Своими глазами

Фасады Музея изящных искусств и Музея естественной истории обрамляют площадь Марии-Терезии. Она примыкает к площади принца Евгения и отделена от нее изящной дорической колоннадой. Увенчанные куполами здания двух музеев выходят своими фасадами на геометрически спланированный парк. Центром его служит памятник Марии-Терезии. Императрица восседает на троне, у подножия которого смотрят во все стороны света четыре конных полководца. Вокруг расстилается изумрудно-шелковый газон, на котором усеченными конусами поднимаются аккуратно подстриженные туи. Венские садовники умеют придавать кустам туи любые формы, заставляют их заполнять любые пространственные объемы. Так что эти вечнозеленые растения стали элементом парковой скульптуры.

Украшенные коронами чугунные фонари напоминают о XIX веке. Но вокруг пахнет свежей, недавно скошенной травой. На скамейках сидят молодые матери с детскими колясками. И тут же, словно в напоминание о том, что дело происходит не где-нибудь, а в Вене, и не когда-нибудь, а в XX веке, демонстративно обнимаются два бородатых гомосексуалиста.

Памятники Евгению Савойскому и Марии-Терезии установлены при императоре Франце-Иосифе. И эти три имени, пожалуй, чаще других напоминают о себе, когда знакомишься с историческими памятниками Вены. Императрица Мария-Терезия правила сорок лет (с 1740 по 1780 год). У нее было шестнадцать детей, причем шесть дочерей дожили до возраста, когда с помощью их браков можно было делать политику. Самой красивой из них считалась Мария-Антуанетта. Она была выдана замуж за французского короля Людовика XVI и казнена в годы Великой французской революции. Император Франц-Иосиф, при котором Вена стала столицей вальсов, правил еще дольше — шестьдесят восемь лет. Он вступил на престол восемнадцатилетним юношей после бурных событий 1848 года. А правил до 1916 года, пока не умер в разгар Первой мировой войны, когда Австро-Венгерская империя была на пороге распада.

Именно при Франце-Иосифе построено большинство архитектурных ансамблей Вены. Именно за годы его долгого царствования вошли в моду и воплотились в жизнь наиболее характерные для Вены стили неоклассицизма, или неоренесанса, которые австрийцы любят объединять названием «ринг-штиль».

Слово «ринг» родилось в 1856 году, когда Вена бросила вызов Елисейским полям Парижа, создав на месте снесенных крепостных укреплений бульварное кольцо вокруг центра города. Во второй половине XIX века Ринг был застроен помпезными зданиями, которые и дали имя новому архитектурному стилю. Одним из примеров «ринг-штиля» может служить золотисто-серое здание Венской государственной оперы. Оно надолго стало эталоном европейской театральной архитектуры своей эпохи. Новое здание Венской оперы было открыто в 1869 году. Первым спектаклем здесь стал «Дон Жуан» Моцарта. За несколько месяцев до конца Второй мировой войны здание сгорело во время бомбардировки и было восстановлено лишь в середине 50-х годов. Когда ходишь по Рингу, думаешь о том, что это была своеобразная эпоха — когда в Лондоне бесконечно долго правила королева Виктория, а здесь, в Вене, столь же вечным казался император Франц-Иосиф…

Столица вальсов

Вена выросла в живописной долине. С востока город огибает Дунай, с запада к нему подступает Венский лес. В западных предместьях, застроенных особняками, издавна селились наиболее богатые семьи.

К западу от центра столицы расположен и дворец Шенбрунн. Он был построен при Марии-Терезии как летняя императорская резиденция, но Франц-Иосиф жил там круглый год. Если Бельведер хочется сравнить с произведениями Растрелли, то Шенбрунн напомнил мне Букингемский дворец. Только в отличие от резиденции английских королей он не серый, а золотисто-желтый. Этот оттенок, названный «шенбруннским», был в большой моде у австрийских архитекторов. Главный фасад Шенбрунна производит впечатление величественной монументальности, хотя имеет всего три этажа. Помещения, предназначенные для императорской семьи, находились в бельэтаже, а выше и ниже размещались придворные и слуги. Парковый ансамбль перед дворцом служит неотъемлемой частью общего архитектурного замысла. Создатели парка умело использовали пологий склон холма, на котором он разбит. Осью планировки служит главная аллея, по обеим сторонам которой расположены восемь прямоугольных цветников — четыре слева, четыре справа. На этих геометрических клумбах высажены незабудки и другие весенние цветы. Выше по склону находится скульптурная композиция, изображающая морского бога Нептуна. Она использована для оформления сложной системы фонтанов. А дальше, где склон становится более крутым, по подстриженной лужайке зигзагом поднимается дорожка, чтобы гуляющим было легче преодолевать подъем. Наверху блестит под солнцем искусственный пруд, обрамленный стройной колоннадой.

