Три войны

— Его здесь нет, — сказала Ольга.

— Как нет, а где же Андрей? — удивился Илья Евгеньевич. Операторы и гебисты бросили на девочку заинтересованные взгляды.

— Там! — Изливающая на мир голубой свет планета скрылась за большим облаком. — Там, — повторила Ольга, указав пальцем на появившуюся из-за облака планету.

Нелита. Андрей…

Яркие звезды над головой и холод, собачий холод, сковавший все члены мертвой хваткой. Хоть бы каплю тепла. Амулет вытянул все, до самой последней капли. Андрей с трудом выполз на берег. Куда его на этот раз занесло?

Цепляясь руками за тонкие ветви кустов, напоминавших земной тальник, и оскальзываясь по влажной глине, он подтянул непослушное тело до сухих листьев, устилавших землю на небольшом бугре. Тарг! Зубы выбивали чечетку. Над головой хлопнули крылья какого-то ночного летуна. В нескольких метрах справа раздался булькающий звук. «Бульк, бу-у-ульк», напряглись одеревеневшие мышцы, на некоторое время исчезла дрожь. Взгляд выхватил странное существо, сидевшее у самой кромки воды и глинистого берега. Смесь жабы и ротана. Если переднюю часть существа можно было отнести к земноводным, то широкий рыбий хвост и мелкая чешуя, начинающаяся сразу за перепончатыми лапками, приподнимающими зубастую пасть вверх, отметали выдвинутое предположение. Жаборотан раздул горловой мешок, громко исторгнув из себя «бу-ульк, бу-у-ульк». Клич заводилы подхватил целый полк горластых товарок, ночь наполнилась перепевом рыболягушек.

Напряжение, сковавшее Андрея, отпустило, он лег на укутанную листьями землю и перевернулся на спину. Допрыгался… Но кто знал, что так получится? Тварская побрякушка! Правая рука стукнула по груди.

— Хр-р, а-а-а. — Боль, заставив скрючиться в позе эмбриона, как яркая вспышка пронзила межпланетного путешественника с головы до пят. В груди полыхнул раскаленный вулкан. — А, хр-хр, — пытался отдышаться Андрей.

Заслышав посторонний звук, на некоторое время замолчали рыболягушки. Через пару минут откуда-то издалека донесся «бульк» запевалы, рядом тихо плеснула вода, и многоголосый хор разорвал хрупкую тишину.

Дождавшись, когда погаснет пламя боли, Андрей осторожно приподнялся на локтях и осмотрел себя. Вроде ничего, если не считать того, что грудь и живот извазюканы в какой-то засохшей грязи. Мгновением позже пришло понимание, что это не грязь, а запекшаяся кровь. Где он мог пораниться? Память отказалась что-либо подсказывать. Между тем, как его буквально всосало в воронку портала, и моментом, когда он очнулся на обледеневшей кочке у самого берега непонятного то ли озера, то ли болота, зияла пустота. Интересно, сколько тушка кустаря-самоучки от магии провалялась во льду и осклизлой тине? И откуда взялся лед? Надо хорошо постараться, чтобы найти и вляпаться в ледяной кусок посреди теплого лета. Хотя лед мог появиться в виде остаточного явления примененного заклинания переноса. Вероятно, так оно и было.

«И все же непонятно, откуда кровь? — размышлял Андрей. — Я очухался лежа на спине».

Он осторожно опустился на спину, грудь отозвалась ноющей болью. Боль накатывала волнами, Андрей внимательно прислушался к себе. Создавалось впечатление, что он — не он, а только мелкая часть бывшего драконьего оборотня. Львиная доля «я», та энергия, понимание окружающего и мироощущения, к которым он привык и с которыми слился, будучи в драконьем облике, остались за гранью, в «кармане» изнанки, куда до этого складывалось оружие, деньги и особо ценные вещи. Душа стремилась вернуть потерянное, но все попытки найти утраченное натыкались на непреодолимую стену.

Стена, не пускавшая к оставленной половине «я», стояла крепко, чтобы сломать преграду в сознании, требовалось пробиться в астрал, но в таком состоянии о подвиге можно было не думать. Сжатая в кулак рука ударила по земле, движение отозвалось новой порцией боли, грудь как будто облили кипятком. Сколько можно терпеть? — решение заглушить чувствительность нервных окончаний пришло само собой. Сказано — сделано, он, насколько возможно, расслабился и нырнул в сэттаж. Через мгновение выпав из него.

