Страница 134 из 168
Из показаний Тухачевского:
«В апреле происходила в Москве стратегическая военная игра, организованная Генеральным штабом РККА. Якир, по заданию игры, командовал польскими, а я германскими армиями. Эта игра дача нам возможность продумать оперативные возможности и взвесить шансы на победу для обеих сторон как в целом, так и на отдельных направлениях, для отдельных участников заговора. В результате этой игры подтвердились предварительные предположения о том, что силы (число дивизий), выставляемые РККА по мобилизации, недостаточны для выполнения поставленных ей на западных границах задач.
Допустив предположение, что главные германские силы будут брошены на украинское направление, я пришел к выводу, что если в наш оперативный план не будут внесены поправки, то сначала Украинскому, потом и Белорусскому фронтам угрожает весьма возможное поражение. Если же к этому добавить вредительские действия, то эта вероятность еще более вырастет.
Я дал задание Якиру и Уборевичу на тщательную проработку оперативного плана на Украине и в Белоруссии и разработку вредительских мероприятий, облегчающих поражение наших войск…»[64]
В деле есть очень странный документ – так называемый «План поражения». Написан он собственноручно Тухачевским, причем совершенно неизвестно, зачем. Все «вредительство» можно было изложить на нескольких страницах – а он пишет подробнейший сценарий будущей войны.[65] Почему? Может быть, чтобы не возвращаться снова в одиночку, не оставаться один на один со своими мыслями?
Они не обольщались по поводу своей участи. Для них закон послаблений не делал, и никакой приговор, кроме смертного, был невозможен. Впоследствии бывший секретарь суда вспоминал: председательствующий Ульрих говорил, что имеется указание Сталина о применении ко всем подсудимым высшей меры наказания – расстрела. На самом деле все это разговоры: никаких указаний в этом деле не требовалось, поскольку никакой иной меры закон и не предусматривал.
Из постановления ЦИК Союза ССР «О дополнении положения о контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления статьями об измене Родине». 8 июня 1934 г.
«1–1. Измена Родине, то есть действия, совершаемые гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как то – шпионаж:, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу – караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества.
1–2. Те же преступления, совершаемые военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества».
Между тем, признавая подготовку заговора, Тухачевский отчаянно пытается отбиться от обвинений в шпионаже. На суде он также будет их отрицать.
Из стенограммы судебного процесса:
«Председатель. Вы утверждаете, что к антисоветской деятельности примкнули с 1932 года? А ваша шпионская деятельность – ее вы не считаете антисоветской? Она началась гораздо раньше.
Тухачевский. Я не знаю, можно ли было считать ее шпионской… Я сообщил фон Цюллеру данные… о дислокации войск в пограничных округах… Книжку – дислокацию войск за границей можно купить в магазине…
Председатель. …Еще в 1925 году вы были связаны с Цюллером и Домбалем и были одновременно агентом и польской, и германской разведок. Ведь вы же знали, что имеете дело не с просто любопытным, а с офицером иностранной разведки.
Тухачевский. Совершенно правильно. Я повторяю – не хочу смягчать свои показания. Я только хочу объяснить, что в то время у нас с немцами завязывались тесные отношения. У нас был один общий противник – Польша, в этом смысле были и в дальнейшем, как я уже говорил, разговоры с генералом Адамсом. С генералом Адамсом мы говорили о наших общих задачах в войне против Польши, при этом германскими офицерами вспоминался опыт 1920 года, говорилось, что германское правительство тогда не выступило против Польши. Я опять повторяю, что это можно квалифицировать и должно квалифицировать как шпионскую деятельность…
Председатель. Какие цели вы преследовав, информируя германских офицеров о мероприятиях Красной Армии?
Тухачевский. Это вытекаю из наших разговоров о совместных задачах по поражению Польши. До прихода Гитлера к власти у нас были тесные отношения с германским генеральным штабом…»
Все-таки он предельно честен, и его оценку того, что он делал, можно принять как абсолютно точную.