Когда ходишь по дворцовым залам, восхищаешься не только элементами их отделки, видишь не только венецианские зеркала, люстры богемского стекла, старинные гобелены. Восхищаешься и видом, который открывается буквально из каждого окна. Подстриженные кусты туи образуют две отвесные пятиметровые стены справа и слева от цветников. В этих зеленых стенах кое-где выстрижены ниши, в которых установлены античные статуи.

Когда проходишь анфиладу парадных комнат, в глазах начинает рябить от обилия расписных потолков, мрамора и позолоты. Есть комнаты, облицованные резными деревянными панелями, декоративные проемы которых заполнены персидскими миниатюрами. Заметно и увлечение китайским искусством, которое было свойственно современникам Марии-Терезии. Это комнаты, отделанные росписью по черному лаку.

Туристам показывают апартаменты Шенбруннского дворца, в которых однажды останавливался Наполеон. Поражаешься тому, как царственные особы могли жить в этих проходных комнатах совершенно без какой-либо возможности изолироваться. Ведь планировка дворцов практически не знала другого принципа, кроме анфилады. Не удивительно, что многие царствующие особы предпочитали жить в башнях старинных замков.

После великолепия парадных залов личные покои императора Франца-Иосифа выглядят весьма скромно — и кабинет, где император работал, и спальня, где он скончался. Рядом с кроватью несложные умывальные принадлежности: фаянсовый таз и два кувшина, один для холодной, другой для горячей воды. Под умывальным столиком стоит такое же фаянсовое ведро, куда император сливал воду из таза. Примечательно, что стиль барокко не обошел стороной даже керамику, которой здесь облицованы печи. Франц-Иосиф жил в Шенбрунне постоянно, а в Хофбург ездил лишь по делам, для исполнения своих монарших обязанностей. На улице Мариахильферштрассе есть кафе, где император имел обыкновение останавливаться и выпивать чашечку кофе со знаменитым венским штрюделем — слоеным пирогом с яблоками. Позднее к Шенбрунну была подведена железнодорожная ветка с личной императорской станцией.

Вскоре после свержения монархии неподалеку от Шенбруннского дворца на одной из венских улиц жил еще один Иосиф. Мемориальная доска с барельефом И. В. Сталина напоминает о том, что этот российский революционер изучал здесь опыт австрийской социал-демократии.

Для меня, признаться, было новостью узнать об этом, так же как и о том, что почти одновременно в Венской академии художеств учился живописи и был уволен за недостаток способностей Адольф Гитлер, навсегда возненавидевший с тех пор австрийскую столицу и особенно австрийскую интеллигенцию.

Здесь, на берегах Дуная, в начале нашего века прозвучала фраза, ставшая крылатой: «Вена — это город, где было изобретено настоящее». Для таких слов действительно были основания. Ибо все, что тогда было принято называть модерном в области архитектуры и градостроительства, в области музыки и живописи, действительно начиналось в Вене. Венцем был Зигмунд Фрейд, венцем был и Густав Климт, с именем которого связано модернистское направление в живописи. Надо сказать, что Австрия умело использует свое архитектурное, а также свое музыкальное наследие для того, чтобы сделать Вену популярным центром международного общения. Мне дважды довелось быть участником журналистских дискуссий, которые проходили в знаменитом Редутном зале дворца Хофбург. Когда-то Редутный зал служил дворцовым театром. При Марии-Терезии его перестроили в помещение для балов и других придворных увеселений. В головной части зала сохранилось возвышение с дверными проемами, справа и слева от которых полукругами спускаются две мраморные лестницы. Через центральную дверь появлялись августейшие особы.