Страница 6 из 8
На кухне две женщины из тех, что готовили кофе, разумеется, подвывая, пели нескончаемую балладу про Линде-Лу. Криста как раз собиралась вынести кофе, как вдруг остановилась с полным кофейником в руках прямо в дверях. Женщины добрались до куплета, которого она никогда раньше не слышала:
«Знала до мужа других мужчин.
Твоя потаскуха мать.
И младших брата с сестрой отца
Отцом ты не можешь считать».
Криста вышла. Она грустно улыбалась про себя.
«Значит, ты и я – мы одного поля ягоды, Линде-Лу, – подумала она. – Сегодня и я узнала, что у моей матери был другой. Могу представить, что ты чувствовал!»
Судьба Линде-Лу интересовала ее с самого первого раза, когда она услышала балладу. В балладе было около двадцати пяти куплетов, и она слышала только отдельные фрагменты. «Когда-нибудь выучу всю», – подумала она.
Теперь у них было что-то общее – у юного Линде-Лу и у нее. И от этого становилось немного спокойнее. Товарищи по несчастью.
Когда она вернулась на кухню, петь там уже перестали.
– Интересно, почему это баллада про Линде-Лу пользуется таким успехом, – улыбнувшись двум пожилым женщинам, заметила она.
– Ну, не знаю, – ответила одна из них. – Наверное, потому что ее написал Ларс Севальдсен, да, и он к нам сюда приедет, возможно, через месяц или что-то в этом роде. Интересно будет на него посмотреть!
– Так странно, – улыбнулась Криста. – Мне всегда казалось, что грошовые баллады – это народные песни. Что у них нет автора.
– Ну, и у народных песен тоже были когда-то авторы, – сказала другая женщина.
– Это понятно.
Жена учителя народной школы сказала назидательно:
– Как правило, грошовые баллады основываются на том, что было в действительности, нередко на чем-то злободневном. Насколько я знаю, Ларс Севальдсен для своих песен выбирает и старые и новые истории из жизни. В деревнях здесь повсюду его очень любят за эти баллады. Ну ладно, крендель мы разрезали, так что не забудь: угости сначала проповедника, Криста! А как себя чувствует твой отец?
– Спасибо, как обычно.
И она поспешила выйти с подносом, на котором лежал крендель.
Пришел Абель Гард. Он поймал ее взгляд и тут же подошел к ней.
– Добро пожаловать, Криста!
Она что-то пробормотала в ответ.
Кристе нравился Абель Гард, вдовец, который имел нескольких детей. Он был не слишком стар, чуть-чуть за тридцать, но его брак был весьма продуктивным! У него было семеро маленьких сыновей. Абель сам был седьмым сыном, а теперь и у него был седьмой сын. Старое суеверие – а может, это было в Библии – утверждало, что у седьмого сына седьмого сына будут особые способности. Он будет ясновидящим, вот что говорили. Сможет заглядывать в будущее, в души людей. Кристе очень хотелось взглянуть на мальчугана. Ему было около двух лет, и звали его, конечно же, Эфраим. Все дети Абеля носили библейские имена, он ведь был одним из самых достойных братьев.
Абель был довольно привлекателен, мужественным, как говорится – все при нем. Но такая орава детей! Многие женщины из прихода взяли бы на себя заботу о его выводке, если бы он только захотел, но было похоже, что он слишком сильно скорбит о своей жене, чтобы обращать внимание на других женщин. Она умерла при родах. Семеро детей примерно за столько же лет, неужели ему не стыдно, этому парню?
Нет, последние слова были не ее, это говорила Ингеборг, когда его жена умерла.
– Криста… – сказал Абель. – Мне только что звонил твой отец, потому-то я и пришел.
– Да? – испуганно спросила Криста. – Неужели у него приступ?
– Нет-нет. Ты ведь знаешь, какая суматоха у меня дома – я целыми днями на работе, а с детьми только моя старая тетка. Франк сказал, что ты могла бы присматривать за детьми несколько часов в день.
Сначала Криста даже опешила, но, подумав, воодушевленно воскликнула:
– Ой, да, конечно, с удовольствием! Спасибо тебе, Абель!