Из стенограммы судебного процесса:
«Член суда Дыбенко. Вы когда-либо считали себя членом нашей партии?
Тухачевский. Да.
Дыбенко. …Как вы можете сочетать эту измену, предательство и шпионаж:… с тем, что вы носили партийный билет?
Тухачевский. …Конечно, здесь есть раздвоение: с одной стороны, у меня была горячая любовь к Красной Армии, горячая любовь к отечеству, которое с Гражданской войны я защищал, но вместе с тем логика борьбы затянула меня в эти глубочайшие преступления, в которых я признаю себя виновным.
Дыбенко. Как можно сочетать горячую любовь к родине с изменой и предательством?
Тухачевский. Повторяю, что логика борьбы, когда становишься на неправильный путь, ведет к предательству и измене».[66]
Из показаний Тухачевского на суде:
«Со времени Гражданской войны я считал своим долгом работать на пользу советского государства, был верным членом партии, ноу меня были определенные, я бы не сказал политические колебания, а колебания личного, персонального порядка, связанные с моим служебным положением… Я всегда, во всех случаях, выступал против Троцкого. Когда бывала дискуссия, точно так же выступал против правых. Я, будучи начальником штаба РККА… отстаивал максимальные капиталовложения в дело военной промышленности… И в дальнейшем, находясь в Ленинградском военном округе, я всегда отстаивал максимальное развитие Красной Армии, ее техническое развитие, ее реконструкцию…»
Климент Ефремович! Ну зачем вы на Реввоенсовете рассказывали о «красном милитаризме»? Неужели нельзя было один на один?!!
…Странное впечатление производит последнее слово Михаила Тухачевского. С одной стороны, вроде бы не его стиль – слишком много казенной риторики, так что есть даже такая версия, что все это было дописано позднее (а может быть, и вправду подкорректировано). С другой – Тухачевский владел таким стилем превосходно. А с третьей – самое главное! – разве не мог он, полководец, готовивший поражение собственной армии, от чистого сердца проклясть тех, кто его погубил?
Не зря во всем мире армия всегда обязана быть вне политики.
Из последнего слова М. Н. Тухачевского:
«Я хочу сделать вывод из этой гнусной работы, которая была проделана. Я хочу сделать вывод, что в условиях победы социализма в нашей стране всякая группировка становится антисоветской группировкой. Всякая антисоветская группировка сливается с гнуснейшим троцкизмом, гнуснейшим течением правых. А так как базы для этих сил нет в нашей стране, то волей-неволей эти группировки скатываются дальше, на связь с фашизмом, на связь с германским генеральным штабом. Вот в чем гибель этой контрреволюционной работы, которая, по существу, была направлена к реставрации капитализма в нашей стране. Я считаю, что в такой обстановке, как сейчас, когда перед советской страной стоят гигантские задачи по охране своих границ, когда предстоит большая, тяжелая и изнурительная война, в этих условиях не должно быть пощады врагу. Я считаю, что наша армия должна быть едина, сколочена и сплочена вокруг своего наркома Климентия Ефремовича Ворошилова, вокруг великого Сталина, вокруг народа и нашей великой партии. Я хочу заверить суд, что полностью, целиком оторвался от всего того гнусного, контрреволюционного и от той гнусной контрреволюционной работы, в которую я вошел…
64
Извините, конечно, но следователю НКВД того времени, с его неполным средним образованием, такого не выдумать. Они хоть знали, что такое «оперативный план», или ограничивались термином «вредительство»? Или им Ворошилов конспекты протоколов писал? Не годится, показания-то собственноручные…
65
Точнее, «планов поражения» на самом деле два. Второй принадлежит Уборевичу – Тухачевский в своем «плане» с ним спорит и на него ссылается. Но о втором мы знаем только то, что он существует…
66
Цит. по: Кантор Ю. Война и мир Михаила Тухачевского. М., 2005. С 394–398.