Страница 27 из 44
Внизу вспыхнула ослепительная вспышка – первые ракеты пошли. Затем вторая и третья – Базыч быстро перезаряжал ракетометы и пускал ракеты, не давая канефлянам опомнится. После пятого залпа двигателя Джакара взревели, и он, активировав наплечные ракетницы, несся прямо на остатки канефлянского лагеря.
На месте результат обстрела не был столь плачевен для канефлян, как казалось. Ничего не горело, валялось лишь несколько десятков – пятьдесят или шестьдесят трупов, остальные, заметив Джакара, стреляли по нему из ручного автоматического оружия. Пули, как град по стеклу автомобиля, стучали по скафандру, но металл терпел, и Джакар спокойно наводил ракеты. Маленькие, но в большом количестве они осыпали канефлян, опустошая ряды сражавшихся.
Сделав два захода, Джакар истратил весь запас ракет и перешел на барабанные шестиствольные пулеметы, стрелявшие разрывными пулями. Пулеметы были укреплены на его локтях, и, пользуясь ими, приходилось целиться, как любым другим оружием. Несмотря на неточную наводку, град свинца сметал десантников, рубил окружающие кусты и деревья – от него невозможно было укрыться. Операция по всем статьям удалась, и Джакар вспомнил свой спор с Труханом. Он выиграл – штурмовик уничтожит не двести, а все триста десантников, неуязвимый за крепкой бронёй и обладающий мощным вооружением.
Это был не бой, а расстрел.
На очередном заходе Джакар стрелял уже изредка, высматривая прячущихся за пнями и деревьями канефлян. Он летел на высоте трех-четырех метров, и даже не заметил, как вырвавшаяся из овражка кумулятивная ракета канефлянина стрелой пронеслась к нему и взорвалась, ударившись о металлическую ногу скафандра. Боль охватила все тело, сковав его в судорожный комок, прерывая дыхание и движение, только скафандр продолжал лететь, бесцельно стреляя из пулеметов в пустоту.
Вместо ног болтались черные ошметки одежды и мяса, окруженные сетью рваных проводов и кусками металла, лилась кровь…
В глазах темнело, и не чувствовались иглы, автоматически включенные скафандром для вливания в пустеющие вены плазмы и лекарств - системы скафандра еще функционировали и ранец нес его дальше, уже не управляемый никем.
Тростниковая хижина. Где-то в эрепорталуме
Джакар долго смотрел на сплетенный из тростника потолок.
Ему казалось, что жизнь его раздробилась на множество обломков и разлетелась по космосу, затем медленно и болезненно собираясь воедино. И сейчас он еле понимал – кто он, куда идет, зачем, что с ним случилось. До него доносились какие то обрывки воспоминаний о бое, но он помнил больше зеленый луч солнца, чем стремительную ракетную атаку на канефлян. Как он очутился здесь, и где это «здесь» он не знал. Ноги выше колен были объяты пламенем, а ничего ниже он не чувствовал. Один раз он, пересилив себя, приподнял голову и увидел, что закрыт серой грубой материей. Казалось странным, но он стал короче! Или ноги его исчезли, или пространство искривилось…
Несколько раз его кто-то поил водой, каким-то жирным бульоном, но черт лица он не различил, знал только, что кормит его старик – по слышимой одышке и дрожащим рукам. Старик говорил ему что-то, но Джакар не понимал. Джакар тоже пытался заговорить с ним, но и старик не понимал его.
За тростниковой стеной гудел влажный теплый ветер – хижина стояла неподалеку от водоема. Это все, что знал Джакар об окружавшем его мире.
Что случилось с Белькатиром? Остались ли в живых его защитники и добили ли оставшихся канефлян? Если остался Базыч, он непременно заставит Шиншиллу лететь на его поиски. Если он конечно жив…
Если жива Шиншилла, она тоже наверняка начнет его поиски, но особо стараться не будет – так, для очистки совести. Радетелям он теперь не может быть полезен, и на их помощь уповать не приходится.
Джакар сунул руку под подушку, и его рука наткнулась на сердито пищащий комок – он вытащил осьминога, еще более черного от копоти и ожогов. Тот верещал и хватал Джакара присоской за руку. Джакар посадил его на какой-то пенек, торчавший из-под забросанного листьями пола, и заметил, что держал осьминога за обожженный бок. Джакар погладил его по голове, как бы сочувствуя раненому.
