Страница 21 из 33
- А с ним... когда-нибудь будет?
Длинные ресницы на миг грустно опустились.
- Если выдержишь... возможно. Только возможно! Но стоит ли призрачная надежда того, чтобы страдать?
Туман внезапно начал растворяться и оседать, словно его и не было. Амон подобрался для прыжка и зарычал, чуя колдовство.
На поляне стояла Дикая Плясунья - дух леса - могущественное, бессмертное существо. Демон повел плечами, расправляя крылья. Плясунья засвистела и, легко подпрыгнув, отскочила, открывая распростертое на земле, влажной от росы, тело.
- Выбрала тебя, - прошелестело существо и растворилось в воздухе.
Тяжело дышащий Зверь смотрел на девушку лежащую без памяти, и испытывал какое-то странное, не поддающееся объяснению чувство. Ему хотелось разорвать её, растерзать мятежную, упрямую! Но... вместо того, чтобы разметать ее на части, демон осторожно дотронулся до окровавленных ног. Сколько она танцевала? Ступни, щиколотки, голени покрывали многочисленные порезы и ссадины... Амон неслышно прошептал заклинание. Раны на сбитых ногах затягивались медленно, мучительно, но лежавшая без сознания этого не чувствовала.
От Плясуньи невозможно уйти. Она подстерегает своих жертв и вовлекает в бешеную пляску, пока те не упадут замертво. Она питается жизнью и экстазом. Ни разу никто не спасся. А она смогла. Выбрала его. Вернулась.
Не отдаст. Никому. Никогда.
Кэсс открыла глаза. Было темно. Тепло костра и аромат готовящейся еды влекли её из сна в явь. Девушка села, потерла виски. Что за сон? И не вспомнишь. Она поднялась и побрела к костру, с удивлением отмечая тянущую боль во всем теле. Как будто в спортзале перезанималась.
У огня на замшелом стволе давно рухнувшего дерева сидел Амон и медленно ел, задумчиво глядя в оранжевое пламя. Когда рабыня подошла, он даже не повернулся, словно ее не существовало. Собственно она этому факту весьма обрадовалась. Боязливо приблизившись, Кассандра осмелилась таки положить себе немного еды. Села прямо на землю, как можно дальше от демона, и стала есть, стараясь держать ложку крепче, чтобы та не выпала из ослабевших и ноющих пальцев.
Ночь наполняла воздух загадочными звуками, которые заставляли сердце биться чаще. Веселые яркие искры летали над костром, и, казалось, они исполняют какой-то танец. Она не знала, сколько просидела так безмолвно, пока шорох одежды поднимающегося на ноги Хозяина не разрушил очарования и не вернул ее на грешную землю.
Амон остановился перед невольницей и посмотрел сверху вниз безо всякого интереса - ну, попалось что-то на дороге - пнуть или обойти?
- Пора возвращаться, - холодно сказал он и взглянул такими пустыми глазами, что сжалось сердце.
Во взгляде и голосе не было ни интереса, ни участия, ни жалости - лишь равнодушие, которое было даже страшнее гнева, поскольку полностью исключало чувства. Когда на тебя смотрят вот так - ощущаешь себя ничем и никем, находящимся нигде. Когда-то, в другой жизни, он смотрел на неё так в кошмарах, заставляя сжиматься от ужаса перед тем злом, что нес в себе.
Поставив тарелку на землю, Кассандра поднялась, и, пристально глядя в холодные голубые глаза, спросила:
- Когда ты оставишь меня в покое?
- Еще не решил. Но склоняюсь к варианту, который включает твою долгую и болезненную смерть, - дмон прищурился. - Ты должна бы умолять о прощении.
Возмущенная девушка вздернула брови. Умолять? Она не просила её похищать в этот мир! И не обязана подчиняться! Ладони сами собой сжались в кулаки. Не будет она его умолять. К такому взывать - все равно, что к камню. "Я бы убежала от тебя тысячу раз!" - подумала непокрная рабыня и с опозданием вспомнила, что он без труда читает все её мысли. И он, конечно, прочитал.
