Мутабор

– Отлично. Давай-ка, пока анкету поднимают, мы с тобой, Павел Анатольевич, выпьем еще черного кофейку и подготовим план дальнейших действий.

– Вот так тупо сидеть и ждать! – попросив секретаршу сделать кофе, нервно заходил по кабинету Петр Анатольевич. – У меня нет на это времени.

– Сидеть в защите, Петр Анатольевич, – это не значит тупо ждать, что сделает противник. Мы должны быть готовы ко всем возможным вариантам развития партии.

9

Вышел от Карабанова Федор Сергеевич в приподнятом настроении. «Все-таки, – думал он, – как великолепно шахматы могут расцвечивать жизнь, развивать фантазию и поднимать тонус, хотя сами черные и белые фигуры ограничены полем в шестьдесят четыре черно-белые клетки».

«Удивительно красивая, глубокая и оригинальная игра», – проходил он мимо витрин с белоснежно-хлопковыми сорочками и шелковыми галстуками, мимо подарочных наборов чая, кофе, табака и шоколада в золотистых упаковках. Мимо тростей с серебряными набалдашниками и трубок с янтарными мундштуками, – все вокруг сразу засверкало новыми красками и смыслами.

Час назад он просто хотел бесславно покинуть поле боя, но вдруг на авансцене кабинета П. А. Карабанова появился прыщавый подросток и бросил ему в лицо шахматную перчатку.

И тут уже, поставленный в ситуацию цейтнота и почувствовавший азарт борьбы и щемящее чувство начала шахматного сражения, Бабенко увлекся так, что забыл про все остальное на свете.

Вернувшись домой, Бабенко еще долго думал о шахматной задачке-шестиходовке и не мог уснуть. В голову лезли разные мысли. Он ворочался, искал удобную позу на поле кровати, поджимал конем ноги, сдвигал по диагонали одеяло. Периодически взбивал подушку, придавая ей форму то слона, то ладьи, а то и короны ферзя, в надежде, что она принесет ему шахматную славу, а конь унесет в мир сновидений.

Глава 2

Мобильный

1

– Что за дерьмо?!

Не успел наступить очередной понедельник года Белого Тигра, как я одной ногой уже вляпался в собачье дерьмо, а другой вступил в кровь – может быть, тоже собачью. Когда изо всех сил несешься к вышедшему из театра клиенту, сжимая под мышками дышла, не особенно смотришь себе под ноги. Главная забота – чтобы клиент предпочел именно твою кибитку старомодному кебу и новомодному авто. Да и потом, некогда думать о своих ногах. Сначала надо опередить конкурентов, а потом договориться о цене, усадить поудобнее, накрыть шерстяным пледом в клеточку. И все с лучезарной улыбкой в тридцать два, или сколько их там осталось, карата-зуба и под косые, в тридцать две соринки, взгляды других, менее расторопных рикш. Фары встречных авто, как прожектора, рассыпают блики на шахматном пледе. Всё – игра началась.

– Куда вам, мистер? А, на вокзал?! Но сначала заскочить на пару минут домой за документами и сумкой? Как скажете, мистер! Хозяин барин! Кто платит, тот и заказывает музыку!

Вперед, вперед – волка ноги кормят! Сердце, бешеное, как зверь, рвет своей алчностью на куски окружающую реальность. Главное в нашем деле – быть мобильным, постоянно двигаться. Недаром же наша кличка у таксистов – «мобильные». Есть автомобильные, веломобильные, а мы просто мобильные.

Это потом я, будто не волейбольный, а валидольный, буду не спеша тащиться домой через весь город. Или, оставив свой драндулет на стоянке, философствуя и меланхольничая, буду стоять, опустив голову и тяжело дыша, как загнанная лошадь… мечтая – сейчас бы сюда ведро-другое воды…

А пока я мчусь во весь галоп, подгоняемый алчным сердцем, про ноги и вовсе следует забыть. Кручу что есть силы, молочу, отталкиваясь от асфальта, выкидывая голень вперед от бедра, стараясь приземлиться на пятки, чтобы ступни не свело судорогой. И здесь быстро должны крутиться не только четыре конечности, но и голова. Чем быстрее домчусь, тем меньше боли и досады. Обиды оттого, что опять не подсуетился и маловато грошей заработал.