-Ранили тебя, боец! Ну, давай, поправляйся, нам теперь выбираться отсюда надо.
Осьминог жалобно пискнул так, что Джакару показалось, что он сказал «да». Или так, почудилось в горячке?
На шум разговора в хижину заглянул мальчонка, лыбившийся, глядя на Джакара. Джакар с непониманием смотрел на мальца, пока тот не показал тесак, тот самый, что подарил ему Джакар у озера.
- А… Это ты? Спас меня, бабак. Не зря я тебе тесак-то подарил…
Мальчонка кричал что-то, размахивая руками, пока в жилище не вошёл ветхий дед – сто лет, борода до полу.
Дед был одет в длинную рубаху из такой же серой ткани, какая укрывала Джакара, и нес в руке гарпун с насаженной на него рыбой.
Он сел к грязному очагу, сложенному из речного камня, и кинул рыбу на чисто оструганную доску. Достав из пояса щепоть белого порошка, дед швырнул его в почерневшую алюминиевую кружку, бог его знает каким образом оказавшуюся здесь. Размешав раствор, он подозвал мальчонку и дал ему кружку, указав на Джакара. Малец подбежал с кружкой и заботливо начал поить раненного. Джакар выпив горькую чашу, сообразил, что мальчишка знает, где находится Белькатир. Можно его послать туда, хотя бы с запиской. Если там остались живые, они наверняка придут за ним. Но напрашивалась и другая мысль – а что, если в Белькатире засели остатки канефлян и вовсю пируют в баре? Шиншилла, после отлета их с Базычем фактически переставала быть им врагом, и, скорее всего общий язык между ними налажен. Но если Базыч жив – Белькатир стоял до последнего его, Базычева, издыхания.
Джакар приподнял одеяло – одежда была на нем, а в кармане лежали нетронутыми блокнот и ручка. Он достал их и быстро по канефлянски написал о своем положении, добавив просьбу доставить его в Белькатир. Черт с ним, пусть там хоть канефляне, все одно инвалидом здесь не прожить.
Подозвав мальчишку, он снова объяснил ему жестами, чтоб тот отнес письмо. Малец схватил бумажку и выбежал из хижины. Оставалось только ждать.
Люди летают во снах. Это – то ли память о скрытых возможностях, которые мы позабыли, то ли несбыточная мечта о полете наяву. Джакар, провалившись в сон, бегал. Бег доставлял ему огромное удовольствие, наверное такое же, какое доставляет полет человеку с ногами.
Он бежал по зеленому полю, блестящему от утренней росы. Впереди бежала стройная девушка, со смехом оглядывающаяся на него. Ее черты были очень знакомы и в то же время непонятны в тумане сна, изменчивы и прекрасны. Вдруг она остановилась, и Джакар нагнал ее. В его руках была Аджена – податливое стройное тело, гибкое и нежное. Как давно это было…
Джакар обнял Аджену и приник к ее влажным губам. Сердце защемило от воспоминания. Аджена была с ним, он ласкал ее и целовал ее губы, ее волосы шелковым потоком лились на него.
Вдруг запах горелого мяса обрушился на него, обдав горячей волной. Он с криком откинул от себя черный череп, скалящийся на него, и увидел разбросанное на пожелтевшей траве обугленное мясо, покрытое вздувшейся пузырями ожогов кожей. Это была Аджена. Джакар бросился бежать, судорожно хватая ртом воздух, но он уходил и небо чернело, теряя атмосферу. За ним бежали люди. Джакар обернулся и увидел свой отряд. Они снова с ним и снова идут в бой. Они стреляли, но звуки выстрелов сливались в вой раненого зверя. Бойцы падали и врастали в траву, судорожно хватаясь костенеющими пальцами за землю.
Джакар бежал уже один, подгоняемый леденящим кровь воем. Он бежал, опираясь ногами о пустоту посреди черного звездного неба, один в этом мире. Остановившись, он понял, что вокруг на целые парсеки нет живой души. Легкие судорожно дергались, перегоняя пустоту в кровь. Становилось холодно. Глаза темнели, и Джакар шел дальше, не видя света звезд. Он слышал писк, доносящийся с них – звезды что-то говорили ему, а может и не ему, а другому путнику, прошедшему здесь миллиарды лет назад, и их голос летел сюда вечность…