Когда прольется кровь

— Прекрасно, воин, — бросил бан. — За что борешься, скажи. Ты должен умереть, разве что убежишь. — Пенге Афра усмехнулся. — Но я знаю, ты этого не сделаешь, Лист.

Он напал сразу же, как только произнес последнее слово. Блестящее острие повисло в воздухе. И опустилось. Лист блокировал удар, ткнул кароггой, подавшись вперед. Бан перекинул топор из одной руки в другую, концом топорища попал Листу в руку. Лист зашипел, немного отступил.

— Ты давно не дрался, мастер, — сказал Пенге Афра. — А я тренировался ежедневно. Может, ждал этого боя? Ты же поклялся…

Магвер снова кинулся вперед, собрав все силы, напрягая мускулы. Но передвинулся, может, на пол-ладони и упал на землю, тяжело дыша. Перед глазами заплясали черные пятна.

«Словно клочья сажи», — подумал он.

Теперь нападал Лист. Закрутил кароггой, симулируя обманный удар сверху, а когда бан собрался принять удар, легко обошел острие топора и рубанул Пенге Афру в грудь. Острие разорвало бану йопан. Пенге Афра выругался, отбил следующий удар. У него была неудачная позиция. Очередной удар карогги попал ему по руке. Бан попятился.

«О Земля, — подумал Магвер. — Он не может убить бана, не может…»

Лист прошмыгнул под опускающимся топором. Плечом ударил Пенге Афру в живот. Бан охнул, выпустил оружие, схватил Дорона, и они покатились по земле.

В руке Листа мелькнул каменный нож. Острие проехало по щеке бана, пометив его лицо кровавой чертой. Дорон пнул его в живот, потом ударил кулаком по лицу. Бан закружился, но избежал следующего удара, рука Листа прошла над его головой.

— Ты не можешь меня убить. — Из горла бана вырвался смех. Кровь из рассеченной щеки текла по бороде.

«Не можешь! Не можешь! — тихо простонал Магвер. — Разве что я встану…» — Он снова попробовал подняться.

«О Земля, сделай так, чтобы это наконец кончилось!»

— Ошибаешься, Пенге Афра, — впервые заговорил Лист. — Ты глуп, так же как глуп был до сих пор я. Но я прозрел. Только что. — Магвер не видел лица Дорона, но в голосе Листа уловил веселую нотку. — Я могу тебя убить, Пенге Афра. Именно тебя. Я знаю.

Лицо бана застыло. Его исказила гримаса страха, смешанного с недоверием и ненавистью.

— Ну так убей! — И он кинулся к упавшему на землю топору.

«Что он говорит? Что ты говоришь, Лист?! Зачем ты обманул его? Или, может, внезапно в этот страшный миг ты обрел какую-то истину, прежде скрытую, какой-то след, до той поры недоступный твоим глазам? Что ты говоришь?»

Теперь уже в этом бою не было ни крохи спокойствия и холода, ни щепотки ожидания слов. Человеческая мысль как бы вытекла из их разума, чтобы не затеряться в кипящей там чудовищной ненависти. Животный инстинкт овладел душами и телами, каждым движением мышц, дрожью руки, каждым ударом и защитой.

Невероятно!

Бальд Афра и его пестуньи вышли наконец из своего угла. Приблизились к дерущимся — вероятно, для того, чтобы лучше наблюдать за схваткой. Но лицо мальчика не дрогнуло. Двигались лишь голубые глаза, следя за ходом поединка. Наследник не обратил внимания на беспомощно лежащего Магвера.

О чем думает этот мальчик, глядя на отца, сцепившегося с противником в смертельном бою? Боится? Молится за его жизнь? Желает смерти? Ведь когда умрет Пенге Афра, он, Бальд Афра, станет властелином Даборы.

Магвер почувствовал, что новая мысль возникла в его голове, вначале где-то далеко, на самой границе разумения, тонкая, нетвердая, путаная. А потом мгновенной вспышкой охватила все сознание. Он понял.

Он смотрел на бьющегося с Листом бана и на его сына, наследника, всегда стоявшего перед толпой со связанными руками, наследника, который после смерти отца станет баном.

Пенге Афра тяжело дышал, топор в его руках рассекал воздух не так быстро, как в начале боя. Лист, казалось, не знал усталости. Он напирал на противника все сильнее, уже оттеснил его к пылающей стене дома. Огонь догорал, но еще пожирал сухие бревна с достаточной силой, чтобы преградить путь человеку. Но вот уже Пенге Афре некуда отступать. И тут же Лист могучим ударом выбил топор из его руки. Острие карогги оказалось у самого горла бана.