Вздернутые брови, мятежно горящие глаза, стиснутые кулаки сказали больше самых пространных объяснений. Она никогда не покорится. Амон мог лишь придумать новое унижение. На миг в его глазах вспыхнула злобная искра, словно он хотел сказать что-то обидное. А, может, в очередной раз ударить? И тогда Кэсс опередила. Он не успел увернуться. Руку опалило болью, но заросшей щетиной скуле, наверняка, пришлось куда как хуже. Рабыня заносчиво вскинула голову. А Хозяин удивленно дотронулся рукой до щеки, словно не верил ощущениям собственного тела.
Но уже через мгновение упоительное замешательство исчезло с его лица, и жёсткая сильная ладонь стиснула шею бунтарки. Девушка не сопротивлялась, даже откинула голову назад, чтобы ему было удобнее. Если это должно случиться, то пусть случится сейчас. Она закрыла глаза. Пусть. Лучше несколько секунд мучений, чем новые унижения, чем этот его взгляд - пустой и равнодушный...
- Это было извинение? - спросил он с недоброй усмешкой.
- Это было: "Всю душу ты мне вымотал, любимый", - прохрипела мятежница, гадая, сколь быстрой будет ее смерть.
Может быть, она погорячилась, рассчитывая на несколько мгновений? Может впереди долгие часы ужаса, за которые она устанет умолять о пощаде и не раз проклянет собственную глупую гордость?
- Любимый? - в низком голосе прозвучал какой-то новый непривычный оттенок чувства, и это заставило Кассандру открыть глаза.
Во взгляде голубых глаз сквозило какое-то болезненное удивление. Стальные пальцы, сжимавшие горло рабыни, медленно разжались.
- Любимый - это тот, кого любят. А ты меня боишься. Я даже сейчас слышу, как у тебя выпрыгивает сердце. Ты трясёшься от ужаса каждый раз, когда я приближаюсь... любимая, - сделав едкое ударение на последнем слове, насмешливо произнёс он.
Но все-таки невольница видела - Хозяин отчаянно пытается вернуть утраченное самообладание. Что, интересно, повергло его в такое смятение? Запоздалое понимание едва не сразило наповал. Да он удивлен! Никто из людей ни разу с ним так не разговаривал! Интересно, а "любимым" его вообще хоть кто-нибудь называл?
Ее слова, сказанные со зла, его не взбесили, нет, они... привели его в замешательство, он не знал, как на них реагировать. И, похоже, впервые в жизни оказался в замешательстве.
- Тебя никто не называл любимым?
Амон повел бровью. Это было опасное движение. То ли собирался броситься, то ли ударить, то ли отпустить и уйти. Ждать можно чего угодно. Кэсс напряглась, но все равно не смогла скрыть любопытства. Он растерян? Почему? Коварная улыбка тронула уголки губ и исчезла. Коротенький шажок вперед, лукавый прищур... Слова полились сами собой:
- Когда я смотрю на тебя, мне иногда хочется сказать... что ты очень красивый, - девушка осторожно провела рукой по напряженной шее.
Демон молчал.
- Что без тебя мой мир был бы пустым и тоскливым, - прохладные пальцы скользнули вверх, зарылись в светлые волосы.
Зрачки прозрачных глаз расширились, и он неосознанно отступил.
- А еще хочется постоянно называть тебя ласково: Амошка, - продолжила наступление осмелевшая рабыня.
Мужское лицо и без того не наделенное эмоциями совсем окаменело, лишь в зрачках полыхал дикий огонь: злость, смятение, удивление... Да что с ним? Кассандра наступала, а её мучитель, почему-то внезапно растерявший всю свою уверенность, пятился, пока не упёрся спиной в дерево. Девушка подошла совсем близко, как не осмеливалась ещё ни разу в жизни. Она смотрела в его беспокойные глаза, с торжеством осознавая, что есть ещё несколько слов, которые ранят Амона сильнее.
Упоение победой смешивалось с мстительным наслаждением - она нашла болевую точку у этого жестокого существа! Он не умел быть нежным, нежность его пугала, и сейчас, когда он стоял перед ней, растерянный, напряженный, то был слабее котенка. Осталось немного - пара ласковых слов, жестокая насмешка и все - она выиграла бой! Впервые выиграла!
- Я буду бить тебя так, что ты неделю не сможешь говорить, - хрипло, с мукой в голосе, пригрозил он.