Нескольких секунд хватило, чтобы впасть в шок от увиденного, утратить концентрацию и вспомнить некоторые детали недалекого прошлого. Было от чего впечатляться. Внутренние хранилища магического резерва были пусты, ни капли маны у него не осталось. АБСОЛЮТНО! Такое чувство, что его выжали досуха и еще подсушили феном. На фоне этого открытия нарисованное черным цветом солнце шрамов на груди от вырвавшегося на свободу амулета казалось мелочью. Стены забвения треснули, открыв дорогу обрывочным воспоминаниям.

…Выстроенные в строгой последовательности руны смотрелись как ограненный кристалл, превратившийся из невзрачного алмаза в драгоценный бриллиант. Синей вспышкой полыхнули силовые узлы, замерцали грани…

В центре груди будто вулкан проснулся — разрывая кожу, из небытия на поверхность вырвался медальон с красным камнем…

А где таргова хренотень? Андрей вновь нырнул в сэттаж. «Таргова хренотень» была на месте, желтая скотина натворила дел и растеклась по ребрам безжизненной кляксой. Странно, в амулете не ощущалось волшебства, красный камень, вросший в тело в районе солнечного сплетения, больше всего напоминал костяной нарост, а не пульсирующий бесконечной мощью магический артефакт. Приплыли… к чему только? Андрей попробовал нащупать внешние источники энергии и чуть не выпал из транса во второй раз.

Мир был наполнен энергией. Магическое поле кипело маной. Жалкие ручейки, которыми он подпитывался на Иланте, не шли ни в какое сравнение с полноводными реками, протекающими здесь, один астрал мог дать больше, но зачерпнуть из «реки» не получилось. Мана не желала «даваться в руки», она как будто отстранялась от Андрея, вытекая из захвата, словно вода между пальцев.

Ни вторая, ни третья попытки не принесли результата, источники магии не желали его питать. Что делать? Без маны невозможно сменить ипостась. Андрей представил себя в истинной сущности…

Крик, полный боли и отчаяния, заставил заткнуться болотных певцов, рыболягушки споро юркнули под защиту озерных глубин. Пришедшие на водопой, невидимые из-за дымки испарений, животные решили погодить с утолением жажды. Топот ног, лап, треск ломаемых кустов свидетельствовали о поспешном бегстве от непонятной опасности. Желтовато-серебристый свет ночного светила, больше известного Андрею под именем Хелита, залил небольшую полянку на берегу озера легкими лучами. Око Богини Смерти с любопытством пыталось рассмотреть странное существо, напоминавшее человека. От представителей двуногого племени существо отличалось двумя короткими обрубками, торчащими из спины, удлиненной шеей, на которой оно пыталось удержать массивную голову, и крупной чешуей, взрезавшей кожу на руках и ногах. Упав на землю, существо всхлипнуло и постепенно приняло форму обычного человека. Око богини двинулось по небосводу извечной тропою, а человек остался лежать на земле в неудобной позе. Глубокие борозды взрыхленной острыми когтями земли сохранили воспоминания о химере, посетившей берег озера.

Озерная гладь у самого среза пошла рябью, на поверхности воды показалась морщинистая морда. Круглые лягушачьи глаза пару минут вращались из стороны в сторону, после чего, не обнаружив опасности, на берег выбрался первый представитель рыболягушечьего племени. За первым разведчиком на влажную глину полезли сотни соплеменников. Прерванный концерт продолжился. Темными бесшумными тенями возвращались к водопою жаждущие воды животные. Облепленная кровососущими насекомыми, фигура человека не шевелилась, но высосанная кровь не шла впрок мелким тварям, они отваливали от неподвижного тела и падали замертво.

Утренняя свежесть и первые солнечные лучи взбили перину накрывшего горную террасу и небольшое озеро густого тумана, молочное облако которого, уступая заре, постепенно редело, рвалось клочьями и сползало со склонов. Дневное светило, поднимаясь вверх, заставило, сверкать бриллиантовым блеском снежную шапку исполинской горы, по пологому склону которой, подобно гигантским ступеням, спускались вниз десятки заросших лесом террас.