Страница 31 из 89
Первые сведения о существовании в северокорейском руководстве тайной оппозиции появились в документах советского посольства в июле 1956 г. Лидеры оппозиции установили тогда контакт с посольством и сообщили советским дипломатам о своих планах. Эти контакты с посольством (детали которых будут рассмотрены ниже) выглядели как продуманная акция хорошо организованной группы. Подтверждением существования такой оппозиции могут служить и действия Ли Сан-чжо, посла КНДР в Москве, о которых речь также пойдет дальше. Это дает нам основания считать, что к тому моменту оппозиция уже существовала какое-то время. В таком случае оппозиционная группа действовала, по меньшей мере, с мая или июня 1956 г.
Вероятно, развитию внутриполитического кризиса способствовало и длительное отсутствие Ким Ир Сена. В первой половине судьбоносного лета 1956 г. (с 1 июня по 19 июля) он предпринял необычайно продолжительную и насыщенную заграничную поездку. В течение трех недель он посетил девять социалистических стран и дважды останавливался в Москве — на пути в Восточную Европу и обратно. Это была одна из самых долгих зарубежных поездок, когда-либо предпринятых им в качестве высшего руководителя КНДР. Его следующий продолжительный заграничный вояж состоялся много лет спустя — в 1984 г. В поездке Кима сопровождали Пак Чжон-э (она была полезна, как человек, свободно владевший русским языком и хорошо знакомый с советской политикой и менталитетом), министр иностранных дел Нам Ир (опытный переговорщик, также выходец из СССР, хорошо говоривший по-русски) и Ли Чон-ок (молодой технократ, недавно назначенный председателем Госплана вместо смещенного с должности Пак Чхан-ока). Присутствие Ли Чон-ока имело важное значение для достижения экономических целей поездки. Официальная делегация КНДР также включала представителей двух марионеточных некоммунистических партий, которые служили тогда символом существования Единого фронта. К сохранению видимости «широкой коалиции» руководство КНДР в те времена по-прежнему относилось достаточно серьезно. Впрочем, крайне маловероятно, чтобы эти представители участвовали в конфиденциальных встречах или в обсуждении по-настоящему важных проблем[127].
Главной задачей всей миссии было получение экономической помощи и льготных кредитов, необходимых для выполнения недавно принятого пятилетнего плана, первого в корейской истории и весьма амбициозного. В экономическом отношении поездка оказалась не слишком успешной. Правительства социалистических стран, столкнувшись с нестабильной и непредсказуемой внутриполитической ситуацией, не были готовы к тому, чтобы делать Пхеньяну щедрые подарки.
Однако сама поездка происходила в те времена, когда в странах Восточной Европы разворачивались бурные события, и Ким Ир Сен не мог не почувствовать той напряженной обстановки, что царила в коммунистических столицах тем летом. В Венгрии Ким Ир Сен побывал в середине июня, а ровно через месяц его партнер по переговорам, ортодоксальный сталинист Ракоши, был снят с поста первого секретаря. Произошло это не только с благословения СССР, но и под непосредственным руководством А. И. Микояна. Снятие Ракоши стало началом цепи событий, которые достигли своего апогея во время венгерского восстания в октябре, однако кризис был вполне ощутим и в то время, когда Ким Ир Сен находился в Будапеште. Из Венгрии Ким Ир Сен проследовал в Польшу, политическая обстановка в которой была еще более обострена. 30 июля в Познани начались волнения и забастовки, которые вскоре переросли в столкновения демонстрантов с армией и полицией. Власти применили оружие, и ситуация в стране оставалась крайне напряженной до конца осени. Таким образом, Ким Ир Сен прибыл в Варшаву в самый разгар острейшего внутриполитического кризиса. Какие уроки он извлек из своих европейских впечатлений? Мы об этом никогда не узнаем, но вполне можно предположить, что Ким Ир Сен пришел к выводу, что советские эксперименты с десталинизацией являются весьма опасными если не для его режима, то уж точно для него самого.
Тем временем кризис назревал и в Пхеньяне. Длительное физическое отсутствие диктатора всегда создает благоприятные условия для активизации оппозиции — а порою и для подготовки переворота. Необычно продолжительная зарубежная поездка Ким Ир Сена предоставила недовольным членам северокорейской элиты уникальный шанс. Для оппозиционеров дополнительным позитивным моментом представлялось то обстоятельство, что выполнение обязанностей Ким Ир Сена в Пхеньяне было возложено на Чхве Ён-гона, которого они в начале ошибочно считали своим потенциальным сторонником.
К июлю напряженность в северокорейской правящей элите возросла. Не все сторонники реформ желали смещения Ким Ир Сена, многие из них надеялись на то, что Ким Ир Сен сам пойдет на реформы. Из документов советского посольства ясно, что некоторые представители северокорейской политической элиты надеялись на то, что встречи и переговоры Ким Ир Сена с советскими лидерами повлияют на его политику и что следствием переговоров в Москве станут серьезные перемены в КНДР. Эти партийные работники делали все возможное, чтобы удостовериться, что советские лидеры поговорят с Ким Ир Сеном о его отношении к культу личности и о других деликатных проблемах. Мы пока не знаем, были ли эти апелляции к авторитету Кремля инициативой отдельных северокорейских политиков или же они отражали согласованные действия оппозиционной группы, которая весной 1956 г. уже вполне могла существовать.
