Три войны

Как он там? Регулярные поиски, проводимые с помощью установки, пусть короткие, не давали результата, но в том, что сын жив, глава института был уверен на все сто процентов, и здесь он опирался не на собственные ощущения и призрачную надежду, а на слова своей младшей. Однажды он в который раз разругался с женой, к сожалению, семейные склоки стали частыми гостями в их доме. Казалось, исчезновение сына должно было сплотить их — горе как-никак общее! Ан нет, отношения с женой пошли наперекосяк. На ругань вышла Ольга, увидев дочь, супруги замолчали. Девочка постояла несколько минут в дверях, бросая на родителей строгие взгляды.

— Андрею бы не понравилось, что вы цапаетесь, — сказала она после затянувшейся паузы. — Ему и так нелегко, а тут еще вы грызетесь.

— Откуда ты знаешь, как там Андрею? — осторожно спросила жена, бывшая в курсе последних изысканий мужа.

Ольга, закрыв глаза, положила правую руку на сердце.

— Чувствую, — холодно произнесла она и ушла в свою комнату, следом поцокал когтями по паркету Бон.

Елена Петровна без сил опустилась на стул и разрыдалась…

— Илья, я не могу так больше…

А он? Он может? Каково ему? Или жена считает, что он стальной? Мало ему на работе неурядиц — вокруг института закрутилась непонятная карусель. Богородцев, обещавший прислать нового начальника службы безопасности и появиться сам, так и не выполнил ни одного из своих обещаний. Благо финансирование не урезали. Тут жаловаться грех, золотой дождь не оскудевал, но любые попытки связаться с олигархом заканчивались безрезультатно. Приходилось крутиться самому и накручивать хвосты подчиненным, что совсем не прибавляло им душевного спокойствия. Хрен бы с ней, с работой, но еще Лена принялась постоянно его точить… Чего она добивается? Она не может? Как будто ему легко? Когда в его кармане лежали какие-нибудь таблетки? Теперь лежат, что-то сердечко начало пошаливать…

Работа, жена, дочки, Андрей и опять дочки, точнее одна — младшая. Илья Евгеньевич долго не решался показать свои записи специалистам. Но, попав в Первопрестольную, решил разыскать, раз подвернулась такая оказия, школьного товарища. Закончив дела, связанные с проблемами института, Керимов засел за Интернет. Опыт подсказывал ему, что через Сеть можно найти чуть ли не самого Господа Бога. И точно, Гугл на забитые ФИО выдал кучу ссылок, три из которых касались объекта поиска, причем в двух указывалось место работы искомого товарища. Дальнейшее было делом техники, шампанского и большой коробки конфет… Ярый как был кобелем, так им и остался…

Своими словами Копылов косвенно подтвердил предположения относительно связи между Ольгой и Андреем, придумать бы, как использовать ее, пока он «рулит» институтом и может воспользоваться административным ресурсом.

Достав из кармана КПК, Илья Евгеньевич принялся набрасывать схему и компоновку установки, водитель, занятый наблюдением за скользкой дорогой, не мешал пассажиру. В предложенной молодыми сотрудниками схеме была некая незавершенность, больше двух месяцев Керимов, который привык и умел видеть картину целиком, никак не мог вычленить мешающую восприятию «соринку» и завершить компоновку. Что-то они делают лишнее, под тихий напев «Ретро-FM» и «Зеленоглазого такси» на экране расчерчивалась очередная векторная диаграмма.

Отложив в сторону КПК, Керимов уперся затылком в высокий подголовник, струи мелкого, промозглого весеннего дождика били по крыше и окнам автомобиля.

«Дюша, задал ты мне задачку, — взгляд Ильи Евгеньевича скользнул на потемневший экран карманника, перешедшего в экономный режим. — Вернуть бы прошлое, жаль, что это невозможно. Погодите… — казалось, „карманник“ сам прыгнул в руки хозяина, — а почему мы в расчетах используем обратное векторное направление времени? Вектор направления, по сути дела, может идти в обратную сторону от нашего. Как вести отчет? Вот где закавыка и ошибка, время не может быть отрицательным! Расчет и отсчет надо вести не с отрицательных величин, а с положительных».

Где-то на задворках сознания промелькнула ругань таксиста, проклинающего олухов, устроивших ДТП, и организовавшуюся пробку. Отрешившись от окружающего мира, Керимов рисовал диаграммы, перемежающиеся формулами.

