Своими глазами

Таиланд, который до 1939 года назывался Сиам, был, по существу, единственным государством в Южной и Юго-Восточной Азии, которому удалось избежать колониального порабощения. Он отстоял свою независимость вопреки натиску европейских колониальных держав: сначала Испании, Португалии, Голландии, затем Англии и Франции. В 1880-х годах английские и французские войска вышли к сиамским границам на всем их протяжении. На севере и западе лежала захваченная англичанами Бирма. На востоке — захваченный французами Индокитай. Лондон и Париж уже договорились разделить Сиам надвое по реке Чао-Прая. В конце XIX века сиамский король Рама V Чулалонгкорн попытался заручиться поддержкой России. Он видел в ней единственную великую державу, не имеющую своекорыстных интересов в Юго-Восточной Азии и способную стать противовесом англо-французскому давлению. В 1897 году Рама V побывал с официальным визитом в Петербурге, а затем подписал с Россией договор о дружбе и торговле, послал туда своего младшего сына учиться военному делу.

В 1911 году, после кончины Рамы V, для участия в коронации Рамы VI в Бангкок на крейсере «Аврора» (том самом, что удостоен вечной стоянки на Неве) в качестве представителя российского императорского дома прибыл великий князь Борис. Его встречал брат наследника принц Чакрабон, безукоризненно владевший русским языком. А его супруга, которая приветствовала гостей из Петербурга в сиамском национальном костюме, тем более не нуждалась в переводчике. Это была Екатерина Ивановна Десницкая, та самая киевская гимназистка, которую (под именем Маруси Весницкой) описал Константин Паустовский в повести «Далекие годы». Девочка, с которой будущий писатель катался на катке, вышла замуж за сиамского принца и уехала с ним в Бангкок.

Екатерине Десницкой действительно выпала удивительная судьба. Рано потеряв родителей, она перебралась из Киева в Петербург и поступила на курсы сестер милосердия. Там ее и повстречал сиамский принц Чакрабон. После обучения в пажеском корпусе он служил в гвардейском гусарском полку. Принц полюбил девушку. Но их знакомство совпало с началом русско-японской войны. Может быть, для того, чтобы проверить чувства друг друга, восемнадцатилетняя Катя добровольно уехала в Маньчжурию, перевязывала раненых в полевом лазарете. Лишь после окончания войны, вернувшись в Петербург с Георгиевским крестом, Екатерина Десницкая приняла предложение принца Чакрабона. Окончив академию Генерального штаба, он в чине полковника русской армии уехал с женой в Бангкок. Так что гвардейцы в Таиланде не случайно носят ту самую гусарскую форму, в которой когда-то повстречал киевскую гимназистку сын сиамского короля.

На берегу Сиамского залива

Автобус мчится по прямой, как стрела, автостраде, мимо рисового жнивья, мимо молодых масличных пальм, рядами растущих на межах, мимо сверкающих, словно занесенных снегом, полей. Это под солнцем выпаривают соль.

Каких-нибудь полтора часа езды от Бангкока, и между золотистыми дюнами вспыхивает полированным нефритом безбрежная водная гладь. Курорт Поттая вырос из захолустного рыбацкого поселка на берегу Сиамского залива. В годы войны во Вьетнаме Поттая служила местом отдыха американских вояк. Но сейчас туристский бизнес достиг тут небывалого размаха. В Поттая ежегодно бывает до полумиллиона иностранных гостей.

Гостиница «Непа лодж», куда меня поместила авиакомпания, копирует приморские отели на Гавайских островах. Дверь номера выходит во внутренний двор с бассейном. Двухэтажное здание отеля с трех сторон опоясывает его буквой «П». Вокруг бассейна выстроились кокосовые пальмы. На каждой табличка с надписью: «Просьба не ставить шезлонг в радиусе одного метра от ствола. При сильном порыве ветра может упасть орех». Вряд ли эти орехи действительно на кого-нибудь падали, но экзотика приятно щекочет нервы. Рядом с табличкой кнопка с надписью «сервис». Стоит ее нажать, как словно из-под земли появляется официант с подносом. Хозяева отеля изрядно постарались, чтобы люди, оказавшиеся на берегу Сиамского залива, не пожалели о деньгах, потраченных на дорогу. Даже стакан кока-колы приносят экзотически упрятанным в ствол бамбука, наполненный толченым льдом. Что уж говорить о таком фирменном блюде, как свежие, только что выловленные в заливе креветки! Их подают в выдолбленной половине ананаса, которую выстилают изнутри листьями салата, а потом заполняют смесью очищенных креветок с ананасовыми кубиками.