Выше уже упоминалась краткая встреча Пак Ый-вана с JI. И. Брежневым, в ходе которой Пак Ый-ван напрямую попросил главу советской делегации повлиять на Ким Ир Сена. Это был не единственный случай, когда высокопоставленные корейцы пытались напрямую использовать советское влияние в Пхеньяне для того, чтобы заставить Ким Ир Сена изменить свою позицию по важным внутриполитическим вопросам. 16 июля Ли Сан-чжо, посол КНДР в Советском Союзе, беседовал в Москве с влиятельным советским дипломатом. В ходе этой продуманно откровенной беседы Ли Сан-чжо весьма критически отзывался о культе личности Ким Ир Сена и о «нарушениях социалистической законности» (стандартный эвфемизм хрущевского периода, означавший произвольные аресты, пытки и казни), которые имели место в Северной Корее. Ли Сан-чжо упомянул, что советские лидеры обсуждали эти проблемы с Ким Ир Сеном во время визита корейского вождя в СССР[128].
Действительно, летом 1956 г. в ходе переговоров с советскими руководителями Ким Ир Сен получил от них выговор за свое «неправильное поведение» (в те времена Москва еще могла позволить себе отчитывать глав социалистических государств). Несмотря на то, что протоколы бесед Ким Ир Сена с Н. С. Хрущёвым и другими советскими руководителями пока остаются недоступными для исследователей, в документах посольства содержится достаточно информации для реконструкции того, что могло произойти в Москве. «Замечания ЦК КПСС о некоторых недостатках и ошибках в работе ТПК», которые были высказаны Ким Ир Сену в Москве, впоследствии упоминались Нам Иром и Пак Чжон-э, вероятно, непосредственными свидетелями и участниками московских бесед с Н. С. Хрущёвым, а также Ли Сан-чжо, который прямо заявлял, что очевидцем этих бесед он не являлся[129]. Хотя в документе и не упоминается никаких имён, замечания подобного рода не мог сделать никто, кроме самого Хрущёва. 24 июля Нам Ир рассказал поверенному в делах А. М. Петрову: «Замечания ЦК КПСС о некоторых недостатках и ошибках в работе ТПК восприняты Ким Ир Сеном правильно и искренне. Ким Ир Сен говорил Нам Иру и некоторым другим членам правительственной делегации, что он примет меры к тому, чтобы полностью и до конца исправить эти ошибки и недостатки, в том числе и по вопросу культа личности. По мнению Ким Ир Сена, эти недостатки и ошибки будут устраняться, но не сразу и не путем их обсуждения в полном объеме на Пленумах ЦК или на собраниях парторганизаций, а постепенно, без вовлечения в обсуждение этих вопросов всей партии»[130].
127
Список делегации см.: Нодон синмун. 2 июня 1956 г.
128
Запись беседы И. Ф. Курдюкова (зав. Дальневосточным отделом МИД СССР) с Ли Сан Чо (посол КНДР в СССР). 16 июля 1956 г. АВП РФ.Ф. 0102. Оп. 12. Д. 4, папка 68.
129
Замечания Пак Чжон-э о ее московских впечатлениях прозвучали на собрании высокопоставленных руководителей в конце июля и вскоре переданы в посольство участниками собрания. См.: Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Юн Кон Хымом (министр торговли). 2 августа 1956 г. АВП РФ. Ф. 0102. Оп. 12. Д. 6, папка 68.
Осенью 1956 г. Ли Сан-чжо несколько раз упоминал о том, что в беседах Ким Ир Сена и Хрущёва он непосредственного участия не принимал (точнее, принимал участие не во всех таких беседах): «Ли Сан Чо сказал далее, что он решил не посылать письмо также и потому что в нем имеется ряд ссылок на беседы, проведенные с Ким Ир Сеном в ЦК КПСС, между тем он, Ли Сан Чо, сам не присутствовал на всех беседах и потому его ссылки на эти беседы могут быть не точными». См.: Запись беседы И. Ф. Курдюкова (зав. Дальневосточным отделом МИД СССР) с Ли Сан Чо (посол КНДР в СССР). 11 августа 1956 г. АВП РФ. Ф. 0102. Оп. 12. Д. 4, папка 68.
Хо Ун-бэ («Лим Ын») в своей известной книге, основанной главным образом на интервью с северокорейскими перебежчиками, жившими в СССР в 1960-х и 1970-х гг., тоже упоминает о таких встречах и полагает, что и Нам Ир, и Пак Чжон-э были их участниками. Хо Ун-бэ также говорит о том, что эти критические замечания в адрес Ким Ир Сена были составлены В. Н. Пономарёвым (в то время возглавлявшим международный отдел ЦК КПСС) и самим Н. С. Хрущёвым. К сожалению, оба утверждения пока не могут быть подтверждены документально, хотя, несомненно, выглядят правдоподобными. См.: Lim On. The Founding of a Dynasty in North Korea. Tokyo: Jiyu-sha, 1982 P. 225.
130
Запись беседы A. M. Петрова (временный поверенный в делах) с Нам Иром (министр иностранных дел). 24 июля 1956 г. АВП РФ. Ф. 0102. Оп. 12. Д. 6, папка 68.