— Зачем ты его убил? — спросил Дорон. — Зачем ты приказал убить моего брата?

— Я не хотел его убивать. — Пенге Афра говорил утомленным, но спокойным голосом. — Его должны были ко мне доставить. Они подвели меня, глупцы.

— Зачем?

— Мне нужен был Лист так же, как нужен и ты.

— Я? — удивился Лист.

— Разреши, я все объясню тебе.

— Что мне твои игры… — Конец карогги вдавил кожу на шее Пенге Афры.

— Нет, нет. Подожди, — прохрипел бан. — Дай мне сказать, а потом решишь. Потом!

«О чем он?» — Магвер снова перестал понимать. А ведь еще минуту назад все казалось ему таким простым. Пророчество говорило, что после смерти Листа погибнет тот, кто постоянно владеет Даборой. Это бан. Но речь идет не о Пенге Афре, конкретном человеке. В тот момент, когда Пенге Афра умрет, точно в тот миг баном Даборы станет его сын, Бальд Афра. Так же, как Пенге стал владыкой Лесистых Гор в момент смерти своего отца Альда Афры. Даборой постоянно владеет не какой-то один человек, а род, в котором по закону наследования сын заменяет отца, принимая титул бана. Значит, Дорон может убить Пенге Афру — человека. Ибо предначертание гласит, что после кровавой смерти Листа исчезнет не Пенге Афра, а власть и достоинство, которые он сейчас олицетворяет. Власть банов.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — проговорил Дорон. — Острый служил тебе.

— Такой умный, а ничего не понимаешь, — усмехнулся бан. — Все они мне служили.

«Врешь! — хотел крикнуть Магвер, но лишь стон вырвался у него из горла. — Ведь все они…»

— Врешь! — бросил Дорон. — Они хотели тебя убить.

— Я совершил ошибку, допустив бунт. Ты ничего не понимаешь, Лист, хотя вроде бы носишь в себе истинную мудрость. Город Ос завладел этими землями много веков назад. Мы согнулись. Афры стали рабами, повинующимися Черной Владычице. Но благодаря этому Гнездо не навязало нам своих наместников. Гнездо забирало провиант и кремень, но оставляло в покое мысли. Это мы, Афры, посылали в лес Шепчущих, по нашим приказам они учили людей, давали им веру и надежду. И мы же посылали солдат на взбунтовавшиеся села. Мы вылавливали выступающих против власти Гнезда изгнанников и примерно наказывали их. Так было нужно — преждевременный бунт мог испортить дело, к тому же народ получал новых мучеников. Мы должны были ждать и ждали. Из рода в род. Поверь, наша власть была во много раз мягче, чем та, которую навязали бы слуги Матерей. Бунт разразился слишком рано, слишком рано… А теперь решай, Лист. Да, мне служил Острый, да, моим рабом был Белый Коготь. Да, Лист, все противники владыки в действительности владыке служили. Ты думаешь, иначе они смогли бы так долго уходить от солдат? А знаешь ли ты, сколько доносчиков я убил, когда за несколько льнянок они готовы были выдать Шепчущих? Решай, Лист. Будешь ли ты со мной в этом труде, в этом вечном раздоре между необходимостью и желанием?

— Врешь. Не знаю, думаешь ли ты, что я тебя не убью, борешься ли за каждую минуту своей жизни, рассчитываешь ли на то, что придет помощь. В любом случае я знаю, что ты врешь.

— Не будь дураком. Ты знаешь, что я говорю правду.

— Ты убил моего брата…

— Это была ошибка. Они должны были взять его живым. Таков был мой приказ.

— Значит, ты умрешь, бан. Вам нужна была власть, поэтому вы служили Гнезду, независимо от позора. И пусть действительно все было так, как ты сказал. И пусть действительно твои предки пошли в услужение к Матерям, чтобы выждать подходящий момент и изгнать Шершней. Ну и что? Ведь вы мучили невинных, убивали, чтобы потрафить врагу, а когда пришел час испытания, ты бросил свой народ.

— Послушай, мы выжидали ради блага…

— Может, и хороши были ваши планы, может, когда-нибудь они и исполнятся. Но кровь на твоих руках, кровь склеила твои волосы, кровь блестит в твоих глазах. И это ничего не изменит. Разве что твоя кровь…