Сразу же за террасой виден песок пляжа, на который накатываются морские волны. В заливе, что меня несколько удивило, почти никто не купается. То ли опасаются прибоя, то ли подводных течений.

Зато на пляже много развлечений спортивного характера. Можно покататься на водных лыжах, на доске с парусом. А можно и полетать над заливом. Надевают спасательный пояс, пристегивают стропы уже раскрытого, жесткого, как кринолин, парашюта, и быстроходный катер поднимает человека в воздух, словно бумажного змея. Натягивая стропы то одной, то другой рукой, можно выписывать в воздухе зигзаги, напоминающие лыжный слалом.

Поставив свой шезлонг в тени, исподволь наблюдаю за постояльцами. Прежде всего хочется отметить, что состав туристов, колесящих ныне по свету, коренным образом изменился. Когда-то в этом потоке доминировали немногочисленные, но богатые англичане. Те, кто мог себе позволить уезжать на Рождество из лондонской слякоти куда-нибудь за тридевять земель, например играть в гольф на взгорьях Цейлона.

Сейчас этот английский джентльмен, который на всех широтах следует своим неизменным привычкам и обязательно переодевается к обеду, становится редким исключением в общей массе. В Поттая эту категорию представляла собой, пожалуй, разве что почтенная пара, которая в пять часов вечера с безмолвной торжественностью вкушала на столике у бассейна чай с молоком и сухими галетами.

В 50-60-х годах в потоке туристов, несомненно, главенствовали американцы, а точнее сказать, пожилые американки, очень шумные и эксцентричные. А вот сейчас их все больше оттесняет на задний план новая волна — японцы и немцы. Японцы, как и у себя дома, путешествуют всегда оптом и никогда в розницу. В ресторане они сидят за одним большим столом, заказывают одно и то же и даже в бассейне плавают, как утиный выводок. Среди германских туристов в Таиланде заметно преобладают деловые люди в расцвете сил. Достигнув финансового успеха в 40–45 лет, они ищут сильных ощущений, восточной экзотики — зрелищной, гастрономической и особенно связанной с вечерними развлечениями. Туристским фирмам в этом отношении очень помог нашумевший на Западе эротический фильм «Эммануэль», действие которого происходит именно в Бангкоке.

Бангкокское бюро путешествий умудрилось сделать туристской достопримечательностью даже «Дорогу смерти», при строительстве которой в годы Второй мировой войны погибло около 18 тысяч военнопленных. При этом они воспользовались популярным на Западе фильмом «Мост через реку Квай». Японские оккупанты вознамерились тогда проложить стальную магистраль, которая соединила бы железнодорожные сети Бирмы и Таиланда. Дорогу строили военнопленные — примерно 30 тысяч англичан, 13 тысяч австралийцев, 18 тысяч голландцев и 700 американцев. Строители двигались навстречу друг другу и в 1943 году соединились. Английские самолеты бомбили стройку, и от их бомб часто гибли пленные. Туристам показывают мост через реку Квай, кладбище возле него, а потом на челне с мотором провозят по реке к пещерным буддийским храмам. Пусть одних волнуют ночные клубы, других — воспоминания о минувшей войне. Туристские фирмы готовы откликнуться на любые пожелания и в каждом случае на них заработать.

Снова окидываю взором отель. Под карнизами крыши, опоясывающей двор, висят клетки с попугаями. К натянутой поперек двора проволоке на ремешке пристегнута обезьяна. Время от времени она взбиралась на пальмы и прыгала вниз, раскачиваясь, как на лиане. Какой-то дородный немец попросил жену сфотографировать его рядом с обезьяной. Но когда он подошел поближе, та, ловко извернувшись, сдернула с туриста очки и взобралась на верхушку пальмы. Немец стучал по стволу, делал всякие знаки. Но обезьяна преспокойно лизала очки и вела себя совершенно в соответствии с басней Крылова.