Тайные страсти

— Я... я не понимаю вас, — слабым голосом проговорила Марселла. — Теперь мне понятно, каким безрассудством было пытаться договориться с таким человеком, как вы. Но и вы должны понять: у меня просто не оставалось выбора. Я отчаянно хотела помочь брату.

Вольф ничего не ответил. Тогда Марселла, собравшись с духом, продолжала:

— Умоляю, давайте разумно подойдем к делу. Я у вас ничего не взяла, не имею понятия, где нахожусь, и даже не знаю вашего настоящего имени...

В это время Вольф резко схватил девушку за руку, заставив ее замолчать. Теперь они оказались почти вплотную друг к другу. Поразивший воображение Марселлы орган все еще находился в возбужденном состоянии. Несмотря на страх, мысль об этом вызвала новую волну будоражащего тепла, затаившегося в глубине ее лона. Марселла вновь ощущала исходившее от тела Вольфа тепло, вдыхала его мужской запах. Мысль о том, что всего несколько минут назад она прикасалась к нему самым интимным образом, заставила ее густо покраснеть.

В данный момент между ними уже не существовало такой условной преграды, как сон. Если Вольф решил сейчас же овладеть ею, то легко сделал бы это, несмотря на сопротивление свой жертвы. Впрочем, призналась себе Марселла, она бы и не смогла противиться его желаниям.

Вольф так же резко отпустил руку девушки и насмешливо произнес:

— Не бойся, мой маленький жаворонок, Какой бы забавной ты ни была, сейчас я озабочен лишь тем, как бы поскорее выставить тебя отсюда.

— Я... вполне согласна с этим предложением, — испытывая не то облегчение, не то разочарование, выдохнула Марселла, вновь получив отсрочку исполнения приговора. — Если вы найдете мне карету, я быстренько оденусь и...

— Я вам не лакей, — грубо отрезал Вольф, моментально забыв всякое светское обхождение, потом, вновь обретя светский лоск, продолжал: — Вы покинете мой дом так же, как и прибыли сюда: в наемном экипаже и с завязанными глазами. Вовсе ни к чему... для нас обоих, если вы получите возможность послать сюда кого-нибудь по своим следам.

Марселла поспешно кивнула в знак согласия, хотя при одной мысли об отвратительном мешке, в который ее снова собирались засунуть, мурашки побежали у нее по коже. Впрочем, чем скорее покинет она это хранилище награбленного добра и воровское пристанище, тем лучше.

Пока таинственный разбойник направлялся к кровати, Марселла стойко не сводила глаз с вытканных на ширме сцен с изображением волка и повернулась только тогда, когда услышала, что тот надевает разбросанную по полу одежду.

— У вас есть десять минут, — не терпящим возражений тоном объявил Вольф и, так и не обувшись, молча вышел в дверь, через которую они попали в эту комнату несколько часов назад.

Дождавшись, пока за спиной хозяина захлопнется дверь, Марселла нырнула за ширму, чтобы в свою очередь воспользоваться ночным горшком и тазом для умывания. Удовлетворив свои самые насущные потребности, она направилась к позолоченному монстру, считавшемуся здесь кроватью. Теперь ложе выглядело уже не таким роскошным, как накануне, а казалось кричащим и просто мишурно безвкусным.

Да и сама комната тоже потеряла свое магическое очарование и блеск в сером свете пасмурного утра. Из горевших всю ночь многочисленных свечей осталось лишь несколько, а воздух был тяжелым от запаха воска. Ковры и гобелены, поразившие сначала Марселлу приглушенными оттенками цветов, теперь являли взору подозрительные признаки ветхости. Различные «предметы искусства» в беспощадном свете занимавшегося дня тоже производили отнюдь не великолепное впечатление, как накануне. А обеденный стол у стены теперь казался завален всего лишь грудой металла и поддельных драгоценных камней.

Нахмурившись, Марселла торопливо собрала свои разбросанные по комнате вещи. Очевидно, ее разочарование этим человеком распространялось и на все, что его окружало. Она походила на поклонника, который, подглядывая за красивой женщиной, обнаружил при ближайшем рассмотрении, что ее красота — лишь результат искусного применения красок и пудры.

Одолеваемая этими невеселыми мыслями Марселла надела платье, неловко застегнула кнопки и крючки, обулась и, лишь потянувшись за перчатками, обнаружила браслет, который Вольф ночью застегнул у нее на запястьи.

«Вот досада», — рассердилась Марселла, безуспешно пытаясь открыть сложную застежку. Наверняка Вольф полагал, что делает ей подарок. Но Марселла скорее бы дала отрубить себе руку, чем уйти из этого дома, унося с собой хоть одну вещь, принадлежавшую этому разбойнику.

Наконец ей удалось справиться с бурными эмоциями и подойти к делу более спокойно. Резким движением она сдернула с руки оскорбительное украшение, поцарапав при этом запястье. Поморщившись от боли, Марселла вытерла простыней капельки крови. Сверкающее золото оказалось тоже испачкано кровью, но она не обратила на это никакого внимания. Швырнув браслет на стул, Марселла забрала шаль и сумочку и направилась к выходу.

— Чтобы не говорили, будто кто-то из Ханникатов позволил купить себя за безделушку, — с вызовом заявила она и нажала на ручку двери.

Однако стоило Марселле оказаться в комнате, где ей довелось впервые беседовать с Вольфом, как мимолетное самодовольство исчезло, и на нее снова нахлынули робость и смущение. Как и в первый раз, Вольф восседал в своем троноподобном кресле, взирая на Марселлу с тем же ледяным презрением. Чувствуя неловкость за свой неряшливый вид, Марселла с опаской поглядывала в его сторону. К ее удивлению, несмотря на последствия вчерашнего пьянства, наложившего отпечаток на внешность хозяина дома, ему все-таки удалось выглядеть настоящим лордом.

Это наблюдение явно не способствовало поднятию духа Марселлы, равно как и появление второго слуги, молодого дюжего парня. Стоя у ведущей на лестницу открытой двери, он держал наготове в своих медвежьих ручищах столь хорошо запомнившийся Марселле вонючий мешок.

— Право же, в этом нет никакой необходимости, — запротестовала девушка, с неприязнью поглядывая на подручные средства, которые собирались использовать эти разбойники, чтобы лишить ее возможности запомнить дорогу. — Даю вам слово, я задерну занавески в карете и даже зажмурю глаза, пока мы не доберемся до «Золотого Волка».

Вольф молча подал слуге знак исполнять приказание, а в ответ на мольбу Марселлы пригрозил:

— Не испытывайте мое терпение, мисс, э-э, Жаворонок. Иначе я отправлю вас отсюда связанной и с кляпом во рту. Дженкс, — обратился он к парню, — завяжи глаза моей... гостье, и отвези ее обратно в клуб.

— Право же, мистер Вольф, ни к чему столь строгие меры, — продолжала настаивать Марселла. — Понимаете, у меня нет никакого понятия об ориентации. Я все равно не сумела бы найти дорогу к вашему дому, даже если... ай, это же безобразие!

Последние слова оказались заглушены мешком, который Дженкс бесцеремонно напялил ей на голову и надежно закрепил на шее. Затем он схватил девушку в охапку и потащил вниз по лестнице.

Скрипнув зубами, Марселла подчинилась неизбежному, рассудив, что ей следовало бы еще поблагодарить Вольфа за то, что он не велел оставить ее в каком-нибудь бедняцком районе. Как бы тогда Марселла объяснила дома сложившуюся ситуацию, даже если бы вернулась целой и невредимой? Теперь же у нее оставался шанс спасти свою репутацию и доброе имя.