Страница 80 из 165
Такой же характер имел и второй номер журнала «Свободные голоса» (июнь 1918 года), после чего из-за опасения репрессий со стороны властей его издание было прекращено.
Ядро кружка в первые годы его существования составляли: Г. П. Федотов, А. А. Мейер, К. А. Половцева, М. В. Пигулевская, П. Ф. Смотрицкий, Н. П. Анциферов. Деятельное участие в нем принимали также историк И. М. Гревс, философ С. А. Алексе-ев-Аскольдов, родственница С. М. Кирова (сестра его жены) старая большевичка С. Л. Маркус, Н. И. Конрад, А. А. Гизет-ти, Н. А. Крыжановская, литературовед М. М. Бахтин, его брат В. В. Бахтин, Д. Д. Михайлов, антропософ Н. В. Мокридин, библиограф Л. Ф. Шидловский, пианистка М. В. Юдина, морской офицер С. А. Тиличев. «Этот кружок, — отмечала Е. П. Федотова, — никак не мог быть назван не только церковным, но даже и православным. Три протестанта, две католички, перешедшие из православия, несколько некрещеных евреев и большинство православных, но православных по рождению и мироощущению, а пока стоящих вне Таинства».
Никакой строго определенной политической ориентации кружок, судя по всему, не имел. Среди его членов было 2 коммуниста, 1 монархист, но большинство надеялось на эволюцию Советской власти. Путь, по которому решили идти кружковцы, был путь широкой пропаганды идеи религиозного возрождения, который только и мог, по их мнению, спасти Россию.
В конце 1919 года на одном из заседаний организации, разросшейся к этому времени до 25 — 30 человек, она получает название «Воскресенье» как символ воскресения, возрождения России.
К 1919 году ядро кружка (около 11 человек) выделилось в братство «Христос и свобода». В отличие от остальных, которые по-прежнему продолжали собираться по вторникам («вторичане»), члены братства стали собираться узким составом и по воскресеньям. Так продолжалось до 1923 года, когда произошел разрыв между кружковцами. Формальным поводом для него явился доклад Г. П. Федотова «О жертве», прочитанный им 6 марта 1923 года, после чего часть «вторичан» заявила, что эти вопросы им «слишком чужды, что они боятся и, вероятно, больше не придут». Вскоре после этого «вторники» прекратились. Что же касается «воскресений», то они продолжались вплоть до декабря 1928 года.
Главная задача, которую ставили перед собой участники кружка, заключалась в том, чтобы не дать большевикам возможности «уничтожения христианской культуры». По свидетельству Анциферова, члены кружка, разделяя экономическую и социальную программу большевиков, вместе с тем считали ее явно недостаточной для «обновления человечества и построения коммунизма», так как она игнорировала религию. Другими словами, они хотели соединить несоединимое, надеясь, что придет время, «когда 1 Мая встретится с Пасхальным воскресеньем». «Основная установка моя в вопросе религия и революция — сводится к следующему: религия не частное и не национальное дело, — отмечал Мейер. — Религия не может быть безразлична к историческим путям человечества. Христианская религия в принципе своем утверждает преодоление индивидуализма, и в этом главный путь смычки христианства с социальной революцией».
Члены кружка, особенно в первый период его деятельности, отрицательно относились к православию и православной церкви, полагая, что в рамках ее невозможно свободное развитие христианских идей. Этому же соответствовали и доклады, прочитанные на заседаниях кружка в 1921 — 1922 годах: об аскетизме, о церковных делах, о еврействе, о коммунизме, о собственности, о Василии Великом и др. «Для меня вторники, — отмечала Половцева, — это та лаборатория, где будет приготовляться идеология современной интеллигенции, которая учтет и религиозность, и коммунизм».
В 1920 — 1921 годах так думало большинство интеллигенции. Советская действительность заставила их вскоре если не переменить свои убеждения, то по крайней мере внести в них серьезные коррективы. «Я в свое время, — писала в этой связи Пигулевская 7 ноября 1922 года, — исповедовала такое убеждение: коммунизм строит здание, и строит без креста, но когда достроит до конца, мы сделаем купола, поставим крест, и все будет хорошо. Я так думала. Теперь иначе. Я знаю, что из ратуши церквей не делают. Теперь строится синагога сатаны, из которой — сколько колоколов ни вешай, ничего не сделать».
