Лилипут

Лоулесс пытался подниматься бесшумно, но в мертвой ночной тишине сделать это оказалось практически невозможно. Шериф махнул рукой на предосторожности — тот, кто затаился на втором этаже, все равно уже знает, что он здесь. Поднявшись наверх, Чарли остановился в нерешительности — куда дальше? Здесь три комнаты и ванная. Лоулесс сразу же отбросил ванную и отправился в ближайшую комнату. В обеих спальнях свет. С минуту он прислушивался, надеясь уловить какой-нибудь звук. Резко рванув дверь, он в одно мгновение оказался в комнате. С двухъярусной детской кровати свисала белая ручка одной из дочерей Холистера. Из руки, прямо из сгиба локтевого сустава по уже проторенной алой дорожке одна за другой стекали капельки крови. Пробежав по большому кольцу, как по трамплину, они срывались, падая в лужу около фута в диаметре. Лоулесс как завороженный смотрел на капли, словно живые существа, спасающиеся с тонущего корабля. Кап-кап-кап. В удушающей атмосфере комнаты капли, казалось, падали на обнаженные нервы Лоулесса. Второй дочери нигде не было видно. Нижняя кровать была смята, что указывало на то, что девочка ложилась спать. Шериф заскрежетал зубами. Теперь он был полностью уверен в словах Донера — семья Холистер погибла. Таким же образом, как погибли Энн Шилдс, Пит Андерсон и Саманта Тревор. Размышления были прерваны смехом. Тот же самый шуршащий старческий смех. Из соседней спальни. Лоулесс метнулся туда. Его взбесило это странное, не к месту, веселье. На мгновение он задержался у двери и услышал… стон Ларри Донера.

Лоулесс ворвался в комнату, держа в вытянутой руке оружие. Ларри лежал на полу, свернувшись калачиком, и держался за живот, как будто его ударили в пах. На кровати лежал сын Холистеров, укрытый одеялом. Мальчик лежал с открытым ртом и казался спящим. Но шериф не обманывался на этот счет, хотя крови пока не заметил. Больше вроде никого не было. Спальня была небольшая, спрятаться человеку здесь было просто негде. Кто же смеялся? Еще внизу Лоулесс буквально физически ощутил чье-то присутствие, тем более что смех повторялся несколько раз, и Чарли не мог ослышаться. Он не спешил к Донеру, боясь совершить какую-нибудь оплошность с роковыми последствиями. Но Ларри неожиданно зашевелился, с трудом оторвав голову от пола.

— Шер… шериф, осторожно… — Он хрипел, слова появлялись, словно редкие капли из почти выжатой тряпки. — Он… больно…

Лоулесс опустился на колени возле парня:

— Что случилось, Ларри? — Чарли видел через расстегнутую куртку, что рубашка на груди и животе насквозь пропитана кровью.

Донер по-прежнему сжимал руками живот. Рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы, глаза бессмысленно смотрели вперед.

— Шериф… — снова прохрипел Ларри. Силы покидали его. — У него белая… белая…

— Что белая, Ларри? У кого? — Лоулесс то и дело поднимал голову, осматривая спальню. Ничего не изменялось.

— Белая борода. Он маленький… он… он где-то спрятался… он…

— Ларри, мальчик! Что ты говоришь? Кто он?

— Старик… очень маленький старик. В плаще. Он…

— Но здесь никого нет, Ларри. Только мертвый сын Холистеров…

— Он спрятался… Он может… спрятался… осторожно, шер…

— Ларри, постарайся, изо всех сил постарайся! Что здесь произошло? Здесь кто-то был? Кто-то чужой?

— Карлик… с белой… бородой. Он… осторож… Это он убил… Холис… и меня… тоже…

— Господи, Ларри, здесь же нет никого! Какой карлик? Может, ты ошибся? Ларри… — Лоулесс тряхнул его. Донер молчал. — Ларри, скажи что-нибудь! Не умирай! Лок поможет тебе. Только потерпи, и мы еще погуляем на твоей свадьбе! Ларри! — Чарли понял, что парень мертв. Он заметил, что Донер лежит в луже крови. Лоулесс сам испачкал кисти рук. Ларри не дышал. — О Господи, мальчик мой, зачем я отправил тебя одного? Вот старый дурак! Зачем? Не умирай!

