные жителями Рима, с тяжелым вооружением и хорошей оснасткой, они подвергались неукоснительной военной муштре. Будучи опорой боевой машины Рима, легионы также задействовались и в масштабных инженерных проектах, таких, как строительство дорог и возведение мостов. Численность каждого полностью укомплектованного легиона составляла пять с половиной тысяч человек, которые, в свою очередь, подразделялись на девять когорт, состоящих из шести центурий по восемьдесят человек в каждой (не по сто, как можно было бы предположить), а также еще одной — первой — когорты, вдвое большей по сравнению с остальными; ей предписывалось удерживать правый, наиболее уязвимый фланг боевого построения.

В отличие от легионов, во вспомогательные когорты набирались жители провинций, которым по прошествии двадцати пяти лет беспорочной службы перед отставкой даровалось римское гражданство. Держать в постоянной боеготовности высококлассную кавалерию и обслугу метательных орудий римляне были не в состоянии, но, будучи людьми практичными, многие из этих функций они препоручали как раз вспомогательным когортам, состоявшим из неграждан. Служившие в тех когортах солдаты звались ауксилиариями. По своей выучке вспомогательные войска не уступали легионерам фактически ничем, кроме вооружения (оно было более легким) и размера жалованья (оно было не столь весомым). В мирное время обязанности вспомогательных частей сводились к гарнизонной службе и охране порядка; в походе же они брали на себя функции разведчиков и легких пехотинцев, основная задача которых — не давать неприятелю сдвинуться с места, в то время как легионы, надвигаясь, сминают его и уничтожают. Вспомогательные когорты, как правило, насчитывали до шести центурий, хотя бывали когорты и более крупные, такие, как Вторая Иллирийская, к которой придавался еще и отряд конницы. В ходе военных действий вспомогательные когорты обычно группировались с легионами.

Что касается воинских чинов, то и легионными и вспомогательными центуриями командовал центурион с полномочиями заместителя военачальника. Во главе когорт стояли старшие центурионы легионов, а также префект вспомогательной когорты — обычно авторитетный и опытный воин, назначенный от легиона. Самими же легионами командовали легаты со штабной свитой трибунов — молодых аристократов, для которых этот поход был обычно первым. Во главу всей армии обыкновенно ставился человек с недюжинным боевым опытом, избранный императором. Зачастую этот верховный военачальник параллельно занимал и другие должности — например, местного проконсула, как в случае с Кассием Лонгином, одним из персонажей данной книги.

Глава 1

В час, когда сумрак сгущался над лагерем, командир когорты пристально глядел в сторону реки. Туманная дымка, устилающая Евфрат, переливалась на противоположный берег, белесой полосой тумана перечеркивая прибрежные деревья, так что казалось, будто это какая-то змея, виляя, ползет скользким своим брюхом, с нежной вкрадчивостью оплетая все вокруг. От этой мысли у центуриона Кастора поднялись волоски на загривке. Запахнувшись плотнее в плащ, он, прищурясь, оглядывал подернутые дымкой лощины на той стороне Евфрата: земли Парфии.

Вот уже сто с лишним лет назад мощь Рима натолкнулась на противостояние парфян, и с той самой поры обе империи втянулись в смертельную игру, частью которой был стратегический союз с Пальмирой — городом к востоку от Сирии, ныне римской провинцией. Теперь, когда Рим обсуждал с Пальмирой договор о более тесном союзничестве, ее влияние уже простерлось до берегов Евфрата, то есть достигло границ ее давнего врага. Не существовало более никакого сопредельного государства между Римом и Парфией, и мало кто сомневался, что кипящая вражда скоро обернется новым столкновением. Уже готовились к боевому походу легионы Сирии, когда из ворот Дамаска маршем вышла когорта со своим командиром во главе.

Центурион Кастор вновь ощутил горький прилив негодования от того приказа из Рима: вести вспомогательную когорту через пустыню, вдали даже от Пальмиры, и заложить укрепление здесь, на крутых берегах Евфрата. До Пальмиры отсюда восьмидневный переход на запад, а ближайший римский гарнизон и вовсе в Эмесе, в шести днях за Пальмирой. Настолько заброшенным Кастор ощущал себя, пожалуй, впервые в жизни. С четырьмя сотнями людей он находился на самом что ни на есть краю империи, наблюдая с этого отвесного склона за движением: не вздумают ли парфяне переправиться через Евфрат.

После изнурительного перехода по голой каменистой пустыне когорта встала лагерем у обрывистого берега и начала возводить укрепление, которое ей теперь предстояло охранять до тех пор, пока какая-нибудь титулованная особа в Риме не распорядится их здесь сменить. А перед этим, в дни перехода, когорта пеклась под солнцем, а ночами куталась в плащи, когда безжалостный зной со скоростью пущенного из пращи камня сменялся пронизывающим холодом. Учет воды велся чуть ли не по каплям, и когда воинство наконец достигло величавой реки, рассекающей пустыню своим благодатным серповидным изгибом, люди кинулись на отмель утолять свою жажду, самозабвенно ловя запекшимися ртами воду под строгие окрики офицеров: назад, хватит!

Прослужив три года в Десятом легионе, расквартированном в Киросе с его сочно-курчавой зеленью садов и всеми усладами, каких только может возжелать плоть, свое временное назначение в когорту Кастор принял с чувством, мягко говоря, смутным. И чувство это лишь крепло. Перед когортой маячила перспектива провести месяцы, а то и годы на задворках ойкумены.[1] И если их здесь до смерти не изведет скука, то это за нее точно доделают парфяне. Потому центурион погнал своих людей возводить стены сразу, как только над обрывом нашлось место, откуда открывался удобный вид на брод и на туманные низины Парфии за рекой. Кастор знал, что слух о появлении римлян достигнет ушей парфянского царя в считаные дни, а потому жизненно важно, чтобы когорта успела возвести достойное укрепление прежде, чем враги решат испытать его на прочность. Несколько дней солдаты неустанно ровняли землю и готовили основания для стен и башен будущего укрепленного лагеря.

Затем каменщики принялись спешно обтесывать и подгонять каменные глыбы, что свозились на площадку со всей округи, где выходили на поверхность горные породы. Стены поднялись уже на высоту пояса, а зазоры между ними заполнились строительными отходами, когда центурион Кастор в свете гаснущего дня удовлетворенно кивнул. Дней через пять укрепление поднимется уже настолько, что когорта сможет переместиться из временного лагеря в его новые стены. Тогда парфяне будут уже не так опасны. А до этих пор надо трудиться без устали, от рассвета до заката.

Солнце уже село, образовав на горизонте прозрачно-огненную полоску заката.

— День на исходе, — обернулся Кастор к своему заместителю, центуриону Септимусу, — пора заканчивать на сегодня.

Септимус с молчаливым кивком набрал побольше воздуха в легкие и, поднеся ко рту сведенные раковиной ладони, проревел во всеуслышание приказ:

— Кого-орта! Работу прекратить, возвращаться в ла-агерь!

По всей площадке зашевелились смутные силуэты строителей; с понурой усталостью складывая свои кирки, заступы и плетеные корзины, они снова становились воинами по мере того, как подхватывали свои щиты, копья и выстраивались в подобие колонны на том месте, где скоро должны были подняться главные ворота. Когда последние из них занимали место в строю, из пустыни ощутимо потянул ветер, и Кастор, прищурясь на запад, заметил, как в их сторону издалека несутся серые сгущающиеся клубы пыли.