С весны 1920 года начинается процесс возвращения «вто-ричан» в лоно православной церкви. Инициаторы кружка все еще оставались вне таинства, но евреи крестились и попадали под влияние своих православных священников, обличавших Мей ера в «Мережковских ересях». Это заставило в конце концов и его самого также вернуться в лоно Православной Церкви.
С закрытием в 1923 году «Вольно-философской ассоциации» (Вольфила), которая использовалась как место встреч участников кружка и подбора подходящих кандидатов для его пополнения и высылкой за границу ее наиболее активных членов (Л. П. Карсавин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский и др.) возможности легальной деятельности «Воскресенья» резко сократились. Чтобы не привлекать внимания ОГПУ, в начале 1924 года решено было собираться не всем сразу, а поочередно, небольшими группами, на квартирах К. А. Половцевой, Г. П. Федотова, П. Ф. Смотрицкого, П. Д. Васильева, Г. В. и И. В. Пигулев-ских.
По инициативе или при непосредственном участии наиболее активных членов «Воскресенья» в 1924 — 1925 годах в Ленинграде был создан и успешно функционировал целый ряд интеллигентских кружков: «Содружество» (из студентов Института им. Лесгафта, руководитель А. А. Мейер), «Кружок переоценки ценностей» (руководитель Г. П. Федотов), «Религиозно-философский кружок» (из бывших студентов и преподавателей Богословского пасторского училища, руководитель А. А. Мейер), «Кружок медиевистов» (руководители И. М. Гревс и О. А. Добиаш-Рождественская), «Культурный уголок» (руководитель П. Ф. Смотрицкий). Однако в состав собственно «Воскресенья» как кружка за все время его существования было введено всего 32 человека: Елизавета Вахрушева, Анна Дмитрук, Алексей Максимович, Анастасия Дедок, Клавдия Некрасова, Тамара Арнсон, Анна Лишкина, Эмилия Лаббе, Татьяна Смот-рицкая, Юлия Цезарева-Боярова, Евгений Иванов, Мария Юдина, Евгения Тиличева-Оттен, Лев Пумпянский, Иван Гревс, Евгения Бахтина, Всеволод Бахтин, Ольга Дедок, Сергей Алексеев (Аскольдов), Николай Анциферов, Алексей Смирнов, Ольга Петрова (Менжинская), Татьяна Гиппиус, Вера Гиппиус, Николай Спицын, Вера Штейн, Иван Шилов, Самуил Дружкин, Вера Дружкина, Сильвия Зильберштейн, София Маркус.
В 1925 году Федотов уезжает за границу, и руководство «Воскресеньем» полностью переходит в руки Мейера. «Александр Александрович Мейер, — свидетельствует близко знавший его Д. С. Лихачев, — это колоссальная человеческая личность». Видный философ, он оказался в то же время неплохим организатором и умел привлекать к себе людей. Где бы ни появлялся этот человек, сразу же около него начинала группироваться интеллигентная молодежь.
"Ни как религиозный мыслитель, ни как просто верующий, Мейер не был ортодоксален, — продолжал Лихачев, — не любил «людей в мундирах», как говорил Достоевский. Мейер воспитывался в лютеранской атмосфере, но считал себя православным (похоронен философ на лютеранском Волковом кладбище). В своем учении о слове, об имени он близок М. Бахтину, с одной стороны, а с другой — имяславческой традиции. На Соловках, кстати, были заключенные из женского имяславческого монастыря, обитательницы которого все погибли поодиночке: их отказ назвать свое имя был расценен как контрреволюционная конспирация.
Самое главное в Мейере — это гениальность самой его личности. Он был способен, встав утром с постели, тут же начать разговор с соседом на общие философские темы. Когда в арестантской роте он читал лекцию, большинство публики не понимало, о чем он говорит, но покорены его обаянием были все.
Он больше состоял из мыслей, чем из тела, не распределяясь поровну меж телом и мыслью.
Распространяя себя на других, он не терял себя, был энергетически собран, как шаровая молния. Он воздействовал на людей всем целостно организованным внешним обликом, внутренне сопряженным с миром его идей. Помню, когда однажды на Соловках ему остригли волосы, он очень стеснялся этим нарушением гармонии внешнего и внутреннего.