…Ночь прошла беспокойно. Илья Евгеньевич полностью выговорил весь свой лимит на мобиле и два раза спускался в холл гостиницы пополнить баланс. Не уснувший сам, он не дал поспать остальным, новые идеи требовалось немедленно довести до персонала. Выдернутый из теплой люльки Сашок просил уточнений и ругался, что начальство не взяло с собой ноутбука, КПК наотрез отказался отправлять по электронке расчерченные хозяином схемы.

Россия. Н-ск

Минуты до приземления семьсот семьдесят седьмого «боинга» в родном аэропорту, казалось, тянулись вечно. Не успели шасси самолета коснуться взлетно-посадочной полосы, как Керимов включил мобильник. Нашедшее станцию устройство разродилось целой серией эсэмэсок о пропущенных вызовах. Прервав поток сообщений, на экране телефона высветилось лицо супруги:

— Да, дорогая.

— Илья, ты где? — В голосе жены скользили панические нотки. Случилось что-то страшное.

— Только что прилетел, еще в самолете.

— Илья, — в трубке послышались рыдания Елены и тонкое поскуливание Бона, — немедленно приезжай домой.

— Что случилось? — На лбу отца семейства выступили мелкие бисеринки пота.

— С Олей плохо!

— Новая, семнадцать! — запрыгивая в первое же такси, крикнул Керимов, бросив водителю стодолларовую ассигнацию. — Гони!

— С гаишниками сами разговаривать будете? — флегматично спросил таксист.

— Насрать на гаишников, — из портмоне были извлечены еще двести баксов, — гони!

— Хозяин барин, — процедил таксист и придавил педаль газа. Машина сорвалась с места.

— Илья! — Зареванная жена схватила его за руку и потащила в детскую. В ноги бросился поскуливающий Бон.

Ольга в позе эмбриона лежала на полу посреди детской комнаты… и светилась призрачным сиянием, каким светятся ночью гнилушки. В помещении ощутимо пахло озоном, волосы Керимова-старшего встали дыбом. Между дужкой очков и правым виском проскочил разряд.

— Ох ты! — выдохнул он и выскочил из комнаты. — Лена, тащи проволоку из кладовки, попробуем заземлить Ольгу на систему отопления.

— Не надо, — Ольга вытянула ноги, — не надо, — тихо повторила дочь, вставая на колени, — закончилось все, я только посплю.

Девочку повело в сторону, одним прыжком Илья Евгеньевич оказался рядом и подхватил дочь на руки:

— Солнышко, что с тобой?

— Дядя сказал, что все…

— Какой дядя?

— Не знаю, он сказал, что Андрей это не специально сделал. Он еще не умеет, я не все поняла.

— Солнышко, с каким дядей ты говорила?

— Не знаю, он был здесь, — Ольга, не открывая глаз, коснулась головы, — он сказал, что Керру не место тут… Я посплю.

— Какому Керру, Олюшка, про какого Керра ты говоришь?

— Так дядя называл Андрея. — Ольга на секунду открыла глаза. Илья Евгеньевич чуть не выронил дочь из кольца рук, вдоль его позвоночника пробежал отряд мурашек размером с кулак. На какое-то мгновение ему показалось, что у Ольги вертикальные, как у кошки, зрачки. Нет, только показалось. Он уложил дочку в кровать и накрыл одеялом.

На поясе завибрировал телефон.

— Слушаю, — устало произнес Керимов, достав и приложив мобильник к уху.

— Илья Евгеньевич, — бодрый голос Сашка неприятно резанул по нервам, — где вы потерялись? Ждем только вас.

— Без меня, — поправив одеяло и почесав за ухом Бона, ответил он.

— А как же установка? — обескураженно спросил Сашок.

— Делайте, что хотите, меня нет. Компоновка установки на ваше усмотрение… — Отключенный телефон лег на стол школьного уголка.

— Илья…

Керимов обернулся на голос жены.

— Лена, не сегодня, — ответил он, сделал два шага к выходу и захлопнул перед носом супруги дверь в детскую. — Спи, солнышко, — усевшись на пол и привалившись спиной к боковине кроватки, здоровенный мужик, не привыкший отступать под ударами судьбы, беззвучно заплакал.