В такие минуты телесного напряжения лучше вообще забыть о том, что ты человек, и представить себе, что ты лошадь. Лошадь Пржевальского. Мол, терпишь, не приживаясь к чужому месту, чужим повадкам. А сам так и остаешься в душе диким, потому что все тебе здесь чуждое. Нет гор и бурных, необузданных ручьев.

Благо скала вокзала не так далеко от Александрийского театра. Всего-то две трети Невского. Да и дом совсем близко, как выяснилось. Всего в паре-тройке кварталов отсюда, на Большой Конюшенной. Вот и домчались.

2

Я стою возле дома клиента, обалдев от восхищения. Это же не дом, а целая крепость с башнями! Запрется мой сеньор за стальными дверями в этой крепости, как потом его выкуривать?

Я нервничаю, курю. Пару раз меня кидали, уходя через проходной подъезд. А Бог, как известно, любит троицу. Не тройку, а троицу. Нервничая, я внимательно слежу, как лифт по вынесенному наружу коробу лифтовой камеры поднимается вверх. Первый, второй, четвертый этаж. Вот зажигается свет за тюлевой занавеской в окне квартиры.

Клиент, видимо, попался богатенький. Костюм на нем дорогой, блестящий, и штиблеты под цвет тросточки. Сразу видно, франт. Совсем даже не торговался. Наверняка цена его волнует так же мало, как и красоты города. Всю дорогу трепался с кем-то по телефону, а по сторонам совсем не смотрел. Сразу видно, местный нувориш.

А я приезжий рикша, тоже новенький в своей артели. Приехал из Кашевара покорять красивую европейскую жизнь. Прилетел – как осел в Диснейленде – на самолете из городка, некогда превосходившего богатством обе столицы русской империи. Теперь он – захолустное, пыльное, провинциальное местечко. И не то чтобы у нас там не на что было жить. Продуктовая корзина, включающая фрукты и зелень, стоит гораздо дешевле, чем в России. В общем, с голоду не умрешь в любом случае. А имея свой огород – так вообще обожраться можно, живешь как в шоколаде. Только земля, машина или квартира стоят очень дорого. О-го-го как в цене они! А еще калым нужно за невесту отдать. И за дом, в который невесту необходимо привести. В общем, без денег не жениться, а какое будущее без жены?

Но самое противное, что даже при наличии денег невозможно свободно купить землю и дом. Замучают с проверками из полиции. Где и откуда взял? Не продавал ли наркотики и так далее. А если год-другой проработал в России, то у тебя и алиби есть.

Так и живем. Крутимся потихоньку. Хотя бизнес нуворикшей сугубо второсортный, второстоличный, но все-таки центрально-городской. Он – наш бизнес – совсем недавно прижился. Сначала у театров и клубов появились старинные автомобили, потом велорикши, а затем и мы составили конкуренцию кебам.

Обратная эволюция, так сказать, на глазах. От двигателей к велосипедам, от великов к лошадям, а от тех и до ослов недалеко. Наверное, ослом я и стану, когда за всей этой беготней растрачу силы и энергию молодости. Надорву мышцы и сухожилия, поврежу голеностоп и буду плестись дальше по жизни, как ишак. Пока меня не пристрелит за ненадобностью радикулит. А встречный ветер и тяжелый труд повыбьют из головы последние мысли и мечты.

3

А богачи уже при жизни могут осуществить все свои мечты и фантазии. Хочешь – здесь, а хочешь – в Сан-Тропе. Вот он, выходит со своей дорожной сумкой на колесиках. Довольный и лощеный, тащится по мощеной тропинке. Пальто в пятнышках, как у породистого оленя. Подошвы мягкие, шаг вкрадчивый, а сумка – маленькая тележка, с ручкой, изящной и изогнутой, как оленьи рога. Мне бы такую катать – одно удовольствие!

– Вам помочь? – спрашиваю и тут же, не дожидаясь ответа, хватаю и закидываю сумку в тарантас. Затем снова накрываю барина пледом, берусь за дышла и – вперед с ветерком.

Не подсуетишься – не получишь чаевых. Иногда и лошадям приходится включать мозги и работать руками. Богатеи – они сегодня ценят вещи эксклюзивной ручной работы. Дорогие и неповторимые там разные штучки. Хенд-мейд. А чем фут-мейд хуже хенд-мейда? Чем ножная работа хуже ручной, если есть такая же возможность выпендриться и отличиться от прочих обывателей? Сначала посмотреть на кукол-актеров, а потом и прокатиться с ветерком по центральным улицам города на чужом горбу. Тем более им не привыкать сидеть на чужой шее.