Лоулесс поднялся. Он вслушивался и всматривался. Никого. Ларри, может быть, и бредил, но он и сам слышал чей-то смех! Окна были закрыты изнутри, такой мебели (большого шкафа), где мог бы спрятаться человек, нет. Лоулесс подошел к кровати и осторожно приподнял одеяло. Так и есть. Верхняя часть тела в крови. Одеяло лишь прикрывало весь этот ужас. Мальчик умер. Кровь давно запеклась. «Странно, — подумал Чарли, — а одна из его сестер, кажется, недавно была жива. Во всяком случае, кровь еще сочится из тела». Шериф посмотрел на Ларри. Тут он вспомнил, что в спальне девочек была только одна дочь Холистера. Шериф бросил прощальный взгляд на своего мертвого помощника и вышел из спальни.

Свет он нигде не выключал. Лоулесс пошел к ванной. И не ошибся. Вторая девочка оказалась здесь. По-видимому, кровотечение застало всех спящими, а она по какой-то причине проснулась или ей не спалось. Наверное, девочка решила, что порезалась, и пошла в ванную смыть кровь. Там смерть и настигла ее. Она была самой младшей в семье — семь лет. Она лежала под раковиной, держась рукой за правое предплечье, откуда и выходила кровь. Волосы разметались, голова запрокинулась, ночная рубашка задралась, обнажив тонкие детские ножки. Оставив свет включенным, шериф вымыл руки и вышел на улицу.

Доктор Лок нервно вышагивал вокруг «форда». На его лице отразилось неописуемое облегчение, когда он увидел шерифа. Живого шерифа. Он сделал несколько быстрых шагов к Лоулессу:

— Чарли, почему так долго… — Он резко запнулся.

— Холистеры мертвы. И Донер тоже. — Шериф заметил, что Лок смотрит на него… не как всегда.

— Чарли…

— Ты слышишь? Ларри тоже мертв! Точно такая же смерть. Полная потеря крови. — Сообщение, казалось, пролетело мимо ушей дока. Он продолжал очень странно пялиться на шерифа. — Марк, ты что, уснул, черт возьми? Донер погиб! А ведь был жив, когда звонил. Ты меня слышишь, Марк?

— Да-да. Я слышу… — поспешно пробормотал Лок, быстро закивав головой.

— И я слышал смех! Твою мать, кто-то смеялся. Но я никого не обнаружил наверху, кроме мертвых детей и умирающего Ларри. Он что-то бормотал, но я, ей-богу, не понял, что он хотел сказать. Он же был жив, когда позвонил, а Холистеры погибли, судя по всему, ночью. Ни черта не понимаю!..

— Чарли!.. — взвизгнул Лок. — Я бы не ходил в этот дом!.. Слышишь, Чарли? Я бы не стал этого делать, — бормотал доктор.

— Господи, Марк! Да что с тобой?

— Никого туда не впускай. Никого! — продолжал Лок. — Видишь, ты сам говоришь — Донер был жив. Потом умер. Он слишком долго находился в этом доме.

— Прекрати нести чушь, док, лучше пошли, осмотришь людей. Чем черт не шутит, вдруг…

— Я никуда не пойду! — заорал Марк. — Я не покажу и носа в этот дом!

— Не ори, — приказал шериф. Затем добавил, больше обращаясь к самому себе: — У парня, видать, истерика. Я понимаю!

— Не говори обо мне в третьем лице.

— Успокойся, Марк. — Лоулесс положил руку на узкие покатые плечи доктора.

— Успокойся?! — гаркнул Лок. — Успокойся? Ты видел свое лицо? Видел? И ты мне говоришь «успокойся»?

— Ну и что такое с моим лицом? — Лоулесс вымученно улыбнулся.

— Ты еще спрашиваешь? — Лок замолчал на мгновение, потом нервным, срывающимся голосом процедил: — Да ты помолодел лет на пятнадцать!

В первое мгновение шериф недоумевающе смотрел Локу в глаза, не понимая, то ли Лок не к месту пошутил, то ли он сам чего-то недопонял. Доктора била мелкая дрожь, и он был совершенно серьезен. Нет, Марк не такой человек, чтобы шутить в подобной ситуации.

— Не понял, — выдавил из себя шериф. — Что ты несешь?

— Я говорю, что ты помолодел! Ты сейчас моложе меня.

— Тебе плохо, Марк? — Лоулесс по-прежнему не понимал, что имеет в виду Лок.

— Нет, мне очень плохо, Чарли. Но я говорю то, что вижу. Ты… изменился после того, как побывал в доме Холи-стера. Изменился, Чарли… Помолодел.

— Да что ты такое говоришь? — Непонятно почему, но Лоулесс испугался по-настоящему этих расширенных глаз врача, который был похож сейчас на сумасшедшего.

— Ты думаешь, я сам верю тому, что вижу? — прошептал Лок. — Как бы не так. Я не верю. Но тебе, Чарли, сейчас не пятьдесят. Тебе сейчас намного меньше. И этого не может быть.