Страница 7 из 17
— Ты ведь не возражаешь? — спросила она, укладываясь поудобнее.
— Нет, конечно — ответил я.
Когда я сказал ей это, она улыбнулась и закрыла глаза. Я стал поглаживать ее по голове, волосам. Что ж она так? Прямо с утра так вымоталась. Мне стало ее жалко, хотя отчасти даже было приятно, что она устроилась у меня на коленях. В книгах пишут, что это знак того, что она действительно мне доверяет…
Уже позже ближе к вечеру пришли остальные. Как и договорились, все, кто ушел, работали в два раза усерднее тогда, когда я, Мион и Рена отдыхали. Рике нужно было подготовиться еще, Кеичи помогал ей, а Сатоко пыталась отвечать за продовольствие…
Наконец, Мион проснулась. Когда вытерла глаза, только вспомнила, что спала у меня на коленях. Жутко покраснела и бегом вскочила в туалет, как она сказала. Что это, черт возьми, с ней?
Сам фестиваль прошел довольно весело. Когда она, наконец, вернулась, объявила собрание нашего клуба открытым. Как оказалось, она все это время готовилась именно к этому дню. Первое, что она предложила — конкурс едоков. Тако вперемешку с мороженым и охаги — смесь довольно гремучая, поэтому сразу после этого весь день пролетел для меня на одном дыхании. Позднее, когда стемнело, мы смотрели выступление Рики в ритуальном действии. Не считая одной маленькой ошибки, если верить словам Рены, девочка выступила очень даже неплохо. После я первым же похлопал Рике и порадовал известием, что ее выступление было просто супер! Затем были ритуальные пускания комков хлопка по реке…. После этого моя душа и правда будто бы очистилась…
Наступила ночь, я, как и все жители, помолились, а затем отправились по домам. Рика, Сатоко, Кеичи, Мион и я в приподнятом настроении шли вместе со всей толпой. Мы перешучивались, вспоминая конкурс едоков, так же мне припомнили проигрыш с охаги, а наказание придумывает Сатоко, так что скоро я вернусь домой калекой.
— Эй, ребята — вдруг спросила удивленно Мион — А где Рена-тян?
— Может, потерялась где-нибудь? — ответил я — Пойду, поищу ее…
— Ага — кивнула Мион обеспокоено — Мы будем ждать вас всех завтра в школе…
— Спокойной ночи! — все попрощались, и я с ними тоже.
Когда вся толпа скрылась из виду, веселая и шумная, я отправился назад к храму. С криками: «Рена, где ты?!», я начал рыскать по лесу вблизи только что прошедшего фестиваля. Становилось все темнее, а освещения не было вообще. Я видел только лишь тени. Черт знает, что творится. Куда могла деться Рена в такое время. Ночь. Ватанагаши…. Одна только мысль того, что в ночь на Ватанагаши уже пять лет подряд умирают и пропадают люди, вгоняла меня в страх. Поэтому я старался даже не думать об этом, а просто искал Рену.
Была уже глубокая ночь. Я собирался было идти обратно, поскольку был уверен, что Рена уже отправилась домой, как вдруг обнаружил, что ворота в храм открыты. Рядом с ними — неотчетливый силуэт человека. Я сразу же улыбнулся и побежал в его сторону с криком:
— Рена! Рена! Постой!
Силуэт скрылся за дверьми, поэтому я побежал к ним. Внутри никого не было, только статуя, освещенная слабым светом луны, стояла прямо посреди комнаты. Я медленно зашел, осматриваясь попутно.
— Рена… ты здесь?
Подойдя к статуе, я всмотрелся в нее. Это был какой-то монах, кажется. Он стоял прямо, вытянув одну ладонь вперед, другая рука у него отвалилась или же ее кто-то ее случайно сломал. Сам парень-статуя был одет в длинную традиционную рясу, голову украшал нимб, волосы — до плеч. Никогда ничего подобного не видел.
— Рена, если ты сейчас играешь со мной в прядки, то это не лучшее время! — крикнул я.
Мгновенно и очень внезапно прямо рядом с воротами зажглись два фонаря, статуя будто налилась золотом. Я же резко развернулся сначала на огонь, после обратно на статую. Впервые я был напуган чем-то подобным. После вдруг под ногами у себя я обнаружил надпись: «Ояширо-сама» и стрелку, указывающую на золотое изваяние. Написано это было кровью, отчего я широко раскрыл глаза и быстро перевел взгляд. Случайно я заметил, что на стенах висит что-то вроде маленькой дыбы, топоры разной формы, разные орудия пыток. Смотря резко по сторонам и находясь в состоянии шока, я никак не мог осознать, что именно происходило. Голова закружилась от испуга, и я упал на пол. Меня пробила дрожь, когда в моих глазах из очей статуи потекла кровь.
— Проклятие… Ояширо… сама? — пронеслось у меня в голове.
Из темени вдруг снова показался силуэт человека, он держал в руках что-то вроде топора, один из которых ранее весел на стене, хотя мне было не до того, чтобы их сравнивать. Я отполз немного назад, но человек стал подходить все ближе, не произнося ни звука.
— Ты… ты… ты… — мурашки по всему телу не давали мне даже говорить — Ты не Рена!!!
Я закричал от ужаса, быстро вскочил на ноги и дал деру из этого клятого храма. Мне было все равно, кто скрывался там за тенью и бежит ли он сейчас за мной. У меня будто мозг заклинило. Я знал только то, что в данный момент очень хочу находиться оттуда как можно дальше. Глаза видели только то, что я бежал через какую-то рощу, раздвигая перед собой быстро листья, освобождая проход…
Когда силы были совсем на исходе, я выбежал из рощи в лес где-то рядом с фестивалем. Чуть нагнувшись и опершись руками о колени, я пытался отдышаться, но не смог я толком успокоиться, как учуял странный запах. Слегка подняв глаза, очень медленно, так как нервы еще не восстановились. В паре метров от меня на спине лежал человек в очках и черной майке. Он держал руку на горле, а оттуда… обильным потоком текла кровь. Вот теперь мой испуг достиг самой высшей точки. Дрожь сильно усилилась, глаза от испуга расширились, последнее, что я помню — как я закричал от страха во все горло…
Это было последнее, что я помнил. Далее я сидел у себя дома, завернувшись под одеяло и пытаясь унять дрожь. В голове вертелись только мысли о «проклятии Ояширо-сама» и «тех убийствах на Ватанагаши». Не мог поверить, что одно из них произошло практически на моих глазах. Тети моей до сих пор не было, но меня не волновало это…
Опять наступил вечер. Весь день после Ватанагаши я никуда не выходил. Просто боялся. Соответственно, пропустил школу. Единственное, что я делал — это пил чай, чтобы хоть чуть-чуть успокоить нервы. Правильно говорят, что нервные клетки не восстанавливаются. Я прямо на собственной шкуре это чувствовал…
— Та-тян! — услышал я у двери, отчего случайно уронил очередную чашку чая, разлив его по полу. Шаги приближались. В комнату вбежала испуганно Мион — Та-тян, что произошло?!
Я ничего не ответил, а лишь напугано посмотрел на нее. Мион поймала мой взгляд и встревожено сказала:
— Та-тян, тише-тише…
Я тяжело дышал еще со вчерашнего дня, но теперь дыхание, наконец, нормализовалось. Девушка подошла ко мне и посадила на стул на кухне. Сама начала убирать осколки и вытирать пол от разлитого чая. Все это она сделала молча. Я тоже молчал, смотря в одну только точку на стене.