– И что ты сказала, что могла бы начать уже завтра. Так что мы договорились, что ты будешь приходить в одиннадцать и оставаться до шести.
Что такое? Неужели она говорила что-то подобное?
– Но ведь завтра я… – начала было она, но вдруг ей все стало ясно.
– О, – сказала она, растеряв все свое воодушевление. – Да, я буду рада прийти.
Как мог Франк так с ней поступить? Теперь она уже не могла больше свободно распоряжаться своим временем. И путь в Линде-аллее был закрыт.
– Я приду, – сказала она безжизненным голосом. – Спасибо, что так доверяешь мне!
Абель пристально посмотрел на нее, нисколько не флиртуя, скорее удивленный тем, что она ничего не поняла.
Криста тут же словно окаменела. Только из-за того, что Франк каждый день вдалбливал ей, какой же превосходный человек был этот Абель Гард, она начинала чувствовать к нему отвращение.
Она, разумеется, была несправедлива, но психологически это была совершенно логическая реакция.
– Я провожу тебя домой сегодня вечером, – сказал Абель. – И тебе не придется идти одной через поле.
Криста нервно оглянулась.
– Я пойду с Ингеборг. К тому же я должна быть дома не позже десяти.
Абель чуть улыбнулся.
– Мне кажется, у Ингеборг на сегодняшний вечер другие планы.
Криста заметила Ингеборг. Она о чем-то оживленно, и, наверное, весьма интимно беседовала с парнем из хора.
– Я скажу ей, – проговорил Абель. – А если ты должна быть дома в десять, мы должны уже идти.
– Но ведь ты только что пришел!
– Я пришел только из-за того дела, о котором уже сказал. Да и собрание все равно уже кончилось.
Кристе не оставалось ничего другого, как примириться с судьбой. Она чувствовала только, что другие постоянно навязывают ей свою волю.
И как раз в этот момент неожиданно появился Ларс Севальдсен. Его встретили бурной овацией. На самом деле ничего странного в его появлении не было, он жил недалеко от этого прихода и принадлежал к той же общине свободной церкви.
Проповедник поторопился представить его – хотя он и бывал здесь уже неоднократно – и пока Криста надевала пальто и шарф, она прислушивалась к задаваемым вопросам и ответам на них.
– Откуда вы берете свои тексты?
Ларс Севальдсен потешно показал на свою голову и рассмеялся. Это был довольно гладкий и ничем не примечательный мужчина, его невозможно было бы описать. С сединой в волосах, а больше ничего и не скажешь. Самый-самый обыкновенный.
– То есть вы хотите сказать, что то, что вы сочиняете, это фантазия?
– Нет-нет, это также и старые и совсем недавно случившиеся события, которые я хочу пересказать в моих простых песнях.
Его песни и вправду были простые, но он произнес эти слова с такой фальшивой скромностью, с таким явным самодовольством, что стало очевидно: сам он их простыми не считает.
– А как долго вы уже пишете такие баллады?
– О-о-о-о, – призадумался он. – По меньшей мере лет тридцать.
– А балладу про Линде-Лу?
– Это новая баллада, ее я написал в этом году. И она сразу же стала популярной.
На самом деле это его единственная баллада, которая имеет настоящий успех.
Он стоял, покачиваясь на каблуках, и вид у него был крайне самодовольный.
– Да, это совершенно точно, она пользуется успехом, – проговорил проповедник, льстиво улыбаясь. – А она основана на том, что было в действительности?
– Да, можно сказать и так. Но я ей недоволен. Подумываю, не изменить ли конец.
– А над чем вы сейчас работаете?
Ларс Севальдсен снова заважничал, оставалось только догадываться, над сколькими шедеврами он трудится сейчас.
– Вы споете нам что-нибудь сегодня вечером?
Одна из женщин из кухни подошла к Кристе и, понизив голос, стала обсуждать детали угощения в следующий раз. Когда они закончили, Ларс Севальдсен уже весьма далеко продвинулся в исполнении своей баллады про Линде-Лу.
«Матери нашей память